Поэзия для раскрашивания

О сборнике Ах Астаховой «Мужская и женская лирика».
Книга «Ах Астахова»
Максим Цуканов © ИА REGNUM


Из чата с приятелем-сочинителем:

— У нее простые тексты, у Астаховой, как мне кажется, не знаю, почему она так популярна…

— Да, конечно, с этим трудно поспорить. Думаю, поэтому и популярна…


Разговор о поэзии почти невозможен, если только в каком-то очень особом смысле. Можно говорить словами литературоведа или стиховеда, перекладывать ярлычки и этикетки, можно говорить изнутри какой-то идеологической или эстетической теории, вкуса, литературной группы, даже анализируя многомерно, но всё равно «это всё не то, совсем не то». Перед нами книжка, которая с первых страниц заявляет буквально о своей популярности, вероятно, это не только пиар-ход. Для сотен тысяч человек эти стихи что-то значат. Можно ли сказать, что у всех у них проблемы со вкусом? Вероятно, но это не много объясняет. Мне кажется, что подобную поэзию отличает повышенная риторичность, любовь к местам общим, понятным репликам, она позволяет каждому почти из зала найти место, куда можно втиснуть и свои чувства. Сейчас стали популярны репродукции классических картин, сделанные в виде «разукрашек», это просто контуры, которые можно заполнять, на манер детских раскрасок. Для меня лично это самая точная метафора подобных стихотворений. Заполнить контурную карту. Ритм. Риторика. Хотя лучшие стихи книги вполне могут читаться с долей иронии. Например.

Гений.

Вы, дорогой мой, очевидно, — Гений!

Факт налицо, со всякой стороны.

Поверьте мне: из лучших побуждений,

Я вас прошу уехать из страны.

Оставьте дом, поездите по свету!

А коль у Вас достаток на нуле,

Я даже Вам сама куплю билеты

В любую точку мира на Земле!

Живите в море и в горах, на суше,

В безлюдном мире и среди людей…

Поверьте мне: так, право, будет лучше

Для ваших нескончаемых идей!

Не оттого, что тяжела реальность

Моей страны, нет — не на злобу дня!

А оттого, что Ваша гениальность

Уже вконец измучила меня.


Непонятый гений
Иллюстрация: Esan.edu.pe


Ну, и примерно в том же духе. Книжка представляет собой с двух сторон соединённые две книжки: одна как бы от лица женщины — женская лирика, вторая — мужская лирика. Принцип, хорошо работающий с шампунями-кондиционерами, может сработать и здесь. Два в одном. Техника стихосложения и стиль примерно одинаковы везде. Перед нами идёт, грядёт ядрёный шум поэтического мироощущения. Можно вспомнить, например, Чичибабина, который, правда, отличался гораздо большей тонкостью. Что можно ещё сказать про эту поэзию? Так много восклицательных знаков, многоточий, даже тире и скобки иногда появляются. Равно как и попытки философских определений. Все мы помним державинское: «Я царь — я раб — я червь — я бог!» Поэтесса идёт дальше. Позволим себе ещё одно стихотворение целиком:

Я

Я — масть в колоде битых карт,

Я — страсть, погрязшая в азарт,

Я — стол без права на банкет,

Я — смысл скомканных бесед,

Я — не начавшийся рассвет,

Я — на вопрос немой ответ,

Я — бездарь, севший за рояль,

Я — беспричинная печаль,

Я — запертая настежь дверь,

Я — не пришедший в срок апрель,

Я — адресованная ночь

Тому, кому нельзя помочь;

Я — переполненная боль,

Я — шуб объевшаяся моль,

Я — страхом обречённый трус,

Я — правда, горькая на вкус,

Я — перезрелый апельсин,

Я — женщина в тоске морщин,

Я — смертью обделённый Бог,

Я — человек из слов и строк!


Вечность и человек 
Иллюстрация: Pixabay.com


В конце концов, грани между иронией, трагедий, бездарями и роялями часто прочерчиваются крайне индивидуально. Человек, написавший: «Я, гений Игорь Северянин», для многих действительно, вероятно, казался гением. Какую функцию выполняют в культуре такие книжки? Хотелось бы избавиться от ярлыков и совсем уж однозначных матерных и не очень оценок. Вероятно, что, помимо флёра славы, эти тексты притягивают людей тем, что они чем-то напоминают то, что они сами «могли бы написать, но не написали, или даже написали, но не вышли на сцену». Элиот или Целан редко собирают большие залы в силу некоторой чуждости, я бы сказал, страшной далёкости от народа. Тогда как подобная поэзия легко может стать при минимальных поправках прекрасной бардовской песней, бунтарским рэпом (представьте себе второй текст в исполнении любого известно репера или прочитайте сами под бит, и вы поймёте, что в этом не так уж много преувеличения). Подобные тексты отличаются универсальной пластичностью, в духе пресловутых попыток учёных усреднить красоту тысячи людей, чтобы добиться идеальной усреднённости, серединного пути, если кто-то ведёт битвы за «лица необщее выражение», то для кого-то, вероятно, именно гармония общего выражения лица позволяет найти свою нишу в культуре. Где-то подобные тексты напрямую граничат с салонными (или даже дембельскими) альбомами, или даже школьными тетрадками с секретиками. В них нет ничего пугающе непонятного, расколотого, чужого, вынуждающего думать слишком уж сильно. Что, разумеется, не исключает и ремесла, и даже некоторых попыток аллюзий и отсылок к другим («более высоким») текстам.


Мужское и женское начало 
Иллюстрация: Publicdomainpictures.net


Что значит женская проза или женская поэзия? Имеет ли это смысл в наши времена трансгендеров и прочих меньшинств? В каком-то смысле перед нами «дистиллят женской поэзии» в её прямом и простом, грубом, как сукно, варианте. Причём «мужская лирика» отличается от женской только названиями и местоимениями. То есть тут нет особых перевоплощений. Как эти тексты могут существовать в культуре? Вероятно, локомотив известности протащит их по критическим и прочим закоулкам, превратит в песни, концерты и выступления. И почему бы и нет? В конце концов, чем это так уж хуже текстов Пригова или Рубинштейна? Тем, что это не позиционирует себя как «концептуализм». Но будем считать, что это «криптоконцептуализм». А что до «новой искренности», и «новой банальности», и «неслыханной простоты» и прочей ереси — то тут тоже, кто как умеет. Спорить о границах этих размытых понятий можно до хрипоты и последних рюмок водки литературных сборищ. Будем считать, что слова, записанные в столбик, по определению лучше, чем записанные плашмя. Попытка вертикали всегда похвальна. Хипстеры рады эстраде. Да и нет ничего плохого в ней в широком смысле. Иначе пришлось бы сжечь все газеты, книжки в мягких обложках вместе с авторами и вообще почти всё сжечь… Все поросли и яблони. Ради чистоты золы. Уж лучше навоз сада, чем стерильная зола.

И как знать — кто останется над этим миром? Условный гений или условный бездарь за роялем. Если уж на то пошло, то ещё большой вопрос, кто из них этот мир сотворил. Если посмотреть повнимательней…

Автор
Дмитрий Тёткин
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе