Артур Смольянинов: «Сострадать здесь не надо — ты куда-то выйди, справься с чувствами»

Популярный актер, 25-летний Артур Смольянинов работает вместе с Чулпан Хаматовой и Диной Корзун в фонде «Подари жизнь». Наверное, неправильно подобран глагол «работает». Потому что он говорит:

— Дети радуются, когда я к ним прихожу. И я радуюсь, мне хочется помогать. Я здесь реализую свою органическую человеческую потребность — что-то делать хорошее.

— Мне рассказывали в федеральном онкоцентре о том, что вы — герой всех детских сочинений на тему «Мой любимый волонтер». 

— Я никогда не знаю, как реагировать на добрые слова. У меня есть подруга Женя Ванеева, я могу о ней рассказывать, потому что она первой обо мне рассказала. Ничего мне не говоря, написала рассказ под названием «Мой друг Артур», привезла мне уже готовую публикацию в журнале. И заставила прочитать сразу, при ней. Рассказ очень трогательный, о том, как ей становилось лучше, когда я приходил. Было очень приятно, но с другой стороны, я не знал, что конкретно сказать, просто не был готов к такому.
— Женя болеет?

— Нет, к счастью, она полностью выздоровела. И свой день рождения — 15-летие — праздновала дома. Но у нее сложнейшая была дорога. Когда я ее в первый раз увидел, она производила тяжелое впечатление: недобор по весу — минимум килограммов двенадцать. Не могла ходить, лежала и у нее, кроме глаз, казалось, не было ничего. И она через силу улыбалась мне. Вот бывает такое, знаете, ты к человеку сразу проникаешься, ощущаешь родственную душу. И вот с Женькой все так и было. Я сразу понял, что сделаю все, чтобы у нее все было хорошо. У нее было какое-то сложное заболевание лимфатической системы, тяжелое состояние длилось почти год. В какое-то время я приходил и чувствовал, что она уже все — ну не может больше. Давал ей задания: давай, значит, сделай что-нибудь для меня, я люблю получать сюрпризы разные. Я просил и просто даже клянчил. И она мне на день рождения хотела сделать вышивку скорпиона — это мой знак зодиака, но не нашли ей такого шаблона, а нашли вид Питера. Целых три месяца Женька вышивала — огромный труд. А с обратной стороны написала стихотворение, искреннее, простое — про дружбу. Я так не умею, я учусь у наших детей вот этой простоте и открытости, потому что сам все усложняю… 

— Как вы впервые оказались в больнице? С чего для вас все это началось? 

— Сам иногда задаю себе этот вопрос… Всегда была какая- то потребность помогать — детям из детдома, немощным старикам. Так воспитан: нельзя пройти на улице мимо лежащего человека, помогать — норма. Ну, а сейчас так сложилось — это Божий промысел, ничего в жизни просто так не происходит.

 — Вы имеете в виду то, что вас приняли в труппу театра «Современник», со сцены которого, собственно, и началось серьезное движение страны в сторону помощи детям, которых можно вылечить от рака? 

 — В первом концерте «Подари жизнь» я не участвовал, был на подхвате. А во втором с нашей девочкой Олей Плешаковой был в одной сценке. Она обожала сырой репчатый лук с солью. Долгий такой был показан киносюжет о том, как врач с ней разговаривал в больнице: 

— Что ты любишь поесть? Сосиски любишь? 

— Да. 

— Ну, а больше всего что любишь?

— Лук.

— Что, просто лук?

— Ну да, просто лук.

— Репчатый? 

— Ну да.

— А как ты его ешь?

— Беру, чищу и ем.

Врач послушал и говорит: «Так… ну вот это, вот это и вот это можно, а лук нельзя!».

И мы придумали, что здорово показать, что ей теперь можно все, и на сцене вместе съели сырой репчатый лук.

— Вот это я помню очень хорошо, в партере сидели дети в масках, и они услышали главное: Олечка болела так же тяжело, как они. Она выздоровела, ей можно лук! Потому что она верила, главное — верить…

— Да, это был показатель того, что наши дети справляются, нужно верить. Знаете, я в какой-то момент вдруг понял, что совершаю большую ошибку. Я приходил к детям с желанием сострадать: ах, мол, бедные-несчастные, ах, как тяжело вам. Смотрел такими вот сочувствующими глазами и корил себя за то, что я недостаточную меру, как мне казалось, сочувствия испытываю, что я какой-то каменный. Что я недостаточно могу чужую боль на себя принять. А потом просто понял, что это — совершенно неправильная энергетика. Эту ошибку совершают практически все вновь пришедшие. По моим наблюдениям, все ребята-волонтеры приходят убежденными в том, что больным детям нужно их чувство сострадания. А сострадать не надо здесь — ты куда-то выйди, справься с чувствами. Ты должен нести только позитив, уверенность в себе и в твоем маленьком друге, в том, что у нас вместе все получится. Все мы одинаковые люди и каждый может заболеть, да, трудно, но преодолеем. Мы верим, что каждый наш ребенок поправится. Каждый!

А иначе не имеет смысла этим заниматься — вот абсолютно никак. Сейчас в больнице находится Галя Большова — чудесный человек, у нее нашим волонтерам надо учиться. Я учусь… Она вылечилась от рака — год лечилась. Ей тогда лет 9 было. И вот через пять лет — рецидив. Врачи говорят, что если через пять лет после выздоровления не случается рецидива, потом в большинстве случаев уже точно не будет. А у Гали вот так… И она из больницы под химиотерапией умудряется меня поддерживать! Пишет: «Ты береги себя…». Я пишу, что дико устал после репетиции и вообще что-то там у меня такое не получается. И она мне: «Ты побольше спи, отдыхай, прорвемся, у тебя все получится». Она мне пишет! Не я ей, понимаете, а она мне.

— Чулпан Хаматова говорила, что у вас в больнице много дружбанов и вы с ними переписываетесь. 

 — Есть, конечно, и дружбаны, но больше подруг.

— Маленькие поклонницы?

— Нет, ну так может быть при знакомстве только. Мне говорят: «Зайди вот к этой девочке, она так тебя любит…». Но это заканчивается очень быстро, потому что девочка понимает, что я такой же человек, нет у меня ни крыльев, ни клыков, и дальше мы просто общаемся, как люди. Нам интересно общаться и важно. Это нужно любому человеку, но мы взрослые и здоровые, а дети все-таки гораздо ближе к Богу. Они мало зла знают и у них острее потребность во внимании, тепле, общении, просто в добре во всех его проявлениях… Это помогает справиться с болезнью.

У них, конечно, сознание совершенно не детское. Они слушают и понимают, как взрослые. Они тебя насквозь видят, просто как сканеры — и всю твою немощность, противоречивость — видят все… И ты, как голый… 

— У меня складывается такое ощущение, что вы очень часто бываете в больнице.

— Стараюсь. Не то что как только у меня свободное время выпадает — любая минута, и я сразу несусь туда. Нет, мне тоже нужно какое-то свое личное время, чтобы какие-то свои ресурсы восстанавливать… Но по мере сил — да. То, что я делаю, не сравнить с тем грузом, который несут на себе наши героические женщины. Что, к примеру, творит Галина Чаликова, директор нашего фонда. Она вообще не человек — она Чаликова! Я немножко соприкоснулся с тем, что они делают каждый день, — просидел на телефоне весь день и часть следующего дня. И у меня было полное ощущение, что в голове пробки перегорать начали. Лекарства ввозить контрабандой приходится из-за «госмикро-госмакро» и разных других контролей, «газмясов». В эту зону я не вникал, потому что там очень ответственные женщины, но это тоже часть нашего дела и надо браться. Но я ремонтом занимался в отделении общей гематологии. Мы на свои собственные деньги делаем полный ремонт — отделение пришло в негодное состояние настолько, что вылечившись от рака, дети умирали от грибков. Детей перевели из этого отделения в бывшее отделение реанимации — условий никаких, как беженцы. Это все должно было закончиться три месяца назад, но столько в этом проблем! Климатическая установка — это как кондиционер, но посложнее — застряла на какой-то таможне, потому что здесь, в Москве, какой-то человек никак не мог подписать бумажку о том, что в этой штуке не содержится никаких веществ, разрушающих озоновую сферу. Но таких машин уже пропустили штук 30, и каждый раз одно и то же… Значит, детей надо раскидывать по чужим отделениям из-за какой-то бумажки, которую какой-то чиновник, вывалив пузо на стол, не подписывает!

— Сейчас вы, наверное, занимаетесь еще и организацией благотворительного концерта?

— Надо, но не успеваю. Этим занимается Чулпан, она — тоже не человек, инопланетянка, я не знаю, с какой она планеты. Я поражаюсь ей, я мужик, но я не в состоянии взять на себя такой объем дел, как она. Чулпан — это что-то невероятное.

— Ей приходится отказываться от съемок?

— Она очень много делает и многого не успевает… То, что ей предлагают роли сейчас, когда мало кто еще снимается, меня не удивляет. Я бы удивился, если бы было по-другому. 

— Но вы удивите меня, если скажете, что вам не предлагают сниматься. Просто потому, что вы в свои 25 уже столько ролей сыграли.

— Дело не в количестве… Ко мне рано все пришло — может быть, теперь моя очередь уйти в тень и посидеть незаметно. Играю в театре, вот была недавно не совсем обычная премьера «Мурлин Мурло» — спектакль был сделан уже давно, 15 лет назад, но теперь в него ввелись молодые актеры. Я играю ту роль, которую исполнял Сергей Гармаш…

— Что вам пишут дети чаще всего?

— Все, что угодно. Мы SMS-ками просто разговариваем. Сейчас посмотрю, они в телефоне сохраняются. Вот, например, сообщение от Майкла, это я его так назвал, чтоб не путать с другим Мишей. Пишет: «Привет, чем занимаешься? Я гуляю с котом». Часто переписываемся с Антоном Сафоновым, он из Альметьевска, живет на квартире сейчас. Так тяжело было на него смотреть, когда он был в отделении пересадки костного мозга. А сейчас волосы отрастил, бровь проколол, нормально все. Мы с ним в боулинг играли, когда врачи разрешали. Мама больного ребенка пишет: «Сегодня год, как мы с вами познакомились».

А вот Женя пишет: «Саенко забил!». Она, как и я, фанат «Спартака», мы с ней, когда она еще болела, много раз ходили на футбол. Нам выделили на стадионе бесплатный абонемент. Футбол дает массу позитивного заряда, и я многих ребят брал туда с собой, всех, кому врачи разрешали. Теперь, если я не имею возможности посмотреть игру, Женька мне сообщает, сидя у телевизора, как играет «Спартак» или, к примеру, как Лига чемпионов проходит.

— Вы можете воспроизвести хотя бы несколько предложений из ее рассказа «Мой друг Артур»?

 — Она написала в стиле дневника. Ну, помню, конечно, такие вот строки: «Сегодня ко мне приходил мой друг Артур. А завтра он обещал взять меня на футбол». И дальше, следующий день: «Сегодня мы ходили на футбол, хоть «Спартак» и проиграл, было дико круто. Анализы у меня упали, но это ничего, потому что завтра приедет Артур». Вот в таком формате, как такое забудешь…

Галина Мурсалиева

Новая газета
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе