От классного руководства до классовой борьбы

В России возникает новое социальное движение. Недовольные ученые, учителя, родители и студенты начинают объединяться. Пока их протесты носят сугубо корпоративный характер: изменить закон, отменить стандарт и т. д. Но если власти будут такими же неповоротливыми, как сейчас, это движение может превратиться в серьезную политическую силу. И возможно, эта сила наконец займет то место, которое во всем мире принадлежит левой оппозиции

Москва. Пушкинская площадь. Митинг. Мой мозг разрывается от когнитивного диссонанса. Кто я? Я сейчас объективный журналист или идейный участник акции? Пытаюсь определиться, ибо профессиональная этика не допускает компромиссов.


Лозунги кажутся мне симпатичными. Действительно, над российской системой образования нависло множество угроз. Большинство из них пока наполовину слухи: ликвидировать продвинутые школы и гимназии, «уплотнить» детские сады, сделать дополнительное образование платным, свернуть систему надомного обучения больных детей и т. д.


Понимаю, что ораторы на трибуне слегка преувеличивают масштабы бедствия. Это нормально — такой уж жанр. Но сам ход мысли мне нравится. Приятны и физиономии людей, которые пришли протестовать против реформ образования. Довольно осмысленные лица. С такими обычно на митинги не ходят.


Многих из участников я хорошо знаю. Вот стоит учитель химии, лауреат кучи премий, в 1997 году стал победителем московского конкурса «Учитель года». Неподалеку знакомый выпускник биофака МГУ, чуть подальше учителя из знаменитой школы «Интеллектуал», за ними — ребята с мехмата. Считается, что чаще всего протестуют неудачники. Здесь все наоборот: преподаватели лучших школ, студенты лучших вузов.


После очередного выступления публика начинает скандировать: «Фур-сен-ко в от-став-ку-у-у-у!» Тут понимаю, что это уже чересчур. Кричать публично — это за гранью моих физиологических возможностей. Тем более что несчастный министр образования и науки — далеко не главный источник бед. Да, он хронически не умеет отстаивать интересы своей отрасли, да, он во многом не контролирует ситуацию, да, возможно, он замешан в коррупционных схемах… Но это лишь одна из фигур, которая в случае чего может быть убрана в рамках предвыборных подарков.


Публичное кричание меня смущает. Решаю все-таки, что на этом митинге я журналист, а не участник. А значит, можно не просто внимать словам очередного несогласного педагога, а пытаться анализировать. Взять те же лозунги:


«Образование — наше право, а не услуга!»


«Меньше банков — больше книг!»


«Стройте сады, а не устраивайте дискриминацию»


«Быть свободным — значит участвовать!»…


Тексты архетипические. Под такими вот уже много десятилетий выходят на улицы в Париже, Берлине, Буэнос-Айресе, Тель-Авиве и прочих населенных пунк­тах. Там нет никакого Фурсенко. Зато есть полноценная левая оппозиция.


Левые для стран европейской культуры — штука вполне нормальная. Это мы были так сильно ушиблены социалистическим опытом, что последние двадцать лет левыми называли себя всевозможные извращенцы. К нормальным тезисам о социальном государстве примешивались Сталин, православие, милитаризм, антисемитизм и даже борьба за сохранение выхухоли.


Все ждали, когда же в стране появятся нормальные левые типа французских социалистов или хотя бы бразильской Партии труда. Ни КПРФ, ни «Родина», ни «Справедливая Россия» этого обеспечить не смогли. Может быть, это связано с происхождением этих партий — так сказать, родовая травма. Они создавались сверху как некий политический проект. Серьезные дяди в дорогих пиджаках сели где-то внутри Бульварного кольца и решили, что нужно бороться за права трудящихся. А в большинстве стран мира левая оппозиция вырастала снизу — из недовольных рабочих, университетских интеллектуалов и бунтующих студентов.


Не исключено, что нечто похожее происходит сейчас у нас. Пока недовольство носит корпоративный характер. Организаторы предупреждали: «Наличие политической символики на акции запрещено. Это социальная акция, имеющая целью, совместно с другими мероприятиями, повлиять на положение вещей в образовании в России. Любому политическому пиару здесь не место».


Но непонятно, сколько про­длится эта аполитичность. Ученые фактически не могут работать из-за дебильного законодательства. Государство кивает головой: мол, вы правы. Но ничего не меняется. Учителя и родители боятся, что дополнительное образование будет становиться все более и более платным. Государство делает удивленное лицо, но никаких внятных гарантий не дает.


Еще немного, и недовольство конкретными реформами перерастет в недовольство абстрактной властью. И все это абсолютно нормально. И когда люди выйдут на улицы, доказывая, что их жизнь не является товаром, возможно, я окажусь в их числе уже не как журналист, а просто как человек.


Григорий Тарасевич


Эксперт


Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе