«ЛГ» с бесспорным уважением относится к журналу «Наш современник» и отдаёт себе отчёт в том, что внутренняя политика издания – дело особое. Но мы не могли отказать в публикации Александру Сегеню – одному из самых крупных современных писателей, поскольку не в традициях нашего издания замалчивать проблемы. Разумеется, мы готовы предоставить возможность высказаться всем сторонам конфликта.
Шекспир не подписывался на журнал «Наш современник», не покупал в киосках «Инглишпечати», не брал в библиотеках Лондона и потому его не читал. Но гений потому гений, что через века предвидит события…
Осенью 1989 года в одном из своих телеинтервью на вопрос «В редакции какого журнала вы хотели бы работать?» я назвал «Наш современник». Это интервью подслушала щука, и вскоре мне позвонил главный редактор Станислав Куняев, пригласил зайти.
Приехав в здание на Цветном бульваре и поднявшись на второй этаж, где расположены основные кабинеты, я первым делом увидел Тараса Бульбу с бутылками шампанского, сжатыми за горлышки между пальцами, – четыре в правой руке и четыре в левой. Эво какие люди тут работают! Тарасом Бульбой оказался завотделом поэзии Геннадий Касмынин, кстати, всю жизнь мечтавший исполнить роль этого гоголевского персонажа.
Вышедший мне навстречу из своего кабинета бодрый и весёлый главный редактор спросил:
– Сегень?
– Сегень.
– Хотите работать в журнале с такой обложкой? – И он с гордостью показал мне её – белую, с изящным логотипом, изображающим памятник Минину и Пожарскому работы Ивана Мартоса. – Это ведь вы в своём интервью сказали, что мечтаете…
– Да, я. Особенно ещё и с такой обложкой.
Так начались три с лишним десятилетия моей жизни в «Нашем современнике» в качестве заведующего отделом прозы. Счастливые десятилетия!
Всё это время Куняев вёл себя по отношению ко мне крайне деликатно, ни разу не запретил печатать то, что я ставил в очередной номер, мог лишь отодвинуть публикацию, когда возникала необходимость срочно кого-то напечатать. Лишь однажды он решил в споре повысить на меня голос, в ответ я развернулся и вышел из его кабинета в намерении подать заявление. На другой день главный редактор пригласил меня, и войдя, я увидел накрытый стол и дружелюбную улыбку. Так состоялось примирение.
Работа с ним приносила настоящее творческое удовольствие. Журнал отстаивал патриотические позиции в те позорные времена, когда считалось, что быть патриотами своей страны могут только америкосы. А русский патриотизм – «прибежище негодяев». И мы никого не боялись, стояли плечом к плечу. Смело смотрели в глаза мерзавцам, когда в октябре 1993 года люди в нарочито чёрных кожанках пришли нас разгонять, и спасло лишь заступничество Юрия Бондарева, чьи книги почему-то любил Ельцин.
Подписывая мне свою книгу о Есенине, Куняев начертал: «Александру Сегеню, моему почти что сыну…»
Всегда спортивный, жизнерадостный, остроумный. Нередко журнальные вопросы мы решали с ним в его кабинете за дружеским столом в компании его друга – Вадима Валерьяновича Кожинова, первого зама – Геннадия Михайловича Гусева и второго зама – Александра Ивановича Казинцева, заведующего отделом поэзии Геннадия Григорьевича Касмынина, а после его смерти – Юрия Поликарповича Кузнецова. Светлая им всем память! Невольно думается: их счастье, что не дожили до нынешних дней. Или, наоборот, жаль, что не дожили, они бы грудью встали на защиту идеалов журнала.
Около десяти лет я не работал непосредственно в редакции, но всё равно, будучи членом редколлегии, активно сотрудничал с ним, а в 2013 году по настойчивой просьбе Станислава Юрьевича вернулся в отдел прозы. И поначалу всё оставалось так же, как в 90-е годы…
Людей без недостатков не бывает. У Куняева главенствовал один – сильное родо-племенное чувство. Любя своего единственного сына, готовил его на своё место как наследного принца.
В русской истории, когда появлялся могучий государь, он ломал первобытно-общинный стереотип родственничества. Будь ты хоть из самой знатной семьи, главное – какую пользу ты приносишь отечеству. Ради этого Иван Грозный создал опричнину. Пётр Великий в основу своего правления поставил принцип «Не будь родовит, а будь даровит». Он выгонял знатных оболтусов, а на их место выискивал людей из народа – безродных, но талантливых. Фраза Сталина «Я рядового на фельдмаршала не меняю» хоть и выдумка, но имеет законное основание. Он, как Иван и Пётр, прежде всего ценил, кто ты, а не чей ты сын.
Жаль, но Станислав Куняев этого принципа не придерживался. Старея, он всё больше старался всем доказать, что его сын станет достойным продолжателем дела отца.
Отметив своё девяностолетие, Куняев-старший оставил за собой номинальную должность главного редактора и удалился на покой, а сына за пару лет до того назначил генеральным директором «Нашего современника». Должность, на которой можно уволить кого угодно, даже главного редактора.
Что же в итоге? Некогда грозный для врагов России лидер главного патриотического журнала внезапно оказался в роли короля Лира. Его сын Сергей вскоре назначил заместителем главного редактора свою жену Карину Сейдаметову. Так владения короля Лира разделили между собой Гонерилья и Регана. Безвольный и бездеятельный Сергей успокоился на даче в Переделкино, не спеша пописывая длинную и нудную книгу о Вадиме Кожинове, а всю власть в журнале узурпировала Карина.
Поначалу она вела себя довольно скромно. Но власть возвышает сильных и сильно портит ничтожных. Как писал Карамзин в трактате «О древней и новой России» про времена, наступившие после смерти Петра Великого: «Пигмеи спорили о наследии великана». И 2023 год стал годом переворота в журнале. Сначала из публикаций отдела прозы стали изыматься материалы, в которых речь шла о современных политических событиях. Сейдаметова объясняла это тем, что журнал стал подчиняться АСПИР – Ассоциации союзов писателей и издателей России: мол, председатель АСПИР Сергей Шаргунов против всякой политики. Позже я спросил у Сергея, моего давнего доброго знакомого, так ли это, на что получил возмущённый ответ: «Ни в коем случае!»
Писатель Алексей Шорохов воевал, получил ранение под Бахмутом, в ноябре ему исполнялось 50 лет, хотелось поздравить фронтовика, напечатать его небольшой рассказ о госпитале и раненых. С негодованием оказался вышвырнут из ноябрьского номера. То же самое с уважаемым артистом Театра на Таганке и писателем Валерием Александровичем Ивановым-Таганским: его новая повесть не получила одобрения потому, что её герои воюют в Донбассе. И такая же участь постигла целый ряд материалов.
Дошло до того, что Сейдаметова властно заявила мне:
– Отныне вы будете печатать только то, что я стану вам спускать сверху.
«Сейдамет-хан», – подумал я.
Не стану говорить об отношении рядовых сотрудников журнала к этой личности, легко творящей расправу. Ещё в начале года был уволен редактор отдела критики Андрей Тимофеев. На вопрос, за что и почему, Сейдаметова отвечала:
– Лучше вам этого не знать. Он тайно действовал против интересов журнала.
И все подумали: «Кто его знает, может, и впрямь действовал… Может, он японский шпион…» Но причина явно крылась в другом – Тимофеев оказался устранён как молодой и энергичный соперник, не желавший плясать под дудку узурпатора.
Настоящий гром грянул в сентябре, когда из типографии пришёл свежий номер и все сотрудники ахнули:
– Не может быть!
Вместо прежней белоснежной обложки с Мининым и Пожарским очам явилось нечто серое, абстрактное, чудовищное в своей безликости.
Кто принимал решение? Кто голосовал за или против? Состоялись ли дебаты? Оказывается, нет. Сейдаметова лично распорядилась, ни с кем не посоветовавшись, наплевав на принцип коллективности. О новой обложке не знал даже технический редактор Геннадий Мараканов, сей шедевр авангардизма Карина заказывала где-то на стороне. Но не могла же она не посоветоваться с дедушкой своего сына Тимоши!
– Станислав Юрьевич, объясните мне, что произошло? – спросил я короля Лира по телефону.
– Саша, не вороши мою болезненную рану.
– Кто и как решил сбросить Минина и Пожарского?
– С этими людьми я не хочу больше иметь дело. Они поставили меня перед фактом.
– Неужели масоны?! – воскликнул я, вспомнив стародавние дискуссии конца восьмидесятых о влиянии масонов на судьбу России.
– Нет, – не оценив моего юмора, печально ответил несчастный король Лир. – Это мой сын Сергей и его жена Карина.
– Так надо же что-то делать!
– Надо. Обещаю тебе, что этого безобразия так не оставлю. Я верну Минина и Пожарского.
На какое-то время его уверения меня успокоили. Скоро все поймут, что произошло в «Нашем современнике», поднимется волна негодования, восстанет Союз писателей России, другие организации. Не может быть, чтобы судьба самого смелого патриотического журнала оставила всех равнодушными. Но прошёл октябрь – ничего.
Выяснилось, что противостоять произволу Сейдаметовой юридически невозможно. И вот почему. Когда-то учредителями журнала являлись Союз писателей России, Фонд славянской письменности и культуры и коллектив журнала. Но в начале нового столетия всё поменялось. Стремясь обеспечить трон сыночку, чадолюбивый Куняев отсёк и союз, и фонд, а учредителями стали главный редактор и два его заместителя – Гусев и Казинцев. Они никогда бы не допустили смены курса. Но в 2012 году скоропостижно скончался Геннадий Гусев, уже немолодой, года не доживший до восьмидесятилетия. На его место в учредители вписали наследного принца. Однако главным препятствием на пути к престолу короля Лира оставался Александр Казинцев. Человек, преданный журналу, и де-факто делавший его в последние двадцать лет. И ни у кого не оставалось сомнений, что именно он в будущем станет главным редактором, а не бездельник и баловень Серёженька.
Но нежданно-негаданно шестидесятисемилетний и цветущий – не пил, не курил – Александр Иванович приехал из командировки домой, почувствовал недомогание, а утром умер. Списали на ковид. Так исчез наиболее опасный для наследного принца соперник. А на его место в учредители записали Ивана Переверзина, некогда властного руководителя Литфонда, с недавних пор оставшегося не у дел. И всё. Юридически журналом завладел наследный принц. Король Лир в силу возраста распоряжаться ничем не может. Тот, кто когда-то заявил: «Добро должно быть с кулаками», свои кулаки опустил и разжал. И восторжествовал закон престолонаследия.
Да и бог бы с ним! Можно и малыша Тимошу назначить генеральным директором, лишь бы не мешал людям издавать журнал. И все смирились. Серёжа будет в отдалении писать себе о Кожинове, а мы – делать привычное и благородное дело.
Но тут, откуда не ждали, возникла зловещая фигура.
Со стороны даже смешно: слабенькая поэтесска, каких на сайте «Стихи.ру» тысячи, скромная, тихая, на всех смотрит восторженными глазками, на шутки хорошо реагирует звонким смехом. И вдруг из этого существа вырастает нечто самовластное. Химера, Тартюф, Фома Опискин, щелчком бы по носу, и привет! Но это со стороны. А как выяснилось: ребята, дело – труба!
В ноябре король Лир звонил мне почти каждый день. Жаловался, что его уже никто не слушается. Голос дрожит, дыхание тяжкое. Я предлагал созвать общественный совет, он соглашался, но воз и ныне там. Ничего нельзя сделать…
Оставаться под ханской властью стало невыносимо, и я выложил в чате редакции стихотворение поэта двадцатых годов Джека Алтаузена:
Я предлагаю Минина расплавить,
Пожарского – зачем им пьедестал?
Довольно нам двух лавочников славить!
Их за прилавками Октябрь застал.
Случайно им мы не свернули шею.
Я знаю, это было бы под стать.
Подумаешь, они спасли Расею!
А может, лучше было б не спасать?
Последовала реакция – наследный принц вызвал меня на ковёр. Он уже занял кабинет своего знаменитого отца. Я потребовал объяснений, почему с обложки изгнаны Минин и Пожарский. В ответ раздался жалкий лепет, что журнал берёт ориентацию на молодёжь, а молодёжь этот символ не приемлет.
– На хрена нам такая молодёжь, которая отвергает Минина и Пожарского? – возмутился я. – И неужели твоя хозяйка уверена, что с такой обложкой разных оттенков серого молодёжь побежит подписываться на «Наш современник»? Это глупое объяснение, и вы должны были дать более убедительное, чтобы не потерять прежнего подписчика.
Молодёжь, видите ли! Да, часть молодёжи против Путина, потому что боится попасть на фронт. Но я видел другую молодёжь, которой, к счастью, гораздо больше. Взять хотя бы замечательных ребят из фестиваля «Братья по духу. Молодые писатели России и Донбасса». Я подготовил большую подборку их произведений, но одобрение Реганы и Гонерильи получили единицы, остальные я передал в журнал «Москва».
Далее я продолжал задавать вопросы в таком же духе, на что раздавалось невнятное блекотание, мол, опубликовав в чате стихи Алтаузена, я плюнул в лицо всей редакции, а новая обложка – это шедевр издательского искусства… Ничего вразумительного, только жалобные эмоции управляющего имением, которого отругала барыня.
Мне звонили по двадцать человек в день, и все спрашивали, что случилось. А некоторые даже высказывали предположение, что за смену обложки и курса кто-то заплатил…
Через несколько дней последовало и вовсе нечто абсурдное. Не видя никаких перспектив исправить положение, бедный король Лир потребовал хотя бы поместить на внутренней странице обложки ноябрьского номера фотографию Путина, возлагающего венки к монументу Минина и Пожарского. Ещё чего! Невестка разъярилась, и то, что услышал в ответ король Лир, я цитировать не стану, иначе получится политический донос.
Тогда – о, боги! – некогда могучий исполин попросил руководителя техцентра при сдаче ноябрьского номера в печать тайком поместить запрещённого Путина на внутренней стороне обложки, и тот секретное задание командира партизанского отряда выполнил. Когда номер вышел, от крика сотрясались стены здания, в 1812 году пережившего пожар Москвы и не сгоревшего.
– Что это за безобразие! Кто посмел!
– Меня дедушка, дедушка попросил, – испуганно отвечал техцентр.
– Запомните, нет больше дедушки! Забудьте про дедушку! В журнале новое руководство! – топала ногами Сейдаметова.
«Сам отдал власть, а хочет управлять по-прежнему! Нет, старики как дети!» – Шекспир. «Король Лир».
Техцентр не разогнали, но свет увидели приказы: обложку не менять ни при каких обстоятельствах, а каждый номер при сдаче в типографию должен визировать генеральный директор. Тут смешно то, что генеральный директор как-то и раньше должен был интересоваться, какой журнал сдаётся в типографию. Но он вообще не знал и не знает, что печатается в «Нашем современнике». Простой пример: в конце марта мы с ним оказались в одной командировке, и однажды в присутствии других писателей наследный принц обратился ко мне с вопросом:
– Я тут краем уха слышал, что ты написал роман о Сталине и кино.
– Да, написал, – опешил я, потому что этот роман к тому времени уже вышел в трёх первых номерах журнала.
– И где собираешься печатать?
– Да есть один хороший журнал, он уже напечатал мой роман в январском, февральском и мартовском номерах.
– Я так понимаю, это журнал «Москва»?
– Нет, это «Наш современник», господин генеральный директор «Нашего современника».
– Интересненько… – смутился он и вдруг вспомнил, что хочет в туалет, а все, кто присутствовал при разговоре, только развели руками:
– Ну и ну!
На смене обложки Сейдаметова не остановилась. До сентября в интернете мы имели хороший сайт – архив «Нашего современника». В нём легко отыскивался любой номер любого года, и все охотно этим пользовались. Но осенью 2023 года архив исчез. Остались только номера с убогой обложкой без Минина и Пожарского.
Что будет дальше? Журнал станет антипатриотическим? Оппозиционным правительству России? Не может быть! Смейтесь, смейтесь, но ещё недавно никто бы не поверил, что «Нашим современником» станет заправлять дамочка, чья литературная значимость лишь в том, что она невестка Станислава Куняева! Пользуясь былой славой журнала, она уже решила сделать нечто своё, сама не зная какое, только бы другое. На редакционные деньги разъезжает по стране, представляясь главой «Нашего современника» и пользуясь популярностью среди такой же серости, как она, ведь серость обозначена на новой обложке.
– Король Лир, кому ты роздал владения свои! – сказал я недавно в очередном телефонном разговоре.
– Да, Саша, старый я дурак, – горестно выдохнул он в ответ.
Скажете, зачем поднимать волну, если ничего уже нельзя сделать? Но хотя бы выразить свою боль. Ведь я половину жизни отдал «Нашему современнику», но не такому, каким он стал сейчас. Журнал с белой обложкой и Мининым и Пожарским явился целой эпохой в литературной жизни России конца ХХ – начала XXI века. Его уничтожение – настоящее горе для тысяч читателей и многочисленных авторов.
Недавно я присутствовал на заседании общественного совета писателей, созданного при Государственной думе фракцией ЛДПР, долго выслушивал какие-то маниловские речи, но когда мне предоставили слово и я заговорил о насущной проблеме удушения «Нашего современника», один из председательствующих, А.С. Салуцкий, кстати, некогда долгое время входивший в редколлегию журнала, гневно меня прервал и назвал проблему частной, недостойной обсуждения. Я с оскорблённым чувством удалился.
Частная проблема! Неужели я остался один на один воевать с ветряными мельницами?!
Александр Сегень
P.S. Эта статья была написана и сдана в редакцию «ЛГ» в начале декабря, но С.Ю. Куняев попросил придержать её и дал слово, что в январе вернёт журнал в прежнее русло. Однако слово своё он не сдержал, а автор статьи с 1 января уволен из «Нашего современника», с которым сотрудничал 35 лет своей жизни.