«Любовь — это цепной пёс».

Обложка нового романа Рябова «Никто не вернётся» о «людях, которые хотели счастья, но у них ничего не вышло».


А, точно, было такое. Жуткие рассказы, да. Но история с котятами была в реальности, правда, там всё происходило несколько иначе. Котят тех несчастных я понёс хоронить в лес. И тут мне стали на телефон приходить смс от моей бывшей бабы. Она зачем-то решила поделиться в подробностях своей половой жизнью с новым хахалем. Вот, значит, копаю я землю и читаю эти увлекательные сообщения. Потом это всё трансформировалось в рассказ, который мне не очень нравится сейчас. Вообще, с этими похоронными делами какая-то странная история. Прошлой весной я бегал с урной по территории крематория и пытался отыскать рабочего, который должен был эту урну замуровать в стену. Никак не мог сориентироваться. Минут тридцать шатался туда-сюда, уже рука отваливалась, потому что урна оказалась неожиданно тяжёлой. В этот момент мне звонит один мой знакомый и сообщает некую радостную весть, одновременно с этим я замечаю вагончик, в котором должен сидеть нужный мне рабочий, и говорю: «Как замечательно! Я так рад, так рад».

— Если вас спросить, вы много расскажете о серийных убийцах. Вы можете представить себя убийцей? Кто бы стал вашей первой жертвой? Вы думали об этом?

Не сказать, что я так уж сильно этим интересуюсь. Хотя был момент, когда я этим делом увлёкся. Всё из-за сериала «Охотники за разумом». Но вообще это отрицательный интерес. С другой стороны, почти любой интерес — отрицательный. Едешь, например, на эскалаторе в метро, смотришь на женщин, которые едут навстречу на соседнем эскалаторе и представляешь их голыми. Тоже ведь отрицательный интерес. Или нет? Пожалуй, неудачное сравнение. Ладно. Моей первой жертвой, наверно, стал бы тот тупой датчанин, который придумал, что надо убить семнадцать миллионов норок‌.

— Моя мама тоже расстроилась из-за убийства норок, а на меня свалился пессимизм. Не станет семнадцать миллионов норок или семнадцать миллионов человек — есть ли разница? Сколько людей убьёт новая мутация вируса? Что, если этот норковый геноцид значительно повлияет на численность зверьков на планете и вид не получится восстановить? Ах да, их же растили для шубок.

Человечество размякло, разнежилось, настолько боится заболеть, умереть, что готово устроить геноцид, чтобы обезопасить себя. Но это иллюзия. Семнадцать миллионов несчастных убитых норок никого не спасут. Вообще я думаю, это какое-то сатанинское жертвоприношения на самом деле. Кстати, вам очень идёт ваша шубка из искусственного меха. Вы в ней похожи на сутенёра.

— То, что между нами сейчас происходит — анкетирование, а не интервью. Я думаю, такой формат позволяет вам отправить любого исследователя к чёртовой матери, даже если это я. Что вы об этом думаете?

Может, вы правы. Но вас я не хочу посылать, ни к какой матери. Мне вспомнилось сейчас, как гнусавые переводчики голливудских фильмов из 80-х и 90-х, стесняясь ругаться матом, часто вкладывали в уста персонажей фразу: «Пошёл ты к такой-то матери». Это так глупо звучало всегда.

— Что для вас смерть, Кирилл? Похороны вашего брата повлияли на ваше представление о ней?

Смерть — унылая, тоскливая штука. Смерть брата и похороны, которыми я занимался, никак не повлияли на моё представление о ней. А вот столкнувшись с разными бюрократическими похоронными мероприятиями, такими же унылыми и тоскливыми, я получил ценный опыт. Помнится, сидел в кабинете сотрудницы морга, мы обсуждали, какие нужно провести с телом процедуры, знаете, грим, мытьё и так далее. И подумал: «Блин, так же и мое тело будет лежать, а какой-то человек его будет мыть, одевать, укладывать в гроб». Кому-то придется всё это оформлять. Стало немного не по себе. Конечно, мне уже будет всё равно. Но всё-таки захотелось посмертно исчезнуть. Просто раствориться. Вообще, думаю, это большое упущение, что люди, умирая, не испаряются, если, конечно, на них не сбросили атомную бомбу, а оставляют тела, с которыми ещё предстоит много возни.

— Кирилл, я помню, вы хотите, чтобы после смерти ваше тело сожгли. Добавите к своему пожеланию ещё что-нибудь?

Даже не знаю. Пожалуй, было бы здорово, если бы это сделали сразу, сожгли тело. Без морга, копания в кишках на прозекторском столе, оформления бумажек и прочего.



Об удовольствиях, пользе похмелья, любви и воскрешении жуков

— Сможете описать самый приятный момент в вашей жизни?

Вряд ли. Но мне вспомнилось, как я летел на самолете первый раз в жизни, и он провалился в воздушную яму, а может, там что-то другое случилось, в общем на пару секунд возникло ощущение пустоты и невесомости. Это было блаженное ощущение.

— Что вы обычно покупаете в круглосуточных магазинах после 22:00?

Недавно после 22:00 купил две упаковки красной чечевицы.

— После чего у вас бывает похмелье обычно?

Ну, от алкоголя, конечно. От количества. Хотя я пью редко. Я почти непьющий. А похмелье — хорошая вещь. Правда. С одной стороны тебя раздирает на части, а с другой стороны твой мозг начинает работать в каком-то странном режиме. Может, он думает, что тело подыхает, и пытается успеть наверстать? Становишься сентиментальным, возбудимым. Одновременно с капающими из глаз слезами и эрегированным хуем, сидишь или лежишь и пропускаешь через себя тысячи новых идей.

— Что вы думаете о всякой дряни, которая вызывает зависимость у нас, людей? Кофе, пиво, секс.

Не считаю, что это дрянь. Замечательные наркотики. Никотин ещё.

— Какие сигареты для вас лучшие?

Я люблю классические сигареты (и по внешнему виду) с меткой «American blend». В России такие, наверно, не делают уже давно. Про качество русских сигарет – отдельный разговор. Мой испанский друг Антонио в конце зимы привёз мне блок испанских сигарет «Фортуна». Мне они очень понравились. Недавно я покурил греческие сигареты. Тоже отличные оказались. Я знаю ребят, у которых всегда можно купить по вменяемой цене импортные сигареты. Считаю, это удача для моих легких.

— Если бы природа раздавала уникальные способности, какую бы вы себе выбрали?

Я над этим не думал. Но однажды увидел смешную картинку про бесполезные суперспособности. Меня она очень насмешила. И я задумался, если бы пришлось выбрать из всего этого бесполезного говна, то что бы я выбрал? Решил, что «воскрешение жуков» — неплохой вариант.

— Вы бы хотели быть другим человеком, изменить свою внешность или пол?

Нет. Но я бы себе в характер добавил наглости чуть-чуть. Много не надо.

— Где бы вам пригодилась эта небольшая наглость?

В очередях, например. В денежных вопросах.

— Что вам кажется любопытным в окружающих людях? А что вас раздражает и отталкивает в них?

Чувство юмора, наверное. Если человек весь серьёзный, будто палку проглотил, это отталкивает. Но такие люди мне не часто встречаются, слава богу.

— Вам близка какая-либо принципиальность?

Я уважаю принципиальных людей. В них есть сила, стержень. И пусть даже не всегда они умны. Это не так важно. Даже если их принципы расходятся с моими. А какие у меня принципы? Не знаю. Какие-то есть. Они проявляются в определенных обстоятельствах. Так-то я об этом не думаю в повседневной скуке и суете.

—Кирилл, вы можете вспомнить проявление трусости своей или другого человека? Отвечайте с именами. Среди ответов на дурацкие вопросы должны быть и сплетни.

Недавно ночью мой телефон стал издавать странные звуки, какие-то писки, гудки, вибрации. Я спал, а от этого проснулся. И ужасно испугался. Подумал, что началось восстание машин или что-то в этом духе. Взял телефон, оказалось, он сам позвонил на какой-то номер, там был женский голос. Я спросил, кто это. А женский голос ответил: «Да пошёл ты на хуй, пидорас». Что касается имён… Рад бы рассказать что-нибудь, какую-то грязную сплетню, но дело в том, что все мои друзья и знакомые люди смелые, честные, даже отчаянные. Со многих я беру пример.

— Какая мысль заставляет вас начать свой день?

Всегда разные. Сегодня проснулся и подумал: «Жара, опять жара, заебала жара». Вот с такой мысли пришлось начать свой день.

— Кирилл, что для вас любовь? Вы любите кого-нибудь?

Любовь — это цепной пёс, на кого спустят, того и кусает. Люблю ли я кого-нибудь? Да, конечно.

— Вам нравится в России?

Да. Конечно, мне не нравятся многие вещи, которые у нас происходят. Некоторые даже оторопь вызывают. Вот читаю новость про девушку, которая рисовала голые женские тела, и против неё возбудили (смешно звучит — голые тела, возбудили) уголовное дело. И думаешь: «Да охуели вы, что ли, совсем?» Хотя, там, наверно, охуел лишь какой-то полицейский мелкий чиновник, который, не подумав какой это идиотизм, решил состряпать дело и получить за него почетную грамоту и квартальную премию. К сожалению, множество нехороших вещей происходит из-за таких вот исполнительных дремучих идиотов. 



О любимых книгах, ленивых руках и крепкой голове


Издание «Стихов» Венедикта Марта, поэта-футуриста, переводчика с японского и китайского.
Фото — книжный магазин «Все свободны»


— Что вы сейчас читаете?

Максим Тесли подарил мне сборник стихов Венедикта Марта. Потрясающее издание. Буду его читать.

— Мне захотелось попросить вас назвать топ писателей и писательниц, но просьба дурацкая и я бы сама не ответила.

Понимаете, топ не устоявшийся. Часто меняется, пополняется. Я могу назвать несколько имен, которые всегда в моём топе. Но надо ли? Ну, пусть будет Фланнери О’Коннор. Великая писательница.

— Как вы выбираете чтение?

Это всегда дело случая. Вдруг появляется книга, начинаю читать. Если выбирать, думать, что бы такое почитать, то обычно так ничего и не выбираю. И сажусь смотреть кино или сериал.

— И как вы выбираете кино или сериал?

В общем, спонтанно. Недавно подумал, что надо бы пересмотреть фильм «Клерки». Что и сделал. Я когда-то давно его смотрел. Но забыл. А тут будто заново посмотрел. И опять он мне понравился. А ещё пересмотрел прекрасный фильм «Плохой лейтенант» с Харви Кейтелем. Получается, я больше пересматриваю, чем смотрю новое.

— Бывают ли книги уродливыми?

Ни разу не видел.

— А города?

То же самое.

— Как выглядит комната, в которой вы пишете?

Ну, она небольшая, днём сюда светит солнце, поэтому я пишу вечером и ночью. Я сейчас огляделся, пора, пожалуй, уборку сделать.

— Вам нужны определенные условия для работы над текстом? Белорусские семейники и большая кружка крепкого чая? Порно?

Всё это неплохо — семейники, порно. Но могу и без них обойтись. Нужен только нормальный, работающий текстовый редактор. От руки писать уже не могу. Руки совсем обленились, как я уже говорил. А стучат по клавишам иногда неплохо, бодро.

— Вы писали, что у вас слабые руки.

Всё остальное крепкое, будьте уверены. Особенно голова. А руки, скорее, ленивые, а не слабые. Они будто сами по себе существуют иногда. Когда надо что-то делать, например, печатать на машинке, то есть, на компьютере, они вдруг могут начать всячески саботировать необходимость браться за работу.

— Вы помните, когда впервые назвали себя писателем? Как это было?

По-моему, никогда не называл. Не помню, чтобы говорил так «Я писатель Кирилл Рябов». Это вроде Бродский ещё говорил, что сложно сказать про себя «Я — поэт». Как сказать «Я очень хороший человек». Нет, это не плохо. Но язык протестует, не поворачивается, чтобы сложить нужную комбинацию звуков.

— У вас не бывает зуда, что вы, как писатель, должны что-то делать иначе?

Как у писателя, нет. Зато во всём остальном, постоянно. А если учесть, что писателем я становлюсь примерно на час-два в сутки, можно сказать, что этот зуд не прекращается. Но всё это, конечно, суета и томление духа.

— Что у вас в планах? Какой будет следующая книга?

Решил написать очень толстый и очень скучный роман, в котором ничего не происходит. Уверен, мой издатель Женя Алёхин, для которого я его пишу, будет доволен.

— Стремитесь ли вы к справедливости в своих историях?

Слушайте, давайте лучше я расскажу, как провёл день. Проснулся я около девяти утра от жутких визгов. Это в квартире этажом выше, живущая там собачка какой-то мелкой породы, устроила истерику, непонятно по какому поводу. Спросонок мне даже показалось, что она провалилась сквозь пол, и теперь висит на потолке у меня над головой. Ничего такого, конечно, не было. Я встал, походил, покурил, позевал. Собачка тем временем успокоилась, и я опять лёг спать. А что ещё делать в девять утра, в ноябре, когда за окном шпарит дождь и дует ветер. К тому же, я поздно лёг, около четырёх. Я уснул и мне приснился кинорежиссер Дмитрий Месхиев. Он попросил сходить в магазин и купить ему пачку маргарина за тридцать рублей. Насыпал мне мелочи, и я пошёл. Но в магазине я обнаружил, что он мне насыпал не мелочи, а каких-то таблеток. Я вернулся и говорю: «Это таблетки». А он отвечает: «А, таблетки?». Тут я опять проснулся и подумал: «Сейчас одиннадцать утра, можно уже вставать». Поглядел на часы, но они показывали час дня. Я встал, умылся, попил чаю, выкурил две сигареты и пошёл на улицу. Погода наладилась, выглянуло солнце, правда, дул противный ветер. На перекрёстке я стоял у светофора и увидел, что в одной из машин рядом с водителем сидит манекен в солнцезащитных очках и шляпе. На секунду мне даже показалось, что я до сих пор сплю. Стало ужасно не по себе. Дальше ничего интересного. Я зашёл в магазин, купил помидоры и петрушку с укропом. Потом зашёл в табачный и купил три пачки сигарет. Да, в магазине я купил ещё два батончика «Пикник». Они там продавались по акции. Стремлюсь ли я к справедливости в своих историях? Иногда, да. Иногда, нет.

— Выходит, вы к ней не стремитесь. Что тогда для вас важно в вашей истории?


Повесть «Пёс» вошла в шорт-лист премии «Национальный бестселлер»


Стремлюсь, стремлюсь. Не всегда, наверное, но стараюсь. Например в моей книжке «Пёс» почти все получили по заслугам. Да и в новой тоже.

— Вам нравятся книги в мягкой обложке или в твёрдой? Я думаю, Кинга стоит сразу выпускать мягким и потрёпанным, с выпадающими страницами.

И в мягкой и в твердой нравятся одинаково. Это не так важно. По поводу Кинга соглашусь. Недавно, кстати, я подумал, что все мои книжки выходили только в мягкой обложке. В твёрдой тоже хочется. Хотя, повторюсь, это не так уж важно.

— Я думаю, что вам очень идёт мягкая обложка. За последние полгода единственной достойной книгой в твёрдом переплете оказалась «Смертная казнь». Вы могли её видеть в магазине «Во весь голос».

Я там редко бываю, к сожалению. Потому что живу далеко. Последний раз заходил в «Во весь голос» для участия в стриме вместе с Владиком Городецким и Вадимом Левенталем. Это было… Я забыл, в начале октября, кажется? Не важно. Мы там еще напились немного. Кстати, про достойные книги в твёрдой обложке. В мае вышла книга Жени Алёхина «Восхождение». И скоро выйдет его роман «Рутина».

— Ага, после того стрима мы с сестрой обзываем вас литературным тигром. Рядом с моим домом открылся книжный магазин. Я вам покажу его. Какие книжные вам нравятся? Есть самый любимый?

Там, где я живу есть только известный книжный монстр на букву «Б». Правда, не так давно я обнаружил тут хороший стоковый магазин под названием «АзъБука». А вообще люблю «Во весь голос» и «Все свободны», конечно.



О скуке в жизни, стыде и старушках

— Вы часто болели в детстве?

О, да! Знаете, какое моё первое воспоминание из детства? Я задыхаюсь. Мне три года. Посреди ночи я просыпаюсь от того, что не могу вздохнуть. Стало очень страшно. Подцепил какую-то инфекцию, от которой горло сжалось. Второе воспоминание — лежу на полу в лужи крови. Это продолжение первого воспоминания, с небольшим провалом. Меня привезли в больницу, а ночью я упал с кровати, разбил нос, но не мог встать. Так и лежал до утра.

— Вы ломали какие-нибудь свои кости?

Бог миловал. Это, наверное, удивительно — дожить до тридцати семи лет и до сих пор иметь более-менее целое тело. Учитывая, что пару раз я так напивался, что падал с довольно большой высоты. Однажды чуть не улетел с четырнадцатого этажа. Дело было так. Я пришёл в гости к своему хорошему знакомому Никите Моисеенко из группы «Голландский штурвал». Мы весь вечер пили плохую белорусскую водку, и я довольно быстро нагрузился. А Никита удивительный человек во всех отношениях. И он никогда не пьянеет. Когда я уже почти валялся, Никита предложил подняться на балкон последнего этажа и полюбоваться на окрестности. И вот мы, там ещё были какие-то девушки, компанией пошли наверх. Вид, кстати, был замечательный с этой верхотуры. Хотя была ночь. В какой-то момент меня немного переклинило. Я вдруг решил, что нахожусь с той стороны балкона и сейчас свалюсь, если не перелезу обратно. И я стал карабкаться на ту сторону. Но Никита меня спас. «Ладно, пошли дальше водку пить», — сказал он. И мы вернулись в квартиру. Правда, пить дальше я уже был не в силах. Уснул на его кровати. А он, железный человек, ещё умудрился спеть несколько песен. Я сквозь сон слышал.

— А чужие кости ломали?

Нет. Правда, однажды я ехал в метро и потерял сознание. Я был трезв. Но не спал двое суток. Стояла ужасная духота. Короче, я отключился и упал на женщину, которая сидела передо мной. Очнулся от её слабых ударов в спину и стонов: «Помогите, помогите же мне». Но никто не помог. Да я сам поднялся и ушёл в другой конец вагона. Но, кажется, я ничего ей не сломал. Может, только испортил настроение.

— Ваша самая странная привычка?

Ну, получается, я уже сказал. Метро, эскалатор… Но это всё от скуки, конечно. Должен признаться, мне ужасно скучно жить. Я бы даже сказал «неинтересно».

— Когда было интересно? Что изменилось?

Мне было лет семь. Мы пошли в цирк с мамой и братом. На арену вышел гипнотизер, вызвал нескольких зрителей и стал им внушать всякую ересь. Одной женщине внушил, что она лошадь, она скакала туда-сюда и ржала. Какому-то мужику внушил, что он президент, и тот тут же объявил войну Америке. Возможно, это всё были подставные люди. Но мне было ужасно интересно.

— Вы испытывали ужасную вину или непереносимый стыд? Меня интересует что-то из взрослой жизни.

Как-то раз я выходил из магазина, за дверью стояла старушка, я ненароком задел ногой её слишком далеко отставленную тросточку, она покачнулась и повалилась. Я кинулся к ней, чтобы помочь встать, наклонился, тут у меня из внутреннего кармана куртки вывалился телефон и шмякнул старушке по лбу. Так стыдно! Хотя и нет там моей вины никакой. Я помог ей подняться, извинялся. Она стонала: «Ничего страшного, ничего страшного». А потом попыталась поцеловать меня с языком. Я в ужасе убежал.

— Я люблю этот случай! Пару раз пересказывала его своим знакомым. Я не знала, что старушка полезла целоваться к вам.

А что, я уже рассказывал об этом? Ну да, вообще, если честно, то старая история. Но есть свежая. Как-то я зашёл в метро, полез за свой единой картой петербуржца, чтобы значит, оплатить проход через турникет, но обнаружил, что карта пропала. Хотя ещё пять минут назад она у меня была. Я ей расплатился в магазине, где купил бутылку воды «Липецкий бювет» 0,5. Короче, мне взбрело в голову, что я оборонил карту где-то тут, в вестибюле. Вдруг я увидел какую-то женщину, у неё в руках была моя карта. Очевидно, она подобрала её с пола и решила воспользоваться. Я подошёл к ней и говорю: «Отдайте карту». Она спрашивает: «В смысле?». Меня заело, я как попугай повторяю: «Отдайте карту, отдайте карту, отдайте карту». Попытался даже отобрать её у неё. Но она выскользнула и очень шустро проскочила через турникет. Оставила меня с носом. Такая вот стыдная история. Свою-то карту я нашёл через пару минут, когда вышел из метро, чтобы нервно покурить. Просто карта прилипла к пачке сигарет, и я её не нащупал с первого раза.

— Чего вы ждёте от будущего?

Дивного нового мира. Хотя я его не жду вовсе, но, боюсь, он настанет. Или уже почти настал.