Ярославских зрителей ждет не пьеса-рассуждение, а пьеса-катастрофа. Герои спасаются от приближающихся по их ощущениям беды, смерти, которые с первых реплик уже присутствуют в произведении: «Отец умер…» – так начинает пьеса. «Этот страх умереть, не испытав счастья, заставляет людей делать глупости, совершать неадекватные поступки, принимать нелепые решения, – говорит о своей трактовке Сергей Пускепалис. – В спектакле будет все – и комедия положений, и трагедия недоразумений…»
История из жизни уездного города наверняка окажется очень близка зрителям. Ведь многие из нас воспринимают свой город как провинцию и думают, что жить хорошо там, где нас нет. Как и у чеховских трех сестер, у каждого из нас есть некий идеал, под который мы подгоняем свою жизнь, и терпим крах и неудачи. Чеховские герои постоянно говорят о том, что через 200-300 лет жизнь будет другой, лучше прежней, но мы-то знаем, что она ни капельки не изменилась, только, как говорит Тузенбах, пиджаки стали другими. Идеал никогда недостижим. И это страшное и трагическое противоречие нашей жизни – одна из главных тем спектакля.
Тузенбах станет одним из самых заметных героев в пьесе. Режиссер видит в нем светлое, моцартовское начало. Смерть именно этого героя очень символична…
В спектакле заняты два состава актеров. И хотя нельзя утверждать, что в результате получатся два совершенно разных спектакля, образы главных героев будут в чем-то противоречить друг другу. И в то же время разные Ольги (Наталья Асанкина, Евгения Долгова), разные Ирины (Ирина Наумкина, Мария Полумогина), разные Тузенбахи (Илья Коврижных, Юрий Круглов) окажутся взаимодополняющими.
Машу сыграет Александра Чилин-Гири. Ее мужа – заслуженный артист России Валерий Кириллов. В роли Андрея Прозорова занят Кирилл Искратов, это первая главная роль молодого актера. Его невесту, а затем жену будут играть Евгения Родина и Ирина Веселова.
Довольно неожиданным станет появление несуществующей у Чехова жены Вершинина – Клары Наумовны (заслуженная артистка России Ирина Сидорова). Эта героиня придаст новое прочтение образу самого Вершинина (Олег Павлов).
Сценическое решение спектакля создает образ бесприютного существования героев. Декорации, в которых едва намечены окна дома или ведущие двери в сад, – не отсылают зрителя к началу прошлого века. «Это спектакль не про декорации, не про прямые спины и манеры, – отмечает Пускепалис, – он про живых людей, про нашу жизнь…».
Информационно-издательский отдел театра, ЯРНОВОСТИ