5 марта 1953 г. умер И. В. Сталин (или, чтобы быть точнее, было объявлено о его смерти, когда он умер на самом деле — дело темное).
63 года со дня смерти — годовщина не круглая, да и вообще никакая. Ни для врагов покойного, ни для почитателей. Кто там отмечал 21 января 1987 года 63-летие со дня смерти В. И. Ленина?
Между тем ни разу не круглая годовщина сталинской кончины была отмечена с общественностью с превеликой помпой, причем с обеих сторон.
Не только твердокаменные коммунисты, но и граждане, рекомендующие себя беспартийными патриотами – и ничуть не большевиками (причем количество таких беспартийных явно превосходило число собственно коммунистов), – возлагали алые гвоздики к могиле Сталина у кремлевской стены и заполняли социальные сети бессчетными хвалами покойному. А также угрозами жидам, либералам и конокрадам.
Объекты угроз не теряли присутствия духа, но в свою очередь отмечали 5 марта как наибольший праздник в отечественном численнике. И через 63 года дыхание Чейн-Стокса радостно билось в их сердцах, как будто только что о нем объявили по радио голосом Левитана.
В принципе sub specie aeternitatis в отечественном пантеоне XX века и нет фигуры, более, чем Сталин, годящейся в качестве фигуры языческого божества – хоть доброго, хоть злого, в зависимости от особенностей миросозерцания. Царь-мученик – кто угодно, только не языческое божество, сгодился бы Ленин, да и попытки такие были, но слишком уж мало с его именем в народной памяти связано побед и свершений, да и сам срок правления был уж больно невелик.
Мифологизированный царь должен править куда дольше. Годится только Сталин, ибо после него фигуры были все больше недолговечные или комические, а в принципе годящийся для мифологизации В. В. Путин пока что уверенно здравствует.
Образ же спящего во гробе царя-героя, который в нужный час проснется и спасет свой народ, известен с древности.
В трагедии Эсхила персы, желая узнать, «Как народу Персии благополучней выйти из такой беды», обращаются к Дарию: «Вождь дорогой! Гроб дорогой! // Прах дорогой в земле почиет! // Вожаком будь, Айдоней!». Картина, натурально, как 5 марта.
Впоследствии мы встречаемся с образами спящего в горе Карла Великого и Фридриха Барбароссы и спящего в подвале Кронборгского замка Хольгера-Датчанина. В русском фольклоре спит в горе Стенька Разин, обещающий еще погулять по Руси, что вроде бы не совсем благостно, но следует помнить, что спящий в горе герой мифологический и значит – весьма амбивалентный.
Впрочем, и без такой силы культурных переживаний, поклонение жестокой справедливости и призывание ее — в натуре человеческой, которая слаба. Люди могут находить положительные черты даже в образе Иоанна IV – «Приемами не сладок, // Но разумом не хром, // Такой навел порядок — // Хоть покати шаром». Хоть сейчас в уста беспартийному сталинисты, а сугубо и трегубо ему же в уста реплика Луп-Клешнина из «Царя Федора Иоанновича» — «Эх, батюшка наш царь Иван Васильич. // Когда б ты здравствовал, уж как бы ты // И Шуйских, и Нагих поуспокоил».
Если уж патентованные правозащитники при виде пандемониума в духе давешнего Виленского форума «Открытой России» порой не могли удержаться от сетования «Где ты, наша родная карательная медицина!», чего же требовать от людей, не столь проникнутых идеей защиты прав человека.
С времен «Сталина на лобовом стекле» (у водителей грузовиков в конце 70-х гг.), конечно, многое изменилось, но не все. Разврат власти, хищничество, «ленивы, алчны и перед престолом криводушны» – все это было, когда выстрадывалась перестройка при Брежневе, и есть сейчас, когда выстрадывается перестройка при Путине. С точки зрения носителей мифологического сознания при Сталине такого не было, ибо на криводушных сразу падал карающий меч НКВД.
Поскольку воровство при Сталине (конечно, существовавшее и тогда) действительно было порой сопряжено с существенно более высокими рисками, чем при Брежневе-Путине, переубедить взывающего к праху Дария довольно затруднительно.
Что касается противоположной стороны, то них есть культурное переживание, еще более совпадающее с сюжетом 5 марта 1953 г. – история про царя (снова персидские мотивы) Артаксеркса, злодея Амана-амалекитянина, и Есфири и Мордухаем, спасших свой народ от истребления по навету Аману. По распоряжению царя Амана со все родством его и свойством самого истребили, а иудеи с тех пор празднуют веселый праздник Пурим, когда человек благочестивый должен напиться до такой кондиции, чтобы не различать, произносит он проклятия Аману или благословения Мордухаю.
Смерть И. В. Сталина, согласно апокрифу, настигшая его в разгар приготовлений к депортации евреев на Дальний Восток, настолько напоминает о судьбе Амана (неясно, правда, кто тут царь Артаксеркс), тем более, что и Пурим 1953 г. пришелся как раз на начало марта, что люди прогрессивные видят тут полную параллель и в этом году даже призывали по аналогии с «пуримшпиль», т. е. карнавальным праздничным действом, устраивать не менее карнавальный «сталиншпиль» — но, очевидно, это уже будет в 2017 г.
При этом они обращаются к лицам других национальностей и вероисповеданий с замечанием, что если вы празднуете 9 мая День Победы в том числе и как день спасения от германского нацизма, то отчего же не праздновать 5 марта (которое так и называется наибольшим праздником в году), как день спасения от сталинизма. Здесь, правда, есть маленькая тонкость.
День Победы пришел не сам по себе, за него было заплачено миллионами павших, это было воздаяние за беспримерный подвиг всего народа. В истории с Аманом весьма важна роль Есфири и Мордухая. Если бы не их подвиг, то замыслы Амана осуществились бы. В случае со смертью Сталина неясно, благодаря чьему жертвенному подвигу Сталин покинул этот мир. Подвигу Берия? Подвигу Хрущева? Подвигу Чейн-Стокса? А если просто сам умер, в чем повод для радости и кого из героев благословлять?
Солженицын, давший в «Архипелаге» бытовую зарисовку из конца 50-х — «В одном моем знакомом доме, где бывшие зэки, есть такой обряд: 5 марта, в день смерти Главного Убийцы, выставляются на столах фотографии расстрелянных и умерших в лагере — десятков несколько, кого собрали. И весь день в квартире торжественность — полуцерковная, полумузейная. Траурная музыка. Приходят друзья, смотрят на фотографии, молчат, слушают, тихо переговариваются; уходят, не попрощавшись» — о «сталиншпиле» явно не помышлял. О наибольшем празднике тоже.
Но главное — все вышеприведенные культурные схождения могли сработать и 5, и 10, и 20 лет назад. Никакой новой информации о Сталине — тем более об Артаксерксе, Дарии и Карле Великом — с тех пор не прибавилось.
Вероятно, все дело в общем крайнем ожесточении общественной дискуссии, когда весь календарь состоит из срачей. В январе — 31 срач, в феврале — 28 или 29 срачей, в марте — 31 срач и т. д. На каждый срач общественность идет, как на смертный, последний бой, приуготовляя самые сильные, прежде не использовавшиеся аргументы. Это было бы совсем страшно, но отрывается листок календаря и наступает новый срач, а вчерашний забывается.
Чем-то это похоже на времяпрепровождение в Валгалле, где ежедневно предаются богатырской сече, но к вечеру у бойцов все раны чудесным образом заживают. Теперь Марк Цукерберг завел себе виртуальную Валгаллу.