Без вести пропавшие...

Первая часть исследования корреспондента «Северного края» Марины Морозовой под названием «Вторая Ударная возвращается с войны» опубликована в «Северном крае» 5 мая. Сегодня – продолжение рассказа о её поездке с отрядом поисковиков в Новгородскую область.
Кто же ты, родненький?..
Мы идём почти налегке, на плечах – минники, лопаты, за спиной рюкзак с сухпаем... Уже расправлены до верха заколенники (болотные сапоги), и на каждый шаг болото отвечает сочным чавканьем. Впереди размеренным ходом идут бывалые поисковики самого крутого, как здесь говорят, отряда «Гвардия-Шкраб», и я готова стать чернорабочим и подмастерьем, чтобы увидеть, узнать, как и сегодня, спустя 70 лет после Любанской операции, призванной прорвать блокаду Ленинграда, на своих плечах они буквально выносят из смертельного окружения без вести пропавших солдат и офицеров 2-й Ударной армии. Солдат, преданных и обречённых на десятки лет забвения Родиной, которую они защищали...
И вот уже поют миноискатели над седыми кочками сфагнума, воронками и раскопами, заполненными студёной бурой водой. Спустя время понимаю: у каждого металла свой голос. Низкими, ровными ненавязчивыми звуками отзываются мелкие осколки чёрного металла, которыми утыкано болото, словно ягодами клюквы в октябре. Настойчивым баритоном уже громче звенит крупное железо – винтовки, снаряды, лимонки, подковы, большие осколки... А когда минник взвизгивает, пытаясь изобразить пародию на сирену, значит, под ним «цветнина».
Стоп! Миноискатель – в сторону, в руки – щуп, которым «пальпируешь» обозначенный сигналом пятачок. Вот он, характерный скрежет о металл, снимаю слой мха, и рука, следуя за щупом, по локоть уходит вглубь, ломая корку льда под водой. Из глубины достаю один за другим 19 нестреляных патронов и, затаив дыхание, замечаю, как на поверхность бурого озерка всплывают чёрные «куклы» – неужели солдатик? Убитого бойца съедают черви, которые потом окукливаются, покрываясь хитиновым коконом. И нет уже плоти давно, а эти капсулы-метки остаются в болотной толще, помогая поисковикам. Расширяю яму в стороны – кукол стало больше.
На мой зов собирается наша четвёрка – рыбинские гвардейцы Александр и Надежда Савельевы с всеобщей любимицей рыжей овчаркой Инкой, а также Сергей Солодянкин из сыктывкарского отряда «Связь времён», который давно и тесно работает с «Гвардией-Шкраб». «Вот это тебе повезло – найти бойца с первого раза! Копаем!» – командует Саша Савельев, и вот он, мастер-класс тяжёлой черновой работы поисковика. Не случайно зовут его в «Гвардии» шутливо Шрек болотный – чтобы забраться вот так в болотное чрево в том месте, где лежит солдатик, он готов неделями жить в палатке, наматывать километры с минником и щупом, часами не вылезать из ледяной воды. «У Сани не просто опыт, – рассказывает о нём командир «Гвардии», – у него азарт, какой не у каждого есть».
Медленно, осторожно расширяется площадка раскопа, вытаскивается на мох и пропускается через пальцы каждый ком болотного грунта. Яма быстро заполняется водой, которую Сергей Солодянкин быстро-быстро «откачивает» ведром. На сите из мха задерживаются разные включения, среди которых Саша каким-то чудом распознаёт мелкие косточки, больше похожие на спрессованный бурый травяной пучок... Такие же костяные осколки, кости ног и хорошо сохранившиеся фаланги пальцев вынимаются из воды. А вот и округлые кости черепа. «Значит, здесь голова бойца, там должны быть ноги, здесь – руки...» – Александр корректирует зону поиска. И всё дальше руки уходят под корни берёзы. Навалились на ствол и, раскачивая его, повалили наземь. Из обнажившихся корней мы с Надеждой осторожно вынимаем обломки костей. Мы не уйдём отсюда, пока не поднимем последнюю косточку, последний предмет, сохранившийся в болотной толще.
Сергей осторожно выкладывает на ладонь бурые кусочки солдатской шинели или гимнастёрки – на солнце заиграли гранями красные треугольнички. «Четыре кубаря! По всему видать, здесь лежит старшина», – комментирует находку Солодянкин. «Кто же ты, родненький, отзовись!» – повторяю я, словно молитву, и прошу болото отдать нам солдат­ский медальон. Но за два с половиной часа, которые провела в раскопе наша четвёрка, мы так и не обнаружили медальон, старшина лежал здесь без оружия, без сапог. В пакетиках с находками – кучка костей, патроны, кубари и противогаз.
Уже после апрельской вахты накануне Дня Победы останки этого бойца вместе с другими преданы земле в братской могиле, с воинскими почестями, но имя навсегда останется неизвестным, как имена десятков тысяч других бойцов. С 1988 по 2011 год участниками поисковой экспедиции «Долина», которая объединяет 35 поисковых отрядов, приезжающих сюда со всех уголков России, найдены и захоронены почти 99 тысяч защитников Отечества, установлены имена более 20 тысяч бойцов. Практика поисковой работы свидетельствует: в последние годы в среднем на каждую сотню поднятых из болота бойцов находится лишь один медальон, содержимое которого можно прочитать.
Найди меня!
Как рассказывали поисковики, если был у солдата медальон, он почти всегда всплывает на поверхность во время раскопок. Но некоторые медальоны оказываются пустыми – бойцы, поддаваясь суевериям, не заполняли узкие полоски бумажных бланков медальонов-смертников. Иногда и медальоны находились разбитыми от пуль или снарядов. Порой заполненные солдатской рукой строчки безвозвратно съедала болотная «химия». Но даже на первый взгляд совершенно «слепые» бумажные трубочки, попадая в руки эксперта-криминалиста Сергея Солодянкина и его коллег, открывают тайну не только солдатского имени, но и его родных, место и год рождения.
Как вы читаете медальоны, спрашиваю Сергея. А он в ответ: «Вопрос не в том, как читать, на это есть разные методы с использованием химических веществ, особых лучей... Вопрос в том, кто читает. Бывает, месяц лежит бумажка – результат нулевой. Но вдруг «торкнет» криминалиста, берёт своё талант почерковеда. Кто в лесу побывал, читает медальоны легче...
В прошлом году, помню, работаем на «политруках» (так поисковики называют место, где на площади сто на сто метров были найдены останки многих младших офицеров, в том числе политруков, прорывавшихся из окружения в сборной колонне. – Авт.). Орлов поднимает офицера с номерным значком парашютиста, откапывает фляжку, ремни. И тут всплывает обувь, а в ней – куча картонок. Вместо портянок, что ли... Я поковырял – обычный картон, но взял одну бумажку. Сложил в пакетик, засунул в фотоаппаратную сумку и забыл. В лаборатории по­смотрел картонку – ничего. И выбросил в урну. Сижу, работаю, а из урны – словно голос: «Я здесь, найди меня». Вынул бумаги из урны, снова посмотрел – ничего. Пошёл, чаю попил. Только сел – опять голос. Достал картонки – ну ничего нет! Снова сел, а он не даёт мне покоя: «Да здесь я, ищи меня!» Снова достаю картонку, выпрямил её, стал отслаивать листы. И только слой поднял, а там – квитанция на замену паспорта, выписана на Кузьмин­ского, выпускника военно-политического училища имени Энгельса в Питере. Все его данные, год рождения...
Саша Савельев подхватывает: «А я ж тогда выпросил у Николаича этот значок погибшего парашютиста (надо ли говорить, что он значит для Савельева, у которого тысячи две прыжков с парашютом! – Авт.), а он мне потом и звонит – хозяин твоего значка нашёлся!»
Вот уже четыре года колдуют криминалисты над медальонами, благодаря этому около 200 человек вернули с войны. «Когда они свежие, их легче читать, но, говорят, в «Долине» их тысячи лежат, ещё с 90-х годов – нечитаемых. Я просил – отдайте нам в лабораторию, пока ещё не поздно. Не отдают», – сетует Сергей. Среди расшифрованных криминалистами из Республики Коми военных свидетельств – 897 из 927 корешков-извещений о смерти, найденных Александром Орловым в ящике с документами 267-й стрелковой дивизии и 848-го стрелкового полка, около десятка надписей на котелках, ложках, лопатках и других предметах солдатского быта.
Почему отменили медальоны
Одна из таких бумажных полосок, которую я отыскала в Книге памяти, изданной казанскими поисковиками, начинается словами «Завет товарищи, дорогие друзья, найдите меня и мою записку». В 1942 году солдатские медальоны в Совет­ской армии были отменены, их заменили бумажными армей­скими книжками. За десятки послевоенных лет эти книжки истлели, их содержание смылось водой и временем а, значит, так и остались их без вести пропавшие обладатели, призванные в 42-м и позже, навечно неизвестными солдатами.
– Но почему, зачем их отменили? – допытывалась я у Александра Николаевича Орлова, командира нашей «Гвардии-Шкраб».
– Нашему государству так выгоднее было. Хоронить не надо, пенсию осиротевшей семье по потере кормильца платить не надо. Да и потери огромные скрывали. Сколько лет советская пропаганда твердила – у нас нет без вести пропавших, а есть предатели! Так назвали вот этих солдатиков, брошенных в новгородских болотах. Мы с нижегородцем Сергеем Люцаем, как «Долина» началась, в 1987 году, а позже и с Сергеем Степановым, который пришёл к нам в 96-м да так и остался, находили в воронках по 53, по 102 бойца. За несколько дней, помню, 600 человек выкопали, и только у троих узнали имена. У некоторых ноги связаны... Их весной привязывали за ноги и стаскивали в воронки, так и бросали. Кого-то слегка закидывали землёй, чтобы не пахло, других закрыло болото... Даже документы не смотрели, медальоны не искали... Был солдат – и нет его. Вот у немцев всё было по-другому – ещё с Первой мировой. Медальон – из двух половинок, словно яйцо. Погиб боец, одну половину медальона оставляют с ним, другую изымают, чтобы пополнить базу данных о погибших. За своими лагерями в районе Мясного Бора немцы обязательно устраивали воин­ские кладбища. Конечно, и они не всех хоронили. И нашим было не до того в таком-то месиве. Но после войны... С 1946-го, до начала поискового движения, их искал здесь и хоронил только мой отец».
Мария Орлова, поисковик, дочь командира «Гвардии» в книге о дедушке Николае Орлове пишет, что уже в 1969 году в Министерство обороны было доложено: на местах бывших сражений всё тихо и спокойно, закончено разминирование, подобраны и упокоены останки солдат. Поисковики свидетельствовали: не только останки не похоронены, но и поля не разминированы. Поле недалеко от Спасской Полисти в начале семидесятых перепахали. Всё поле было усеяно костями погибших бойцов, но пахарей и сеятелей не тронула эта картина. Ведь это кости предателей, как назвал советский военный официоз бойцов 2-й Ударной. Интересно, что родным бойцов, найденных здесь и опознанных, долгое время не разрешали увозить останки домой, чтобы похоронить на родине. Тайна гибели 2-й Ударной не должна была тревожить умы и души советского народа. В 1968 году в Мясном Бору побывал писатель Сергей Смирнов, автор книг о Брестской крепости. Он организовал выступление Николая Орлова в телеальманахе «Подвиг», который рассказал о боях в Мясном Бору. Смирнов написал сценарий фильма о поисковой деятельности Николая Орлова с названием «Комендант «Долины смерти». Сценарий опубликовали в нескольких номерах «Новгородской правды», был снят и фильм, просмотр которого прошёл в Новгородском обкоме КПСС. Но едва «Советская Россия» опубликовала о нём заметку, плёнку затребовало главное военное политуправление. В конце 80-х фильм был запрещён к показу, а затем уничтожен. Вряд ли бы случилось по-другому – высокие посты ещё занимали те, кто был повинен в гибели 2-й Ударной армии.
В киноповести есть интересный фрагмент: «Поиски в Мясном Бору позволяют не только восстановить имена погибших за Родину, но иногда дают возможность дополнить и уточнить официальные документы. Так, например, несколько лет назад у дороги от Керести на Малое Замошье, в 48-м квартале леса, около уничтоженных автомобилей найден клубом «Сокол» сейф с документами 804-го отдельного автотранспортного батальона 2-й Ударной армии. По рассказам ветеранов, машины были уничтожены шофёрами перед выходом из окружения 23 июня. Из 366 человек, состоявших в списках батальона на 23 июня, вышли из окружения 140 воинов. Личный состав батальона не смог вынести сейф и не успел уничтожить документы. В раскрытый сейф была брошена спичка, отдельные документы обгорели, но всю плотную пачку бумаг огонь не взял. Документы более 40 лет пролежали под открытым небом и сохранились. Но удивительно другое: в официальных опубликованных перечнях частей и соединений 2-й Ударной армии 804-й автобатальон не значится. Формировался батальон, как следует из его документов, в Москве и Яро­славле».
Здесь же я нашла информацию о том, что формирование армии шло и в Рыбинске. Среди бойцов, найденных Сашей Савельевым под Мясным Бором, есть уроженец Пошехон­ского района Сергей Дмитриевич Поваров. Имя бойца обнаружил на солдатской ложке Сергей Солодянкин, используя свои экспертные технологии.
Северный край
Поделиться
Комментировать