Бедность с человеческим лицом

В Ярославской области вступили в силу уточнённые данные по нашему прожиточному минимуму. Рассчитывается он, напомним, от стоимости потребительской корзины – годового набора продуктов, непродовольственных товаров первой необходимости и услуг. В среднем на душу населения равен этот минимум 4849 рублям. Такова у нас черта бедности. Ниже её в регионе, стало быть, живёт каждый шестой, то есть около 213 тысяч человек.






Несмотря на кризис, число бедных продолжает сокращаться – спешат обрадовать нас оптимистически настроенные комментаторы. Так ли это, «заглянув» в ту самую корзину и поговорив с ярославцами на улицах, задумался наш корреспондент.

КОРЗИНА, ПОЛНАЯ НАДЕЖД

По понедельникам баба Клава снаряжает видавшую виды сумку-каталку и отправляется на заработки. Куда? По опушкам заволжских лесопарков и дальше, через мост, на бульвары и набережные. Собирает она пивные – нет, не угадали, не бутылки – банки. Их после выходных в урнах, да и где угодно, по всему городу столько, что ещё не было случая, когда бы баба Клава возвращалась домой с пустой сумкой.

Бизнес трудоёмкий, но прибыльный – цветмет как-никак. Человек она, что называется, без комплексов. На вопросы знакомых, зачем это нужно ей, до сих пор работающей медсестрой, баба Клава, не опуская глаз, бесшабашно отшучивается: дескать, бесплатная уборка любимого города, какие тут могут быть комплексы?

Вот так примерно она и выглядит, бедность с человеческим лицом. Ликов и обликов у неё не меньше, чем лиц. Андрею двадцать пять, он распространитель рекламных изданий. Бейсболка, очки, джинсы, сумка через плечо. Жизнью доволен, хотя и не прочь был бы её поменять. Хочется «делать что-то своими руками». Копит на компьютерные курсы.

Его тёзка из Гаврилов-Яма: бейсболка, «концертная пара», на лацкане пиджака – значок с «лирой», на коленях – гармонь-тулка, украшенная искусственным цветком и георгиевской ленточкой. Под ногами – шляпа для гонорара. Место нашей встречи – Волжская набережная. Андрею II под пятьдесят. Прибыл в Ярославль на воскресные «гастроли». Весной затеял в деревенском доме ремонт, может, в той шляпе на пользу дела что-то и зазвенит:

– Народ веселю, и у самого на душе благодать. Да и зря что ли я когда-то дэмэшэ закончил? – рванул меха, будто торопясь досказать музыкой то, что не захотел или не успел объяснить словами.

Ещё встреча. Должность у ровесницы кузнечихинской бабы Клавы – Риммы Александровны Карповой – такая: она уборщик общественного туалета. Работа вахтовая – 13,5 часа, два дня гуляешь, оплата почасовая. То есть тоже, будем считать, труженица на злободневном поприще чистоты и гигиены. Значится она в штате САХа – спецавтохозяйства по уборке города. Чтобы поговорить с ней, нам даже и кошелёк с мелочью открывать не пришлось. После трудов праведных неотразимая Римма Александровна, усевшись на табуретку, у входа в заведение, отдыхала на свежем воздухе. Вся нарядная такая, летняя, воскресная, с фирменной завивкой. А то как же: исторический центр города, рядом памятник Фёдору Волкову, туристы сюда то и дело заруливают.

Бедной себя Римма Александровна не признаёт, жизнью довольна. Сорок пять лет отслужила контролёром на радиозаводе, вроде вправе бы и дома посидеть. А вот ездит же на работу с Липовой горы через весь город. У неё своя история: случилось в семье несчастье – погиб взрослый сын. Теперь вот внуку надо помогать. Тот закончил в Москве техникум по компьютеру, вернулся. Работы пока не нашёл, служит за гроши сторожем.

– Я-то всего повидала и не унываю, пока ноги ходят. Лишь бы дети получше жили, – так закончила Римма Карпова свою «прямую речь», вставая с табуретки. Тайм-аут кончился, на горизонте появилась группа туристов, хватит прохлаждаться. Вдруг завернут. Надо, говорит, «улыбку приготовить».

МАГИЯ БОЛЬШИХ ЧИСЕЛ

Статистика – дело не только точное, но и тонкое. Недаром она так любит называть свои расчёты экспериментальными. Долю бедных определяет она строго один раз в год. Так вот, эта доля увеличилась в наших краях с 14,5 процента в 2008 году до 16,2 в следующем. Но не зря же говорят: не тот кризис, что в отчётах и докладах, а тот, что в кошельках, холодильниках и кладовках.

По информации, полученной от руководителя отдела статистики уровня жизни и услуг Ярославльстата Елены Рогачёвой, только что закончен очередной годовой цикл обследований бюджетов 575 домашних хозяйств, городских и сельских, с ежеквартальным анализом записей в дневниках семейных доходов и расходов, с опросами добровольных помощниц статистиков о занятости, источниках заработков, социальных льготах и пособиях (о данных на начало 2009 года – публикация «Заглянем в кошелёк к домохозяйке» в номере за 21 августа).

Новости «от Рогачёвой» год спустя такие. Рост зарплат – да, имеет место быть, но цены и тарифы растут круче. Мы как жили в кризисе, так в нём и остаёмся. За год каждую сотню рублей инфляция срезала в наших кошельках рублей на пять. При том, что на оплату «коммуналки» тратим мы на 16 процентов больше, чем год назад.

Почти на десять процентов сократились потребительские расходы: экономим на всём, переходим на то, что подешевле. Меньше едим мяса и мясопродуктов – на полтора процента, яиц – почти на пять, кондитер­ских изделий – на три процента. Выручают хлеб, молоко, картошка. Цены на них пока доступны и для тех, кто живёт «у черты».

Мы стали больше тратить на медицину, но вовсе не потому, что перестали с привычной безалаберностью относиться к собственному здоровью. Просто услуги дорожают, многое из бесплатного медленно, но верно вымывается. Больше стали тратить на отдых, турпоездки (на 7 процентов), но нам по-преж­нему не до кафе и ресторанов. Отправляясь в автобусные туры по городам Золотого кольца, стараемся вернуться в тот же день. Гостиницы-то, даже трёхзвёздочные, нам не по карману.

Год назад по исследуемым облстатом семейным бюджетам у нас в области не отмечена ни одна купленная машина. Только в начале 2010 года зафиксированы первые за время кризиса продажи автотранспорта – пошла в жизнь программа утилизации старых авто.

Мы не стали богаче, но не потому, что социальные службы не дорабатывают. Сумма социальной помощи в масштабах области впечатляет: только за четыре месяца нынешнего года на неё потрачено уже 64 миллиона рублей. Однако не поддадимся же лукавой магии больших цифр. Скажите, что можно купить матери-одиночке на детское, уже проиндексированное пособие, если оно – 371 рубль?

Видов льгот и пособий у нас не меньше двух десятков. В процентах к региональному валовому продукту социальная помощь растёт. А вот в объёме наших доходов она всё равно падает с 16,9 процента в 2001 году до 16 в начале кризиса семь лет спустя.

Всё решают не сами по себе доходы, а то, чего и сколько на них купить можно – то азбука жизни, известная любой хозяйке. Покупательская способность доходов на душу населения – вот ключевой показатель для оценки уровня жизни в регионе. Российские аналитики сходятся на том, что бюджет высокого достатка в денежном выражении составляет примерно 6-7 размеров прожиточного минимума. Но и эти 30 тысяч, или чуть больше, рублей среднестатистического дохода предпринимателя тоже ведь не объясняют, как человек живёт.

В ПРЕЙСКУРАНТЕ ЖИЗНЕННЫХ БЛАГ

Дворяне в русских усадьбах хозяйствовали с прибылью, а она, как объяснил нам однажды Александр Бирюков, геолог по профессии, обживающий усадьбу своих предков в Артемьеве под Мышкиным, шла на обустройство жизни «в согласии с идеалами». И надо сказать, что они, те немудрёные, всем понятные, близкие к библейским заповедям семейные идеалы – веры, добра, справедливости – мало отличались от наших.

Вспомним, лет пять назад сенсацией для самих статистиков стали результаты опросов, кто как в домашних хозяйствах понимает бедность. Оказалось – и такое мы о самих себе узнали впервые – большинство из нас готовы и пояса ещё потуже затянуть, и на одежде сэкономить, легко мирясь с подобными лишениями. Но девять из каждой десятки опрошенных ярославцев признаками бедности и крайней бедности уверенно назвали ту прискорбную ситуацию, когда из-за безденежья дети вынуждены после девятого класса идти работать, трое из пятерых назвали нехватку денег на то, чтобы хоть раз в месяц сходить в кино, в театр или на концерт. Трое из каждых четвёртых то же самое сказали о подписке «хотя бы на одну газету или журнал».

И все без исключения назвали именно так тот ненормальный уклад жизни, когда не на что пригласить гостей на день рождения или съездить к родственникам, допустим, из Ярославля в Пермь или Саратов. Такие у нас бедные – особенные. Сами того не ведая, наглядно проиллюстрировали такие до сих пор не вполне ясные понятия, как «качество жизни» и ооновский «индекс человеческого развития».

Вокруг обоих идут большие споры, и в Ярославле тоже. Ясно только, что если так называемые житейские блага даются нам в конечном счёте и для развития личности, то в их «прейскурант» много чего должно входить и кроме благосостояния через доходы – безопасность жизни и её продолжительность, здоровье и образование, жилищные условия, полноценный отдых.

Раз уж мы всерьёз решили понять, что она такое, бедность, которая у русских, согласно народной мудрости, не порок, то придётся учесть, что в Западной Европе бедных даже больше нашего – 17 процентов. Только вот там под бедностью понимают несколько не то, что у нас. Допустим, в Люксембурге считается: кто зарабатывает меньше 18,5 тысячи евро в год (тысяч 60 в месяц на рубли), тот и бедняк. В Германии эта цифра скромнее, но и она впечатляет – 10,9 тысячи евро.

Культурные услуги с недавних пор тоже входят в нашу потребительскую корзину – эти пять процентов от всех расходов на услуги едва там видны на самом донышке. В прошлом году мы тратили на них десятку с копейками в месяц. А вот концерты звёзд в прейскуранте жизненных благ, как и до кризиса, находятся где-то рядом с предметами роскоши. «Северный край» об этом не раз писал.

Если самые малоимущие в прошлом году тратили на культуру 0,6 рубля (!) в месяц, то эта сумма в наиболее состоятельных домохозяйствах – 18 рублей, превышение, как видим, в 30 раз!

Крутой перепад доходов, будучи одним из самых, скажем помягче, неприятных послед­ствий шоковых реформ 90-х годов, – причина многих забот и тревог руководства страны и психологического дискомфорта тех, кто живёт у черты бедности. К слову, так было и до революции, но тогда контрасты смягчались тем, что купцы хорошо умели не только деньги зарабатывать, но и тратить их на благо семьи и на общую пользу. То был неписаный кодекс чести – вековые традиции того милосердия, что шло от воспитания и к внукам от отцов передавалось с генами.

А мы? Средний класс, основная сила в создании валового продукта страны, от кризиса, ясно же, потерял больше всех. Если доходы от предпринимательства за два года сократились, как и у прочих, процентов на пять, то доходы от собственности, в том числе и проценты по банковским вкладам, снизились почти на треть! Что есть, то есть. И всё же...

Если зарабатывать наш средний класс ещё научился, то тратить, так считают аналитики, умеет он гораздо хуже. Жизненный пример ярославских купцов-меценатов, заказчиков храмов, богаделен, приютов для сирот, приходских библиотек, как и нынешнего инвестора восстановления Успенского собора на Стрелке Виктора Тырышкина, по праву почётного гражданина города, остаётся для большинства из наших бизнесменов недосягаемыми пока высотами духа. И той самой черты бедности они, как нетрудно предположить, в упор не видят.

УЖЕЛЬ ТА САМАЯ ТАТЬЯНА

Председатель регионального отделения Российского общества социологов, член областной общественной палаты Борис Колодиж, по нашей просьбе комментируя проблему, сделал ссылку на последние исследования с участием специалистов Высшей школы экономики. С чем связывают своё благополучие в будущем наши земляки? У более чем сорока процентов опрошенных самые большие надежды – на региональную и местную власть. Каждый третий больше надеется на власти федеральные. В личной инициативе видит панацею от всех бед только каждый пятый из них.

С Татьяной (возраст – предпенсионный) познакомились мы в зале службы занятости на Городском валу. Сама она уже стоит здесь на учёте, теперь привела подругу, тоже попавшую в затруднительное положение. Какие обстоятельства заставили обратиться в службу занятости саму Татьяну, скрывать она не стала, обмолвилась только, что «история тут давняя».

Работала инженером на заводах, попала под сокращение. По злой иронии судьбы у мужа случился инфаркт – на одни лекарства уходило тысячи полторы в месяц. Закончила кратко­срочные курсы бухгалтеров, служила в фирме, пока не попала под сокращение и там. Вот и пришла сюда за помощью – «до лучших времён». В холодильнике и кладовках её семьи увидели бы мы как раз всё то, что записано в дневниках домохозяек, с поправками на кризис, жёсткую экономию на всём и семейные обстоятельства, когда вместо привычной говядины – курица, вместо молодой картошки – дороговато! – макароны и крупы.

При всём при том бедной себя Татьяна ни в коем случае не считает, сразу уточнила:

– Бедный, по-моему, тот, кому есть нечего, а мы пока ещё что-то едим.

Задали мы нашей собеседнице и тот слегка провокационный вопрос, какой так часто остаётся без ответа в анкетах социологов и статистиков: сколько денег, как бы она думала, надо иметь им на двоих с мужем, чтобы про жизнь свою они были бы вправе сказать: нормальная. Татьяна призадумалась, но и такой вопрос без ответа, а ответ – без комментария, не оставила.

Тысяч сорок – пятьдесят, наверное, говорит, хватило бы. Люди они оба активные. Ездили бы тогда по старым русским городам, интересные книги бы покупали, ходили бы в кино и театр. И в кои-то веки закончили бы ремонт, начатый ещё лет пять тому назад...
Северный край
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе