Евгений Евтушенко: «После поцелуя Мэрилин Монро я некоторое время не мыл щеку»

18 июля исполняется 90 лет со дня рождения знаменитого поэта.
Евгений Евтушенко.
Фото: Евгения ГУСЕВА



СТРИПТИЗ МАРЛЕН ДИТРИХ И АВТОГРАФ ФЕЛЛИНИ НА НОГЕ

«Я не такой уж уникальный поэт, но уникальна моя судьба» - писал Евгений Евтушенко. Не поспоришь. Если мерить качество судьбы всемирной славой (или, например, количеством встреченных на пути знаменитостей), у Евтушенко в Советском Союзе, да и на всей Земле, было мало конкурентов.

Однажды он пришел к Пикассо в мастерскую в Сен-Поль-де-Вансе. Пикассо показал нарисованные недавно картины: берите, что хотите, это подарок. Евтушенко задумался. Не трогали эти картины его души, и женщины на них были изображены как-то нехорошо. "Мне очень нравится ваш голубой период - вы не могли бы подарить что-нибудь из него?" Пикассо пришел в восторг: «Жива Россия-матушка! Жива! Жив дух Настасьи Филипповны, бросающей в огонь деньги. Ведь каждая моя подпись даже под плохоньким рисунком – это не меньше десятка тысяч долларов!» То ли он все-таки насильно всучил Евтушенко свои полотна, то ли ограничился восклицаниями… А только вскоре от вдовы Фернана Леже, Нади, Евтушенко достались не только рисунок Леже, но и то, что Пикассо когда-то нарисовал для коллеги.

А еще он однажды встретился с госсекретарем США Генри Киссинджером. Тот объяснил, что Никсон сейчас собирается в Китай, а потом и в СССР, и хотел бы поговорить с Евтушенко об этих предстоящих поездках. Действительно, президент с ходу спросил поэта: о чем надо говорить с советским народом, чтобы достигнуть взаимопонимания. Евтушенко сперва буквально надиктовал ему речь для выступления в СССР, а потом надписал по-английски книгу "Краденые яблоки", добавив "Бог благословит вас и вашу семью, если вы закончите войну во Вьетнаме". Конечно, вспоминал Евтушенко, "это простое совпадение", но война-то и впрямь закончилась.


Поэт Евгений Евтушенко на своем авторском вечере во Дворце спорта Центрального стадиона имени В. И. Ленина, 1966 г.
Фото: Владимир Савостьянов/ТАСС


А во время другого визита в США Евтушенко встретился с Мэрилин Монро на премьере фильма «Неприкаянные». «Увидев ее, я понял ее трагедию, а она поняла мой взгляд, каким я посмотрел на нее, осознав, что она в трагическом состоянии. Некоторое время после той встречи я не мыл щеку - после поцелуя Мэрилин».

А в Италии Евтушенко пришел в гости к Федерико Феллини и Джульетте Мазине. Что тут было! Мазина обзванивала подруг и бабушек, чтобы узнать рецепты - чем бы угостить дорогого гостя. А потом Евтушенко пошел купаться и едва не утонул - свело судорогой ногу. Феллини бросился в пучину и лично вытащил поэта, причем так вцепился ему в икру, что на ней остались шрамы от ногтей, Евтушенко потом с гордостью называл это «автографом Феллини».

Пазолини хотел его снимать в роли Христа. Бертолуччи чуть не рыдал ему в жилетку. А еще в его жизни были Эрнест Хемингуэй, Марлен Дитрих (разделась догола и залезла на стол в его московской квартире), Роберт Кеннеди (признавался Евтушенко, что хочет стать президентом единственно, чтобы найти убийц своего брата), Жаклин Кеннеди (рассказала, что в тот момент, когда стреляли в ее мужа, почувствовала себя Анной Карениной перед поездом), Михаил Шолохов (доверительно спросил: «Зачем ты написал «Бабий яр»? Такое оружие своим врагам дал. У меня в столе - неопубликованные главы «Они сражались за Родину». Но я же не печатаю! Зачем врагов радовать?»)

Вообще-то от мемуаров Евтушенко кругом идет голова, и не знаешь, какие литературные аналогии подобрать. То ли «Ревизор» («Ну что, брат Хемингуэй?..»), то ли «Приключения барона Мюнхгаузена». За одним маленьким исключением: все, что описывал Евтушенко - правда. Его слава в 60-е годы была действительно всепланетной и действительно огромной. Нам трудно сравнивать: за последние 50 лет в России просто не появилось ни поэта, ни писателя, ни кинематографиста, который добился бы такой оглушительной популярности. И да, Феллини с Бертолуччи относились к нему как к равному - как к большому деятелю искусства. А Монро и Дитрих - как к одному из самых интересных (во всех смыслах) молодых людей на планете.


В Москве в Государственном центральном музее современной истории России накануне открылась выставка "Роман с жизнью. Шедевры из коллекции Евгения Евтушенко".
Фото: Иван МАКЕЕВ



«ЭТОТ МАЛЬЧИК - ПОЗОР ДЗЕРЖИНСКОГО РАЙОНА»

Ничто не предвещало сюрпризов, которые готовила Евгению Александровичу судьба.

Он родился в сибирском городке Нижнеудинске, в семье совсем юных геологов - отцу и матери было по 22 года. (А зачат он был, как уточнял в мемуарах, «в походной палатке над Ангарой под шум волн и потрескивание медленно угасающего костра на месте изысканий будущей Братской ГЭС»). Сразу после появления на свет его перевезли в соседний городок Зима, который он и считал родиной. Потом семья переехала в Москву, но в 1941-м, когда немцы подступали к столице, мальчик отправился на станцию Зима снова - в эвакуацию.

Первые годы жизни он провел под фамилией отца - Гангнус, но во время войны бабушка официально сменила ее в бумагах на фамилию матери, Евтушенко, а то другим детям запрещали общаться с мальчиком-немцем. (Кстати, Евтушенко сам считал, что Гангнус - латышская фамилия, поскольку его дедушка родился в Латвии, но в середине 80-х в Дюссельдорфе поклонник подарил ему свиток с родословной. Из генеалогического древа следовало, что среди предков поэта были и ротмистр императорской гвардии, родившийся близ Страсбурга в XVII веке и сражавшийся в Тридцатилетней войне, и крестьянская семья, сто с лишним лет спустя перебравшаяся в Россию, и стеклодув, и математик - все немцы. «Наши отечественные блюстители чистоты крови давно пытаются поставить под сомнение мою «русскость», распространяя слухи, что я – замаскировавшийся еврей, хотя уж еврейской-то крови, к их бессильной ярости, у меня ни капли» - добавлял Евтушенко).

Вернувшись в столицу окончательно в 1944-м, он учился в школе в Марьиной Роще, бредил футболом. Вспоминал, как однажды его спас Александр Фадеев. На читательской конференции по роману «Молодая гвардия» пионеры пламенно рапортовали о том, что, окажись они под гестаповскими пытками, стоически выдержали бы их, подобно героям Краснодона. И только юный Женя заявил: «Ребята, как я завидую вам… А вот я не выношу физической боли. Я боюсь шприцев, прививочных игл и бормашин. Поэтому я не знаю, как бы я вел себя во время гестаповских пыток». Поднялся шум, начали говорить «Этот мальчик - позор Дзержинского района», но, по счастью, на встрече присутствовал сам автор романа. «Постойте, постойте, ребята… – вставая, сказал неожиданно высоким, юношеским голосом Фадеев. – А вы знаете, мне понравилось выступление Жени. Очень легко – бить себя в грудь и заявлять, что выдержишь все пытки. А вот Женя искренне признался, что боится шприцев. Я, например, тоже боюсь». Настроение в зале тут же переменилось.


Евгений Евтушенко читает стихи со сцены, 1963 г.
Фото: GLOBAL LOOK PRESS


Потом Женя начал сочинять стихи. Поначалу - такие, которых впоследствии жутко стыдился. Он был наивным советским юношей: после смерти Сталина совершенно искренне решил, что вождя прикончили «убийцы в белых халатах» и написал вдохновенное: «Никто из убийц не будет забыт, они не уйдут, не ответивши, пусть Горький другими был убит, убили, мне кажется, эти же»… Этот текст не опубликовали (и о нем никто бы никогда не узнал, кабы кающийся Евтушенко в начале 90-х сам не продекламировал его Леониду Парфенову в фильме «Дети ХХ съезда»). Но за другие стихи, вошедшие в «ходульно-романтический» сборник «Разведчики грядущего», 19-летнего поэта приняли в Союз писателей. А уже через пару лет начались совсем другие разговоры.

«В 1954 году я был в одном московском доме, среди студенческой компании. За бутылками сидра и кабачковой икрой мы читали свои стихи и спорили. И вдруг одна восемнадцатилетняя студентка голосом шестидесятилетней чревовещательницы сказала: «Революция сдохла, и труп ее смердит». (Это была Юнна Мориц). И тогда поднялась другая восемнадцатилетняя девушка с круглым детским лицом, толстой рыжей косой и, сверкая раскосыми татарскими глазами, крикнула: «Как тебе не стыдно! Революция не умерла. Революция больна. Революции надо помочь». Эту девушку звали Белла Ахмадулина. Она вскоре стала моей женой».

А еще через несколько лет Евтушенко писал стихи и поэмы, которые вошли в историю СССР. «Наследники Сталина» (о том, как гроб с телом вождя выносят из мавзолея, а он через щелочку подсматривает за теми, кто выносит, в надежде отомстить). «Бабий Яр» (о массовом расстреле евреев фашистами в Киеве, который советская власть постаралась забыть). «Братская ГЭС» (из которой сегодня лучше всего помнят первую строчку, «Поэт в России — больше чем поэт»).

«Вдруг из недавно похоронившей Сталина России раздался ломающийся юношеский голос», который услышали во всем мире. Хрущев критиковал Евтушенко и других поэтов, но популярности это не помешало.


Свои стихи Евгений Александрович читал с неповторимой энергетикой.
Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН



СЫГРАЛ ЦИОЛКОВСКОГО, НО НЕ СЫГРАЛ СИРАНО

Что у него вообще в жизни не получилось?

Мы практически не знаем Евтушенко-киноактера. Он исполнил роль Циолковского в картине «Взлет», но та получилась не особенно удачной. Все могло бы быть иначе, если бы он сыграл Сирано де Бержерака в фильме Эльдара Рязанова. Режиссеру хотелось, чтобы поэта играл поэт, и Евтушенко был утвержден на роль в обход целой толпы других претендентов - например, Иннокентия Смоктуновского, Игоря Кваши, Андрея Миронова, Сергея Юрского и Владимира Высоцкого (тогда еще не известного Рязанову в качестве поэта). Евтушенко получил телеграмму об утверждении на роль, когда с друзьями плавал по сибирской реке Витиму, и немедленно отправился в Москву; для начала, ему понадобилось пешком добраться до ближайшей дороги («до нее было не так уж далеко – километров семьдесят, но путь пролегал через таежные урманы»). Увы: незадолго до того, как должны были начаться съемки, Евтушенко отправил Брежневу телеграмму с протестом против «братского вторжения в Чехословакию», и Рязанову сказали, что такого актера снимать не надо. А с другим Рязанов делать «Сирано» не хотел.

Это был один из моментов, когда Евтушенко попал в опалу. В целом, такие сложные периоды у него бывали (хотя в конце концов все сходило с рук). И практически каждый раз по Москве начинали расходиться слухи о том, что он покончил с собой. После особенно яркого всплеска таких сплетен к Евтушенко пришли из милиции, заставили его выйти на балкон квартиры и помахать рукой волнующимся людям, которые под ним собрались («волновавшегося народа» было не так уж много – человек тридцать»). А потом еще пришли чиновники из парткома Московской писательской организации, выдали сто рублей и наказали пойти в ресторан, покутить: «покажитесь народу, постреляйте в потолок пробками вашего любимого шампанского»…


Евгений Евтушенко с супругой Марией в редакции "Комсомолки", 2015 г.
Фото: Евгения ГУСЕВА


Он не сходил с экранов в эпоху перестройки. Не пропал и в 1990-е, и в XXI веке - томами сочинял захватывающую мемуарную прозу. Со стихами, увы, уже было гораздо хуже («Свобода наша - недоучка, / В братоубийственном бою / Она завистница и злючка / И попрошайка с бомбою»). Еще в 90-е он фактически переехал в США, что вызывало некоторое недоумение у почитателей его таланта. Евгений Александрович преподавал в городке Талса (штат Оклахома), там же и жил - но часто приезжал в Россию, выступал на несколько обветшавшей сцене того же Политехнического института, где в 60-е проводились сенсационные поэтические вечера. Часто давал интервью (разговоры с Соломоном Волковым длились в общей сложности 50 часов, стали основой для толстой книги и многосерийного телефильма)…

И, конечно, множество интервью появлялось в «Комсомольской правде». Евгений Александрович вообще был частым гостем нашей редакции - существовал даже миф, что именно в «Комсомолке» в 1949 году он опубликовал свое первое стихотворение (на самом деле, увы, в «Советском спорте»). Он приходил на «Прямые линии» - когда любой читатель мог позвонить по телефону известному человеку и задать ему свой вопрос, - а потом, в последние свои годы - на радио «КП». Он любил нашу газету. Однажды провел час в корректуре, радостно общаясь с поклонницами, а с журналистами готов был говорить еще дольше. Один наш коллега на всю жизнь запомнил, как Евтушенко после интервью подвез его на машине до метро, а подвезя, не выпускал из автомобиля, просто так рассказав миллион захватывающих историй из своей жизни…

Ни в «КП», ни вообще в России Евгения Александровича не забывали тогда и не забыли сейчас, через пять лет после его смерти. Потому что, как ни крути, забыть Евтушенко не сможет ни один человек, живший в России при Евтушенко.


САМЫЕ ИЗВЕСТНЫЕ СТРОКИ

Поэт в России - больше чем поэт.

В ней суждено поэтами рождаться

лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства,

кому уюта нет, покоя нет.

* * *

Хотят ли русские войны?

Спросите вы у тишины,

Над ширью пашен и полей,

И у берез, и тополей,

Спросите вы у тех солдат,

Что под березами лежат,

И вам ответят их сыны

Хотят ли русские, хотят ли русские,

Хотят ли русские войны.

* * *

А снег идет, а cнег идет,

И все мерцает и плывет,

За то что ты в моей судьбе,

Спасибо снег тебе.

* * *

Бежит река, в тумане тает,

Бежит она, меня дразня.

Ах, кавалеров мне вполне хватает.

Но нет любви хорошей у меня.

* * *

Со мною вот что происходит:

ко мне мой старый друг не ходит,

а ходят в мелкой суете

разнообразные не те.

* * *

Я хотел бы родиться во всех странах,

быть беспаспортным, к панике бедного МИДа,

всеми рыбами быть во всех океанах

и собаками всеми на улицах мира.

* * *

Идут белые снеги,

как по нитке скользя…

Жить и жить бы на свете,

но, наверно, нельзя.

Автор
Денис КОРСАКОВ, колумнист, специальный корреспондент отдела культуры и спорта
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе