До формулировки «не крал» нам, боюсь, не дожить. Страна богатая — всем хватит.

  Зато лишенное нормальной понятийной базы представление, что есть скверная репутация, развивается за счет боковых ответвлений. Помню, еще в конце 1990-х знакомые политтехнологи объясняли мне, что пришло время физиологического компромата. Все эти рентгеновские снимки, которые показывал по телику известный телеведущий, лишь начало новой эры, говорили мне знакомые. Тогда, чтобы загубить карьеру человека, достаточно будет сказать, что у него пахнут ноги или он ковыряет в носу, истомившись в московской пробке. 

  Но кто думал, что новейшие разработки будут так стремительно взяты на вооружение широкими массами?

  Мой бывший коллега Сережа Процветаев, говоря поэтически, положил на алтарь карьеры всю свою жизнь. Родом из крошечного южного городка, где градообразующим предприятием выступала тюрьма, построенная еще при батюшке Александре, молодой человек штурмом, хоть и со второго раза, покорил факультет журналистики МГУ. Учеба, работа в информагентстве «ногами», посиделки с гитарой и счастливая любовь с тихой однокурсницей Настей — за этими нехитрыми занятиями и протекли студенческие годы Процветаева. 

  А дальше — понеслось. Процветаев, что называется, сделал верный шаг в сторону светлого будущего: бросил работу в отраслевой газетке и в тесной связке с бывшим комсомольским лидером Петей Мушкиным бросился в пучину предвыборных гонок. А выбирали в девяностых со всей широтой русской души. Политтехнологи, не стесненные западными стандартами, креативили кто во что горазд, и Процветаев был среди лучших. Особо он гордился «автобусом счастья» — командой из парикмахерши, медсестры, электрика и неведомыми путями примкнувшего к ним священника. Деревенские бабки, давно оставленные на произвол судьбы всеми уровнями и ветвями власти, реагировали на любое внимание, как младенцы на руки матери. Вечный «сессон» парикмахерши Светочки и душевные наставления отца Иоанна в конечном итоге посадили на губернаторское кресло нужного человека, а Процветаеву обеспечили известность в узких кругах и разнообразные политические контакты. 

  Теперь в связке Мушкин—Процветаев центр тяжести сместился (говорят, магнитный полюс Земли время от времени проделывает этот фокус), и тандем стал чуть другим – Процветаев—Мушкин.

  Как иллюстрацию своего трудового энтузиазма и преданности любимому делу Процветаев любил вспоминать историю, произошедшую на каких-то выборах, а может, в процессе информационной битвы за чьи-то активы. После нескольких бессонных ночей они с Мушкиным вышли покурить в свежую июньскую ночь. Под звездным небом хотелось думать и говорить о высоком. Над головами летал тихий ангел. «Сереж, у тя кто — сын или дочь?» — внес романтическую ноту Петя. Процветаев на минуту задумался, пытаясь сфокусировать взгляд на сигарете. «У меня? У меня дочь. Вроде бы…» — сказал отец пятилетнего на тот момент и единственного наследника Виталика. 

  Жизнь между тем катилась к 40. Начало нового тысячелетия Процветаев встретил в кабинете вице-президента по связям с общественностью системообразующего предприятия. За стеной сидел верный Мушкин, зам., пом., руководитель пресс-службы и вообще, как пела еще при неразвитом социализме Эдита Пьеха, самый близкий человек на свете. Если и было в жизни Процветаева что-то надежное — то это именно Мушкин. С Настенькой он давно развелся, со второй женой тоже, сына видел раз в год — на день рождения, собака сбежала от Процветаева в парке на прогулке, зато с верным Петькой он кочевал из компании в компанию. Они вместе встречали дни рождения, провожали друг друга в аэропорт, когда приходило время отпуска, и возили в больничку апельсины — все-таки за спиной была бурная молодость и утомительная зрелость. 

  В гнилой пиаровской среде, где все рады друг другу откусить голову, эти отношения были образцом для подражания, недосягаемым и оттого почти жертвенным.

  Не надо было иметь много ума, чтобы сообразить: лихие девяностые и обжорные нулевые закончатся неловкой паузой. В театре такое случается, когда у главного трагического персонажа неожиданно сваливаются брюки. Больше всего меня трогают путаные прогнозы наших аналитиков, которые за месяц до... ну, скажем, падения брюк, уверяли, что цены на нефть будут только расти. Еще забавнее выглядели эксперты крупнейшего научного института, которые, в свою очередь, объяснили, что да, ждали кризиса. Но кто ж знал, что падение цены на нефть, сокращение производства и банковский коллапс постучат в наше окно одновременно. Ну да бог с ними, с нашими гуру от экономики, которые и сегодня пытаются открыть нам глаза на жизнь. Видимо, в мазохистской надежде, что их все-таки догонят и по ушам-то надают. 

  Так вот — Процветаева и весь его департамент, включая верного Мушкина, уволили со стремительностью, с которой падает кирпич, пущенный гастарбайтером с двадцатого этажа недостроенной высотки. «Две зарплаты в качестве компенсации — не так уж и плохо по нынешним временам», — утешал Петя безутешного Процветаева. Сергей-то был уверен, что его сокращения не коснутся — слишком высоко сидит. Они вместе выпили, вместе приступили к изучению рынка труда. Было бы что изучать, как говорила сороконожка в обувном магазине! За короткое время рынок труда превратился в склад бездельников без всякого шанса на мало-мальски пристойную зарплату.

  Но закон справедливости гласит: любая бурная деятельность приводит к какому-никакому, а результату. Не зря Серега двадцать лет грел руки, сердце и желудок у искусственного огня пиара. Связи сработали, нужные звонки были сделаны, ток побежал, и хорошо оплачиваемая и непыльная вакансия главы департамента на довольно крупном производственном комбинате поплыла к нему в руки. Он уже встретился с директрисой предприятия, выпил коньяка с предправления, и вот однажды утром ему позвонили. Звонила даже не кадровичка, с которой Процветаев уже познакомился. И не руководитель службы безопасности, все анкеты для которого Серега уже заполнил. Звонил кто-то без имени и отчества, с незапоминающимся голосом, на непонятной должности:

  — Сергей Михайлович? Это из компании такой-то. Мы там вам письмецо отправили, потрудитесь отреагировать.

  Еще не ожидая подвоха, Процветаев открыл свой компьютер. Письмо, адресованное к нему, было следующего содержания: «Уважаемый Сергей Михайлович. Просим объяснить объявления, которые вы разместили на нижеперечисленных сайтах». Дальше шли адреса, причем, довольно много. 

  Сережа ткнул пальцем в первый — и ему на экран вывалилась заставка порносайта. Но удивительным было даже не обилие гологрудых красавиц. Сайт был украшен портретом Процветаева. Рядом с портретом было объявление «Сергей Процветаев. Секс-услуги за деньги. VIP-услуги. Дорого».

  Зачарованный, Процветаев зашел на другие сайты — тот же портрет, то же объявление.

  Фотка показалась знакомой. Ну да, так и есть — взята с сайта компании, в которой он раньше работал. Сначала Процветаев разозлился на идиотскую шутку. Верный Мушкин утешал: «Зато, старик, дорого и VIP. Не абы что». Потом Процветаев позвонил в приемную директрисе, чтобы подтвердить время назначенной встречи. Секретарша была холодна, как замороженный минтай, и сообщила, что ей о встрече ничего не известно. Кадровичка разговаривала с ним, как одинокая женщина в лифте с сексуальным маньяком — ласково и испуганно. Но от встречи твердо отказалась. Служба безопасности пожелала знать происхождение объявлений. И сколько Процветаев не клялся, что понятия об этом не имеет, что это дрянная шутка, а он вообще импотент, поддерживать разговор отказалась.

  Серега долго жаловался знакомым и не очень. Пока нечаянно не узнал — то место, на которое претендовал он, занял верный Мушкин. 

  Вот они, пиар-технологии в действии. Хочешь уничтожить соперника — убей его репутацию. Сегодня при помощи Интернета это делается за пару минут. Какие там злые языки, о которых писал классик. Несколько нежных прикосновений к клаве — и соперник повержен. При этом полная анонимность, широчайшая аудитория и совершенная безнаказанность.

  Зато к Процветаеву вернулась собака. Оказывается, последнее время она жила у сторожа парка. Но, увидев Серегу, пес заскакал от радости и облизал его с ног до головы. Может быть, потому, что он не пользовался Интернетом.

Иван Штраух

Профиль