Об этом надо говорить

Заворачивают молодых авторов на семинаре от омского отделения Союза российских писателей – хода не дают в массы, никуда не рекомендуют.

Ничего, что они, юные авторы, которым строго запрещают писать, печатаются потом в толстых журналах и тиражных газетах, главное завернуть на месте – на передовой, в аудитории университета или в музее им. Ф.М. Достоевского. Об этом надо говорить, иначе эти местные СРП-шники так и останутся бессовестными: наглыми и хамовитыми. Надо их ставить на место! Иначе будут думать, что они до сих пор великие писатели времён и народов, ругающие всех издающихся через их головы.  


Как было дело со мной? 

На момент разбора моих творческих полётов я уже был лауреатом их же учреждённой молодёжной литературной премии им. Ф.М. Достоевского за повесть «Красный лотос» о любви ниндзя, я несколько раз напечатался в толстых журналах и мне удивлялись, мол, нигде толком не разбирался, зато опубликован в журнале «Новый берег» и газете «Литературная Россия». А разбирал член СРП Александр Сафронов мою прозу, которую благополучно завернул для местного альманаха «Складчина» – студентом я тогда был и почти не понимал, что завернуть сегодня можно любое произведение, договориться лишь нужно об этом. 

Как Александр Сафронов договорился с Алексеем Декельбаумом и Юрием Кузнецовым. Все трое, похоже, не читали мою прозу, перелистывая чьи-то заметки на листах А-4. И ни с кем не совещались, например, со Львом Трутневым, Николаем Трегубовым или Николаем Березовским. Хоть бы Петру Алёшкину написали что ли – генеральному директору журнала «Наша молодёжь» или Вячеславу Огрызко – редактору газеты «Литературная Россия», узнали бы их мнения, записали бы. Эти люди поднимают писательство почти с нуля и толк в молодых авторах знают!

Стоит, значит, Александр Сафронов перед нами, молодыми ребятами, ели разговаривает, раскрасневшийся, будто нетрезвый, сердитый, конечно. Выдыхая зловонный воздух, смотрит на меня умилённо, как на ребёнка грудного, и заключает:

– Мы тебя позвали, Вить, чтобы сказать: не писатель ты, уж прости! По знакомству тебя напечатали в «Сибирских огнях» и «День и Ночь». По знакомству тебя печатал Николай Полотнянко в «Литературном Ульяновске» – ты же общаешься с Трегубовым, Березовским и Перминовым. Они тебя таскали к Александру Плетнёву и к Лейферу, познакомили с Алёшкиным! Ты пил с Владимиром Поповым – завотделом прозы «Сибирские огни». А «Литературный меридиан» тебя печатал – вы обменивались публикациями с «Вольным листом», где ты менеджер… Интересно же дальневосточным писателям оказаться в далёком омском альманахе…

– В журнале «Вольный лист», Александр Владимирович, написано на обложке… – исправляю коллегу.

– Разница какая – не вижу! – отмахивается он. 

– Алексей, Юра – скажите ему, что посоветовались всем союзом и решили сказать, только не обижайся! – увещевает член СРП, ведущий семинара прозы. 

– Да-да, – неохотно подтверждает Алексей Декельбаум. Он принимает кипу от Сафронова, судорожно листает какие-то общие листочки, не мои, ищет на них заметки на полях синей авторучкой. Останавливается на нескольких, долго глядит. Всматривается, качает косматой головой. Поднимает глаза и ещё раз повторяет: – Да-да… сложно понять, кто вы Виктор: писатель или беллетрист?! Журналист с вас может и хороший будет, записывающий разговоры. Но писатель – это искусство, понимаете? Как небо – оно не синее на самом деле!? У него 48 тонов, как выяснил классик!

Я тогда чуть не обиделся. Рассказал обо всём Николаю Трегубову – он посмеялся и ответил:

– Им надо было сократить приём твоей прозы в альманах «Складчина». Лейфер им сказал, что взять надо что-то обязательно из твоего. Вот они крупное завернули, а мелкого не коснулись. Точнее они не читали ничего, но возьмут самый маленький рассказ, чтобы отдать место более тяготеющим к их организации. Ты ведь чаще в наш союз писателей ходишь, чаще общаешься с ребятами из нашего круга!

Я вспомнил об этой личной ситуации, когда услышал, что завернули творчество Игоря Федоровского и Андрея Козырева. Они подали на семинар прозу и поэзию. Там был Ключанский, Шелленберг, Денисенко, Егоров, снова-таки Кузнецов, Декельбаум и Сафронов. Обоих боевых семинаристов разнесли так, что они долго мотали сопли на кулак, переливая из пустого в порожнее. Они превратились в алкоголиков и тунеядцев, потеряли человеческий вид, стали презренными в кругах знакомы и друзей. Завонялись так, что за метр было не подойти. И это не смешно, поверьте! Козырев – редактор двух омских альманахов, знаком с дюжиной известных писателей страны, звонил Захару Прилепину на днях, выяснял, почему не будет проводиться литературный фестиваль в Таре. Федоровский – пишет прозу такую, что закачаешься, катается по литературным семинарам, имеет дело с писателями-критиками выше, чем омские «местечки». Целовал в ручку Марину Саввиных – редактора журнала «День и Ночь» и чокался рюмками с Александром Петрушкиным – величайшим российским бродягой, главой крупнейшего литературного портала «Мегалит».

Что там опубликовано у Александра Сафронова, которого только поздравлять на юбилеи приглашают? Читал, помню, фельетон у него на современных молодых писателей. Но я в таком случае гораздо больше опубликовал подобного – в газете «Литературная Россия» и на портале журанала «Наша молодёжь». Открыл, помню, альманах «Складчина», страницу с биографическими сведениями – там написано, что А. Сафронов – второй И. Бунин, об этом писал где-то в критической заметке, Михаил Малиновский, Царствие ему Небесное. Где второй Бунин печатается – не видно до сих пор. Второго бы Ивана Бунина, согласитесь, поддерживали бы как Прилепина, наверное? 

О Юрии Кузнецове написано шире как о художнике в авторской заметке «Складчина». Сам издавал какие-то книги, дарил друзьям, есть они в Пушкинской библиотеке и всё на этом. 

Алексей Декельбаум – талантливый журналист. У него одна публицистика, об этом мне Березовский, Трегубов и Перминов говорили. Впрочем, Алексей на рожон не лезет, он славный малый. Чаще соглашается с коллегами по творческому цеху, чтобы жить было проще – а то ещё самого печатать перестанут в местном альманахе. 

Не участвуешь в литературных семинарах, не слушаешь собратьев по перу – проза занимается. Мелкие прозаические вещи выходят из-под клавиатуры, работается над более крупными трудами, чего еженедельно требуют старшие боевые товарищи, а также подписчики моей группы «Вконтакте» «Клуба молодого писателя». 

Не размышляешь на тему «кто виноват» и «что делать», не витаешь в этой сырной и прогорклой атмосфере интриг и упрёков, подаваемых из нескольких писательских организаций. Уединяешься со своими мыслями, уйдя в православный храм и слушая доброго священнослужителя, который шепчет, что нельзя серчать-яриться, а лучше, Виктор, сделать добрый очерк о монахах.

Идёт время, забываешь о некой творческой борьбе, не думаешь о ней вовсе. Но мысли и ярость возвращаются внезапно, когда забегает ко мне в школу по пути председатель третьей нашей областной писательской организации Николай Седов, огромный старик и поэт. У него здоровенные руки-кувалды и кулаки-гири, бочкообразное тело-донжон. Ему дали прозвище «Шрек», кстати, кто-то обозвал из теперешней верхушки. Признаться, он похож на популярного тролля Шрека, ничего плохого я в этом не вижу. 

- Представляешь, Виктор! – он пышет злостью как мультяшный чудище-тролль, потрясая кулачищами и топоча по дощатому полу в моём кабинете. – Они называют мою организацию второсортной, абортированной! Графоманской, убогой! Я их поколочу же!

В гневе Николай Седов делается страшным, раздаваясь по-трансформерски наглядно, расставляя сильные от природы руки, расширяя сизые ноздри и выпирающий живот, дрожит в голосе. Как детский кошелёчек, мотает он в стороны свою тяжёлую сумку, набитую книгами и журналами, где опубликован. 

– Это заговорщики у них там, профессора… – выкидывает он, успокаиваясь. – Томилов… хотел всё у жены Плетнёва письма забрать, которые ему советские классики писали. Были ведь Пётр Драверт, Эдмунд Шик, Аркадий Кутилов, Михаил Малиновский – никто из них не плёл гадости. А теперь ни мне, ни моим коллегам по областному союзу хода не дают – графоманами обзывают. Мне неприятно лишний раз появляться на общих мероприятиях от министерства культуры. 

С Николаем мы выпиваем кофе «3-в-1», мирно беседуем о творчестве, откушиваем в школьной столовой. Большой в прямом смысле поэт дарит несколько книг нашему директору, который их ставит на полку рядом с моими книгами и книгами члена СПР, ветерана Великой Отечественной войны и труженика тыла Петра Кузина – он заходил несколько дней назад. 

Вот что замечательно и оригинально в наше время – душевно поговорить со знакомым писателем и почитать его, подержать стопку книг. Но никак не цапаться по пустякам и зло таить!   

Автор
Виктор Власов
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе