С реформой образования еще проще - введите этот предмет в школьную программу. Если что-то смущает, именуйте иначе (мораль, нормы поведения).
Моя мама, учительница начальных классов, выступила с этим на педсовете. Завуч одернула: "Нашим детям есть на кого равняться. На Павлика Морозова". Здесь не могу не вспомнить, как в 1937 году следователь посоветовал маме написать заявление о разводе с мужем (отец сидел в тюрьме в Орле): "Сделайте это ради детей". - "Нет. Именно ради детей я этого не сделаю".
Мой муж Анатолий Аграновский, когда был там в командировке, не упустил случая посмотреть на Орловский централ. На бетонной стене, огибающей узилище, красной масляной краской - текст. Приехал домой, спрашивает у тестя: "Как думаете, что написано?" - "Наверное, "На свободу с чистой совестью!". - "Дорогой тестюшка, вы же писатель, где ваше воображение! Там написано: "Вперед, к победе коммунизма!". Отец хмыкнул: "Да, Толик, лучше и не скажешь".
Деревенский этикет
Идем с бабушкой по тропке через ржаное поле лен жать (летом отец отвозил нас с братом в деревню: дети должны знать, как булки растут). Навстречу баба с серпом. Поздоровались, об урожае поговорили, погоревали, что дождей мало. Мне скучно, дергаю бабушку за подол: пошли скорей! Разошлись они, и тут бабушка запричитала: "Ай у тебя язык отсохнет поздоровкаться, ай у тебя голова отвалится, спина разломится поклониться". - "Ну, бабушка, зачем, я же тетю не знаю". - "Не нукай! Уедешь в свою Москву, а мне оставаться, позориться".
Деревенский этикет был строг: "Ты чего на лавку раньше деда плюхнулась? Чего раньше старшего из миски черпаешь?". Московская бабушка наставляла: "Не разговаривай с набитым ртом, не хлюпай чаем, от куска хлеба не откусывай, отламывай по кусочку, не клади локти на стол!".
Вспомнила Бернарда Шоу, говорил о воспитании, о хороших манерах: "Я вставал, когда в комнату вползала моя восьмимесячная кузина". Шоу было шесть лет.
Арсений Александрович Тарковский - наши семьи дружили много лет - не подал руки человеку, заклеймившему с трибуны Пастернака: "Извините, вам руки не подам никогда!". Произошло это прилюдно, в писательском доме отдыха в Переделкине, в очереди к городскому телефону. "Господи, Арсюша, вы еще извиняетесь перед подлецом!" - "Ах, Галуся, ведь это несчастный человек, как он будет жить с этим пятном, у него дети подрастают. А самое страшное, что Пастернака он считает гением, сам мне говорил". В этой очереди к телефону попытки пропустить Тарковского без очереди (ногу потерял на фронте, ходил на костылях) им всегда пресекались. Вставал, если к телефону подходила женщина. Говорил: "Костыли - не атрибут хамства".
Извинения Ахматовой
Подмосковное Голицыно. Мне, дачнице, разрешили брать в Доме творчества обеды на дом. Иду с коляской, в которой новорожденный Антон, в руках судки, за сарафан держится Алеша. У веранды столовой Анна Ахматова, Наталья Ильина. Виктор Ардов: "Вот приближается Галя Аграновская со чадами, прошу любить и жаловать. С Анной Андреевной Галя, наверное, не знакома". "Нет, - отвечаю, - мы знакомы, нас в Ленинграде познакомил Павел Шубин". Анна Андреевна сухо: "Возможно". Я была обескуражена, хотя - почему она должна меня помнить? Она - Ахматова!
Вечером рассказываю Тарковским, как меня осадили. Таня замечает: "Вполне в ее духе. Я подарила ей роман Сноу в моем переводе, она сказала, что читает литературу только в подлиннике". "Но вы же переводите стихи..." - "Ради куска хлеба". Арсений заступился за Анну Андреевну: "Каково ей видеть счастливую женщину с очаровательными детишками. У нее судьба женская, материнская - трагическая. Будьте снисходительны!". Через два дня пришел с новостями. Вчера угощали прощальным ужином Анну Андреевну, Арсений рассказал ей о моем огорчении, о моей судьбе - в 37-м арестован отец, мои четыре года фашистских лагерей... Она расстроилась, просила передать свои извинения, при встрече сделает это сама. Встречи больше не случилось.
Писательский дом
Больше полувека живем мы в этом писательском доме. Четырехкомнатные квартиры получали классики - лауреаты, депутаты, секретари Союза писателей. Трехкомнатные - рангом пониже. В двухкомнатные въезжали по две семьи - Слуцкий с Баклановым, Солоухин с Евдокимовым и прочие неклассики. Телефоны только у первых. Остальные бегают к будке на углу дома. У всех дети. Проблема - заболел ребенок, надо срочно вызывать врача, а как оставить детей одних? Однажды я бегом в четырехкомнатную этажом выше: "С сынишкой плохо, разрешите воспользоваться вашим телефоном!" - "Нет, муж работает, аппарат у него на письменном столе". И хлопнула дверью перед моим носом.
Не знала я, что квартира - писателя Кочетова. Истовый борец за чистоту партийных идеалов, главный соцреалист, певец рабочего класса. Рассказываю историю мужу, вернувшемуся из командировки. "Да как тебя угораздило! Ты что - все забыла?". Как забыть! Когда Кочетова назначили главным редактором "Литературки", Толя решил уйти, успев разнести его на летучке в пух и прах за разгром коллектива знаменитой тогда газеты.
Сидим в домашнем скверике с двумя приятельницами. Во двор въезжает машина. Приятельница: "Это мой дорогой сын с работы, привез лекарств и вкусненького". Не доходя до нашей скамейки, сын застегивает пуговицу на пиджаке. "Как, разве так еще бывает!" - восклицает вторая. Рассказывает о другом поколении. К жене внука пришли подруги, она угощает их ужином на кухне. "Зашла я туда по делу, и ни одна не сделала даже попытки привстать, поздороваться со старой женщиной. Потом жена внука спрашивает меня: "Вас не шокировало, что они пришли с бутылкой вина?" - "Нисколько, я была бы шокирована, если бы к вам в гости пришла с бутылкой Татьяна Ларина".
Была я свидетельницей многих соседских судеб. Уходили в мир иной классики, переселившись на Новодевичье кладбище, оставались вдовы, дети. Дети вырастали, заводили свои семьи, и возникал квартирный вопрос. Все по Булгакову и Шекспиру. У короля Лира случалось похожее с детьми, ведь в наших условиях квартира и королевство - синонимы.
Недавно умерла вдова одного "классика". В доме престарелых, в богадельне. Это благополучные дипломированные сыновья озаботились - подрос ее внук, ему нужна отдельная комната. Проблема решилась просто: мать - в приют... Закона Божьего ни в школе, ни в институте они не проходили.
Известия