Разумеется, таковые нашлись — стоило Нобелевскому комитету огласить лауреатов премии в области медицины (ими стали трое ученых из США), открывших механизм функционирования теломеразы, фермента, защищающего хромосомы ДНК. Как заявил академик Владимир Скулачев, декан факультета биоинженерии и биоинформатики МГУ, этим решением Нобелевский комитет незаслуженно обошел Алексея Оловникова, который еще в 1971-м выдвинул гипотезу, что именно с укорачиванием теломер и связана причина гибели клеток. Сам Алексей Оловников, ведущий научный сотрудник Института биохимической физики РАН, отказался от комментариев.

Вслед за этим разгорелся новый скандал: после вручения премии по химии (за открытие механизма действия молекул рибосом) ученые из американского Центра молекулярной биологии в Санта-Крус заявили, что Нобелевский комитет обошел заслуги выдающегося химика Гарри Ноллера, который составил модель работы этой "молекулярной машины".

Конечно, с позицией Скулачева и американских биохимиков трудно не согласиться. Однако не стоит забывать, что над научными проблемами сегодня работают не четыре или пять ученых, но и десятки научных институтов. И как определить, чей вклад более существенен, — вопрос деликатный. Хотя у Нобелевского комитета в последние годы просматривается критерий — сугубо прагматичный. Смотрят не только на то, кто первым высказал идею, но и на то, кто первым поставил ее на коммерческие рельсы, обеспечив приток инвестиций в данную научную отрасль. Обратите внимание: все лауреаты по медицине — основатели собственных научных лабораторий. Они не витают в академических высях, а работают в сугубо конкретном и коммерчески перспективном направлении — разработка лекарств против рака. Они вкладывают средства в рекламу своих продуктов, входят во все мыслимые научные советы и инстанции и не порывают сотрудничество с академическим миром, иными словами, максимально интегрированы в экономику высоких технологий. Сказать такое же о российских ученых, к сожалению, невозможно. Такими же "интегрированными прагматиками", как Элизабет Блекберн (см. интервью на с. 38), выглядят и все остальные нобелевские лауреаты 2009 года.

Кэрол Грейдер (премия в области медицины)
Кэрол из академической среды: отец — профессор физики Калифорнийского университета, мать — профессор биологии. "Еще в детстве я решила посвятить себя науке, — говорит Кэрол. — Ни мать, ни отец не настаивали на выборе специальности. Папа так и сказал: "Ты можешь выбрать все, что пожелаешь, главное, чтобы ты была готовы выкладываться на все сто"". В 1983 году она окончила факультет биологии Калифорнийского университета и поступила в аспирантуру в Беркли. После долгой и успешной работы вместе с Элизабет Блекберн переехала в Нью-Йорк, где стала научным сотрудником Cold Spring Harbor Laboratory — ведущего исследовательского центра, разрабатывающего методы лечения онкологических заболеваний. С 1997-го — ведущий сотрудник Университета Джонса Хопкинса, несколько лет назад она учредила собственный исследовательский центр Greider Lab, который в сотрудничестве с Blackburn Lab занят поиском "универсальной вакцины от рака" на основе теломеразы.

Джек Шостак (премия в области медицины)
Родился в 1952 году в Лондоне, в юности эмигрировал в США, где окончил Медицинский институт при Гарвардском университете, работал в окружном госпитале в Бостоне (здесь он живет и по сей день). Уже в самом начале своей карьеры он создал себе имя талантливого исследователя — так, в начале 80-х он сформулировал периодичность хромосомных рекомбинаций, провел серию опытов по генной модификации на дрожжевых грибках, заложив основу для развития современных методов генной инженерии, а в 1985 году принял участие в эксперименте по выделению теломеразы. Ныне Джек Шостак является деканом кафедры генетики в Гарвардском мединституте и ведущим специалистом Бостонского окружного госпиталя.

Чарльз Као (премия в области физики)
Родился в 1933 году в Шанхае, получил образование инженера, а в начале 60-х эмигрировал в Британию, где был принят в исследовательскую лабораторию компании связи Standard Telecommunications Lab. По заказу этой корпорации Чарльз и занялся исследованиями процесса затухания сигнала в оптоволокне. Итогом стало изобретение метода производства сверхчистого оптического волокна, благодаря которому этот вид связи вскоре стал массовым. Собственно, за это изобретение он и отмечен Нобелевкой, хотя в те годы новое оптоволокно для кабелей не пользовалось большим интересом. Поэтому Чарльз Као решил завязать с исследованиями. Он вернулся в Гонконг и основал собственную компанию Nanya Technology — одного из ведущих производителей графических чипов GeForce, которые используют такие производители компьютерной техники, как Dell Computer, Hewlett-Packard (HP), Toshiba и др. Последние несколько лет профессор Као на пенсии. Вероятно, он даже не сможет приехать на торжественную церемонию награждения в Стокгольм, поскольку страдает болезнью Альцгеймера.

Джордж Э. Смит (премия в области физики)
Джордж Смит родился в бедной фермерской семье в разгар Великой депрессии, в 1930 году, и, по собственному признанию, именно это и определило его судьбу — вспоминая голодное детство, профессор Смит всегда говорил, что пошел в науку ради изобретения машины, с помощью которой можно было бы синтезировать еду прямо из воздуха. Необходимость в таком волшебном агрегате Смит ощутил и во время войны в Южной Корее, которую прошел простым солдатом. Вернувшись из армии, он поступил в Университет Чикаго. В 1964 году он становится начальником исследовательской группы компании Bell Laboratories, где в то время работал нобелевский лауреат этого года Уиллард Бойл. В сентябре 1969-го они придумали, а позже сконструировали первую микросхему, работающую по принципу "пузырьковой памяти", то есть когда заряды под воздействием электромагнитного поля перемещаются в полупроводниковой пленке как цельные "пузырьки", не разделяясь на фрагменты меньшего размера. Бойл и Смит создали аналог таких "пузырьков" в микрочипе, который был назван ПЗС (прибор с зарядовой связью). Спустя некоторое время ПЗС начали дополнять кремниевыми фотодиодами, использующими фотоэлектрический эффект для получения заряда, — так появился первый прототип цифровой фотоматрицы, благодаря которой произошла революция в фотографии, астрономии, телевидении, медицинской диагностике и других областях. Интересно, что сам Смит узнал о присуждении ему Нобелевской премии от репортеров — к своему выдвижению на Нобелевку он относился как к розыгрышу коллег.

Уиллард Бойл (премия в области физики)
Вообще-то сам Уиллард Бойл всегда полагал, что получит премию за первую модель постоянно действующего рубинового лазера, который он собрал в 1962 году, — именно этот лазер произвел технологическую революцию в косметологии и хирургии. Ну, или за ту работу, которую он проделал для NASA, когда руководил проектом создания лазерных приборов телеметрии для космического корабля "Аполлон". В любом случае к моменту поступления на работу в Bell Laboratories Уиллард Бойл был специалистом с именем, который рассматривал работу в Bell как способ заработать денег, в карьерном же отношении это был шаг назад. В итоге же вышло все наоборот.

Уиллард Бойл родился в 1924 году в канадском Амхерсте, у самого полярного круга. Служил на авианосце, в 1944-м стал одним из самых молодых пилотов истребителя Spitfire. Окончив Университет Монреаля, отправился делать карьеру физика в США. В 1980-м вернулся в Канаду, и с тех пор он возглавляет Научно-исследовательский совет Канадского института передовых исследований.

Ада Йонат (премия в области химии)
Нобелевская премия по химии была поровну разделена между тремя учеными, которые независимо друг от друга занимались изучением рибосомы — молекулы, отвечающей за синтез белка на основе информации с матричной РНК (молекулы рибонуклеиновой кислоты). Как сказано в представлении Нобелевского комитета, Ада Йонат получила премию за начало самих исследований, Томас Стейтц — за определение структуры большой субчастицы рибосомы, а Венкатраман Рамакришнан — за структуру малой субчастицы.

70-летняя Ада Йонат — пионер молекулярной биологии. Она родилась в Иерусалиме в бедной семье. После школы поступила в Университет Иерусалима, в 1970-м организовала лабораторию кристаллографии рибосом, одновременно сотрудничая с Институтом Макса Планка. Ее эксперименты начала 70-х были по-настоящему оценены лишь в 90-е годы. Ныне работает в Институте Вейцмана, где также трудятся ее дочь и внучка — тоже, естественно, молекулярные биологи.

Томас Стейтц (премия в области химии)
69-летний профессор Стейтц — типичный представитель университетской среды США, словно сошедший с экрана голливудского фильма про чудаков-профессоров. Его карьера предопределена с самого детства — выходец из семьи ученых, он сразу же после окончания престижного Lawrence College в Висконсине был принят в ряды студентов факультета биологии и биохимии Гарварда. Окончив с успехом Гарвард, Томас Стейтц переехал в Великобританию и стал ассистентом руководителя лаборатории молекулярной биологии в Кембридже. В 1970-м принял предложение стать преподавателем Йеля, где работает и по сей день. В середине 70-х заинтересовался структурой молекулы рибосомы. "Это было самое прекрасное время в науке, — говорит профессор Стейтц. — Знаете, его можно сравнить с дорогой к вершине Эвереста — все шло очень трудно, несколько раз мы срывались, но, добравшись до вершины, кричали от восторга". Несколько лет назад он организовал фармацевтическую компанию на базе лабораторий Мединститута Говарда Хьюза в Коннектикуте. Компания занимается разработкой антибиотиков нового поколения на основе структур рибосом бактерий.

Венкатраман Рамакришнан (премия в области химии)
Уроженец небогатой семьи из индийского городка Чидамбарам, он, как и сотни других молодых индийцев, мечтал получить высшее образование. В 1972-м поступил на физический факультет Университета им. Махараджи Саяджирао в городе Бароды — там был самый маленький конкурс. После окончания университета уехал в США, где устроился преподавателем молекулярной физики в Университет Огайо. "Физика не очень интересовала меня, — заявил профессор Рамакришнан новостной службе Нобелевского комитета. — Я, как и многие другие физики, решил сменить профессию, чтобы применить свои познания в физике элементарных частиц в области биологии". Попытка оказалась удачной — в 1999-м он руководил лабораторией молекулярной биологии в Кембридже, автор 95 научных работ, а журнал Nature назвал его исследования структуры РНК "достойными Нобелевской премии". Как в воду глядели.


Огонек