Культурный раскол

В начале октября некая дама, известная как «театральный критик патриотической направленности» (то есть по идее мы с ней из одного лагеря), несколько дней пыталась убедить меня опубликовать свою статью в газете «Культура». Писала мне в почту и мессенджер, звонила по телефону. Статья не вышла, и дама вывесила в соцсетях без всякого внятного повода огромный пост о том, как деградировало в последнее время некогда славное издание (излагаю суть в пересказе добрых людей, так как я подобные опусы никогда не читаю). То есть то самое издание, в котором она за день до того страстно желала опубликоваться.


История мелкая, но хорошо демонстрирует уровень мотивации многих деятелей, которые вроде бы «защищают ценности традиционной культуры». Печально наблюдать, как не могут найти общего языка «консерваторы» и «консерваторы» в конфликте вокруг МХАТ им. Горького или с каким сладострастием поливают друг друга в соцсетях грязью патриоты «красные» и патриоты «белые», воскрешая в виртуальном пространстве баталии Гражданской войны, в то время как целое поколение растет на творчестве Моргенштерна. Поверьте, им будет все равно, чей памятник стоит на Лубянке, Дзержинского или Невского. Для них в лучшем случае это просто «какой-то мужик».

Рынок, увы, во многом перемолол российский культурный класс как некую общность со схожими интересами, привил ему рыночные рефлексы, и зачастую в этом смысле нет особой разницы, «патриот» перед вами или «либерал». Каждый сам за себя, а если кто потонул, то «это естественный отбор порешал». Так — вместо того, чтобы объединяться, — рассуждают даже многие успешные представители немолодежной культуры, которые на самом деле «стартовали» в совсем другую эпоху, в советское время или в девяностые, когда исчез партийный контроль и народ жадно прильнул ко всему новому. Сегодня они на плаву во многом только из-за накопленного тогда «первоначального капитала», и основная их аудитория — старше сорока. Они любят повторять мантру о том, что «интернет дал творцам неограниченные возможности, идите и дерзайте», но я почти уверен: начинай они с нуля в наши дни, их шансы пробиться наверх, соревнуясь с Моргенштерном и Бузовой, были бы невысоки.

Часто такие деятели озвучивают и другую успокоительную мантру. Мол, некий обобщенный, символический Моргенштерн никакой опасности для культуры настоящей не представляет, ибо целевые аудитории не пересекаются. Это, конечно, так — не пересекаются. Но проблема в том, что одна аудитория быстро растет, а вторая точно так же быстро сокращается. На днях я пообщался в гостях с девочкой девяти лет — живой, забавной, общительной. Так вот, она еле-еле, по слогам, может читать, но при том знает все-все про «блогинг», «стриминг», «постинг» и «Инстаграм». Конечно же, мечтает стать блогером и «зарабатывать на видосах миллионы». В нашей либеральной среде было модно после выхода одноименного фильма величать российское государство «Левиафаном». Помилуйте, вот он, настоящий Левиафан! И ведь, как справедливо предсказывают некоторые, условные моргенштерны очень скоро захотят выйти за пределы своей «культурной» деятельности. Определять, что ценно для общества, а что нет. Очень символично смотрится недавнее заявление Моргенштерна конкретного, что он не понимает, зачем в России празднуют День Победы. В самом деле, Хэллоуин куда веселее!

Эксперт Ольга Крыштановская в этом номере говорит об уже состоявшемся культурном расколе между доцифровым и цифровым поколениями: «Это как две разные планеты» (дабы подробно почитать, что имеется в виду под «доцифровым» и «цифровым», советую посмотреть ее интервью). Но важно понимать, что раскол этот вовсе не поколенческий, «брюзжащие старики vs просветленная молодежь» — он ценностный. И, по всей видимости, настало время принять его как факт, не делая попыток запихнуть пасту обратно в тюбик. Нет смысла призывать Моргенштерна «пообщаться с ветеранами», чтобы он «понял ценность Дня Победы». Есть смысл называть вещи своими именами и, пока моргенштерны не захватили вполне легальными способами само государство (имея миллионы поклонников в Сети, сделать это будет несложно), всячески поддерживать ту культуру, которая действительно имеет ценность.

Признание культурного раскола между «доцифрой» и «цифрой» — важный первый шаг, который неизбежно запустит наконец-то реакцию противодействия моргенштернам. Во-первых, станет ясно, кто есть кто. Значит, можно определить условных лидеров, начать поиск союзников, выстраивать какие-то конфигурации. Во-вторых, неизбежно придется сформулировать некую смысловую доктрину — а почему, собственно, мы считаем, что продвигаемый нами образ «доцифровой культуры» имеет особую ценность. Все это, думаю, приведет к консолидации тех, кто не хочет встраиваться в культурную парадигму, где тон задают условные моргенштерны. Не удивлюсь, если их окажется ничуть не меньше, чем поклонников сомнительных сетевых кумиров. Также не удивлюсь, если среди них будет немало молодых людей.

Выскажу весьма спорную мысль, но, возможно, появление «культурной антитезы» — это как раз то, чего не хватает сегодня нашей культуре для нового качественного скачка. Ведь раскол вовсе не означает войны до уничтожения одной из сторон, это просто фиксация двух разных точек зрения. Церковный раскол создал восточную и западную церкви, которые успешно существуют до сих пор. Культурный раскол предотвратит ситуацию, когда «цифровая» культура просто-напросто заменит «доцифровую» согласно логике «новые технологии — новая культурная модель», и в результате обе они получат право на существование и конкуренцию.

Поделиться