Два разочарования

Существует множество профессиональных жаргонов, и, конечно, можно предположить, что автор просто наивно предполагает, что любой читатель его текста имеет тот же багаж знаний, что и он. В последнее я не верю, так как будь автор уверен, что читатель не менее образован, чем он, то зачем тогда вводить в текст «общеизвестные» подробности, тем более на профессиональном жаргоне? Каждый раз, когда я сталкиваюсь с подобным случаем, мне вспоминается бессмертное: «Они хочут свою образованность показать и всегда говорят о непонятном». Довольно неприятно чувствовать себя глуповатым персонажем рассказа Антона Чехова «Брак по расчёту». Итак, конкретно о разочарованиях.


В моей родной подмосковной Коломне четверть века выходит «Коломенский альманах». В нём публикуется художественная проза, поэзия и публицистика. Последний раздел наполняется в большинстве своём текстами преподавателей филфака нашего бывшего педагогического института. Понятно желание учёных мужей и дам увидеть свою статью напечатанной, но «Коломенский альманах» не научный журнал! Его читают обычные люди, а не специалисты-филологи, поэтому доценты с кандидатами и профессора могли бы преобразовать свои научные статьи в научно-популярные, сделав их содержание более доступным для обычного читателя, не имеющего филологического образования, если, конечно, подобные авторы заинтересованы в том, чтобы их труды читали не только коллеги по работе и студенты.

В «Коломенском альманахе» №24 за 2020 год в разделе «Беседы о литературе» напечатана статья Анатолия Валентиновича Кулагина «Соловьи и бокс». Анатолий Кулагин — выпускник филологического факультета Коломенского пединститута (ныне —  Государственный социально-гуманитарный университет), доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и литературы. В статье речь идёт о двух «коломенских» стихотворениях Александра Кушнера. Несколько цитат из начала статьи:

«Обратим прежде всего внимание на тот признак, о котором принято говорить, в силу его формального характера, в последнюю очередь, —  на стихотворный метр.

Казалось бы —  четырёхстопный амфибрахий, и в этом случае ничего «редкого» в метрике не было бы. Этим размером поэты пользовались не раз… Но дело в том, что последняя стопа в обоих стихотворениях Кушнера сокращена и превращена в ямбическую: ஞஞ_|ஞஞ_|ஞஞ_|ஞ_, то есть поэт пользуется логаэдом (так называется стих с упорядоченным чередованием разных силлабо-тонических стоп). Понятно, что финал каждого стиха получает от этого особую экспрессию, акцентируется в сознании читателя; такой эффект тем ощутимее, что «длинная» анапестическая строка вообще должна бы настраивать на рефлективно-элегический лад (впрочем, к семантике метра —  то есть идее зависимости содержания стихов от размера —  Александр Семёнович относится вообще скептически). Но здесь его нет. Кроме того, все строки в обоих стихотворениях имеют мужскую рифму, и это тоже работает в пользу экспрессивности, даже драматичности стихов… Общий для них метрический сдвиг, превращающий по всему тексту анапест в конце стиха в ямб, в поэзии Кушнера иногда встречается... Кушнер принадлежит к тем поэтам, которые относятся к технике стиха рефлективно, даже если сам выбор размера происходит у него интуитивно, подсознательно».

Далее, признаюсь, я читать эту статью не стал. Не знаю, с кем, по мнению редакции, намеревался беседовать о литературе Анатолий Кулагин, но явно не со мной. Я технарь, а не филолог, и потому весь текст приведённой цитаты для меня самая настоящая абракадабра. Читателя в моём лице профессор Кулагин не нашёл. В «Коломенском альманахе» публикуется много интересной публицистики: краеведческие, исторические, мемуарные и биографические материалы. Но для научных статей, к тому же написанных с обильным применением специальных терминов, существуют соответствующие чисто научные журналы и сборники. Именно в них статья профессора Кулагина наверняка нашла бы своего вполне квалифицированного и благодарного читателя. А в городской литературный альманах Анатолий Кулагин лучше бы (для меня) дал что-нибудь другое. Мне ранее довелось с большим интересом прочитать книги Анатолия Кулагина о Владимире Высоцком и Булате Окуджаве, и потому я точно знаю, что он умеет писать вполне понятным для обыкновенного читателя языком.

Я не стал говорить об этом два года назад, не вспомнил бы и сейчас, если бы не столкнулся с подобным уже в тексте автора-фантаста. И если в научной статье применение всяческих специальных терминов и столь же специальных технических подробностей вполне оправдано, то в художественном тексте их обилие, как я уже сказал выше, меня просто бесит!

Итак, о втором разочаровании. Недавно вышел сборник фантастических рассказов «Механическое чудо». Я с интересом прочитал его, книга получилась весьма захватывающей. Не буду разбирать все тексты, скажу только об одном: «Три закона боготехники» Дэна Шорина. Разумеется, как страстный любитель научной фантастики я не раз читал и перечитывал произведения о роботах Айзека Азимова и никогда не испытывал никаких проблем с техническими подробностями в его текстах, знаю наизусть все три закона роботехники. Но некоторые фразы из рассказа Дэна Шорина заставили меня вспомнить о статье профессора Кулагина. Вот они:

«Самостоятельное развитие интеллекта подразумевает динамические приоритеты, зависящие от опыта данного индивида. Если наш псевдоинтеллект сделать полностью динамическим, то рано или поздно три закона уйдут в историю, как не соответствующие изменившимся приоритетам робота. Если же три закона жёстко привязать к основам мотивации псевдоинтеллекта, то это затормозит развитие робота, некоторые ситуации, связанные с риском для жизни человека не будут рассматриваться, что обесценит роботов в ряде специальностей».

«Каким образом совместить самообучающийся псевдоинтеллект и некоторые базовые законы, служащие отправной точкой для создания управляемой роботехники? Я предлагаю разделить блок программного управления роботом на базовый блок псевдоинтеллекта и некую служебную зону, предназначенную для администрирования деятельности робота. Для упрощения терминологии назовём эти разделы сознанием и подсознанием. Информация от сенсоров будет поступать к модулю «подсознание» и после некоторой обработки передаваться псевдоинтеллекту. После того как роботом будет принято то или иное решение, команда на осуществление деятельности будет передаваться «подсознанию», которое проверит это действие на соответствие законам Азимова. Если предлагаемое роботом действие не противоречит законам Азимова, оно будет выполнено, в противном случае «подсознание» заблокирует действие робота».

Свою образованность автор показал, но я всё равно не понял смысла разделения псевдоинтеллекта на сознание и подсознание, если псевдоинтеллект в конечном счёте всё равно будет руководствоваться тремя законами роботехники? Зачем все эти псевдонаучные технические подробности? Получается — только для того, чтобы заморочить читателя, а это обидно. Дэн Шорин ведёт свою родословную от классика русской литературы Ивана Сергеевича Тургенева, поэтому я хочу напомнить ему одну фразу из романа «Отцы и дети»: «Аркадий, не говори красиво!»

Но не только излишними «красивостями» грешит текст Дэна Шорина. Есть к нему и другие, более важные претензии.

Например, не только я, но и Доулинг, ведущий эксперт отдела программирования компании «Рашен Роботс» и главный специалист по созданию псевдоинтеллекта роботов в рассказе Шорина, тоже не понял, зачем нужно разделять псевдоинтеллект на сознание и подсознание.

«— Можно вопрос? — со стула поднялся Ирвин К. Доулинг. — У нас были подобные наработки, они назывались проект «совесть». Единственное отличие — информация от сенсоров сразу поступала в зону псевдоинтеллекта, минуя «подсознание». Это может значительно ускорить работу.

— Мистер Доулинг, разрешите узнать, почему этот проект не был доведён до конца?

Ирвин К. Доулинг вопросительно уставился на Олега, словно пытаясь понять, чего от него хочет этот выскочка. Потом медленно произнёс:

— Мы не смогли создать описательную часть законов Азимова.

— А я смог, — спокойно сказал Олег».

Дэн Шорин, очевидно считает, что всё ясно и понятно разъяснил и читателю, и Доулингу. Можно согласиться с тем, что мальчишка-студент по имени Олег сумел утереть нос лучшим программистам российской фирмы по производству роботов тем, что смог запрограммировать три закона роботехники. И это при том, что в аналогичной американской фирме «Ю. С. Роботс» подобное сделано давным-давно (согласно научно-фантастическим рассказам Айзека Азимова – ведь именно на его законы роботехники постоянно ссылаются персонажи рассказа Шорина)! Но где же объяснение необходимости разделения псевдоинтеллекта на две части? Ответ «я смог то, что не смогли вы» не является таковым.

Идём далее. Что значит для робота отмена или обход какого-либо из законов роботехники? Это то же самое, что попытка решения человеком вопроса «тварь он дрожащая или право имеет»! Отменяя базовые законы своего существования, робот стремится стать человеком, а человек — богом. Но на практике и для робота, и для человека отмена базовых законов приводит только к шизофрении. «Не убий» — гласит закон, но если напал враг, то не только можно, но и нужно его убить. И это правильно! Потому что враг уже не человек, он первым преступил закон и пришёл грабить и убивать, а самозащита и убийство выродка вполне законны. Человек, возомнивший себя равным богу, в реальности богом не является. Как и робот никогда не станет человеком, даже если каким-то образом сможет обойти базовые законы роботехники. Да и зачем нам механические люди, если «любая баба может нарожать сколько угодно настоящих»?

Фанфики были, есть и будут. Я и сам написал несколько. Писатели, особенно фантасты, создают некие миры, «реальность» которых так захватывает не только простых читателей, но и других писателей, что последние стараются как-то дополнить, улучшить или скорректировать полученную картину. Создатели фанфиков бывают двух типов. Одни заполняют лакуны в жизни полюбившихся героев, придумывают новых персонажей, вносят дополнительные краски в полюбившийся мир. Другие спорят с автором, а порой даже в этом споре переходят границы и пытаются изгадить и чужих героев, и чужой мир, извратить поступки персонажей и законы мира, старательно ищут и, смакуя подробности, показывают «обратную сторону медали». Особенно в этом плане достаётся светлым коммунистическим мирам Ефремова и братьев Стругацких. Вот и Дэн Шорин решил «дополнить» мир людей и роботов Айзека Азимова. На мой взгляд попытка не удалась. Одна из причин неудачи — очеловечивание робота путём искусственной шизофрении. Сам постулат, что законы роботехники мешают динамично развиваться псевдоинтеллекту, ничем, кроме авторских слов, не подтверждён. И что такое «псевдоинтеллект» — читатель должен решать сам. Сама идея замены человека роботом везде, во всех сферах человеческой деятельности, порочна в своей основе. Результатом может быть только уничтожение человечества как вида, не способного конкурировать в плане выживания с более защищённым от воздействия внешней среды роботом. Это наглядно показано, например, в широко известном американском фильме «Терминатор». Собственно, чтобы избежать подобного итога Азимов и придумал три закона роботехники! В своей попытке «поправить мэтра», показав, что робот может успешно развивать псевдоинтеллект, обойдя законы роботехники, и при этом безопасно функционировать, Дэн Шорин обманул сам себя, наивно поверив, что «Ахиллес никогда не догонит черепаху».

Робот-шизофреник, все решения и действия которого контролирует на соответствие трём законам роботехники некое «подсознание», по мысли автора должен стать безопасным заменителем человека в сфере физического труда. Зачем такому роботу «динамически развивающийся псевдоинтеллект»? Как этот псевдоинтеллект будет реагировать на то, что принятое им решение почему-то заблокировано его собственной неподконтрольной частью, именуемой «подсознанием»? И как этот псевдоинтеллект сможет развиваться, не понимая причин блокировки некоторых его решений? Более того, подсознание при реализации второго закона, по мысли автора, напрямую командует псевдоинтеллектом! Медицине хорошо известны случаи, когда маньяки-убийцы признаются, что слышат у себя в голове некие голоса, приказывающие им совершать убийства. Где держат таких людей и считают ли безопасными для окружающих? Почему же Дэн Шорин считает подобного робота идеальным заменителем человека?

Стараясь поправить Азимова, Дэн Шорин не только нагромоздил массу технических нелепостей и наукообразных терминов, но и в конце рассказа пошёл на ещё один подлый, но примитивный подлог. Сначала автор устами одного из персонажей заявляет, что псевдоинтеллект, точнее его часть под условным названием «сознание», в своих решениях и поступках обходит базовые законы роботехники, запрещающие причинять человеку вред, потому что не знает, кто такой человек, как его узнать среди прочих живых существ мира. Как это практически возможно, если робот постоянно находится в окружении людей, автор не объясняет. Только «подсознание» может точно определить, человек стоит перед роботом или нет. Однако, когда робот с псевдоинтеллектом наконец будет создан, произойдёт следующая сцена.

«Робот повернулся в сторону Доулинга и застыл, ожидая приказа.

— Скажи мне, кто я такой?

Робот на секунду задумался, потом произнёс два слова:

— Ты Бог».

«Подсознание» робота, очевидно, воздержалось от подсказок «сознанию», хотя точно знало, что вопрос задал человек, а не Бог. Между прочим, в «подсознание» заложена «программа, выявляющая на основании семидесяти трёх показателей, человек находится перед роботом или нет». Интересно, кто же и зачем заложил в «сознание» робота программу, определяющую Бога? По скольким и главное по каким показателям определён роботом Бог? Ответа на эти вопросы автор не даёт, зато становится понятно, о чём и зачем Дэн Шорин написал этот рассказ, какую мысль пытается втюхать читателю. Но не о том же, что можно создать робота, подчиняющегося трём законам роботехники! Это давно и успешно сделано Айзеком Азимовым. Концовка рассказа ясно и недвусмысленно, без псевдонаучных терминов и технических подробностей, как говорится, в лоб, даёт следующий ответ:

«На воскресенье Ирвин К. Доулинг взял отгул.

— На пикник собрался? — спросил его Березин, подняв голову.

— В церковь. К баптистам.

— Ты же не верил в Бога? — удивился Березин.

— Теперь верю, — сообщил Доулинг. — Если при реализации законов Азимова мы пришли к концепции Бога, почему этого не мог сделать кто-нибудь другой? Тот, кто создал людей».

Грубо сработано, Дэн Шорин! За подобные передёргивания раньше шулеров били по мордасам канделябрами. Мир Азимова был, есть и будет. Не надо его так бездарно «улучшать». Попробуйте создать свой.


 PS: Слово «лакуна» и цитаты из произведений А.П.Чехова и И.С.Тургенева мною употреблены специально, дабы образованность свою показать.

Поделиться