«Значит, ураган» Максима Семеляка: проза снаружи всех измерений

В издательстве Individuum вышла книга Максима Семеляка «Значит, ураган» — биография, или серия эссе, или роман о лидере «Гражданской обороны» Егоре Летове.
Фото: individuumbooks.ru
© INDIVIDUUMBOOKS.RU
  

Игорь Кириенков — о том, зачем читать этот текст тем, кто равнодушен к творчеству сибирского панка


Эту рецензию нужно начать с предуведомления. Автор нижеследующих строк никогда не принадлежал к фан-клубу «Гражданской обороны» и аббревиатуру «ГО» расшифровывал примерно так же, как филолог Александр Жолковский — одноименную татуировку на руке противного героя аксеновского рассказа «Победа»; пять букв, в стоп-лист Роскомнадзора не входит, но редакторами не приветствуется.

В лучшем случае Летов казался мне былинным героем 1990-х, человеком, который шагал рядом с Лимоновым на демонстрациях и занимался подрывной деятельностью того же, в общем, толка — своими вокально-инструментальными средствами. Я симпатизировал ему как обаятельному маргинальному мему, вечно беспокойному аутсайдеру, но иронично относился к сверстникам, ставившим Летова на вечеринках, — не говоря уже о том, чтобы поддерживать старших товарищей, вписывавших его в высокую музыкальную традицию. Короткие нигилистичные максимы о константах русской жизни (о том, скажем, куда все испокон веков летит на шестой части суши) — да. Бессмертие — цитируя того же исполнителя — без меня.

При всем своем необычайном артистизме, книга Максима Семеляка — совсем не тот текст, который способен обратить слушателя-ерника в апостола; впрочем, едва ли автор ставил перед собой такую прозелитическую задачу. Это в большей степени история болезни, отчет о последствиях радикального душевного потрясения, произведенного в ранней юности композициями сибирской группы, ее грязным звуком и злыми текстами.

«Ураган» — тот случай, когда стоит довериться авторскому определению: вынесенное на обложку словосочетание «опыт лирического исследования» — это не только игривая перекличка с Солженицыным (назвавшим «опытом художественного исследования» свой грозный антисоветский бестселлер), но и декларация, позволяющая писателю сбросить с себя кое-какие вериги. Перед нами не ЖЗЛ и даже не коллективный портрет на фоне эпохи. Скорее, что-то вроде «Прогулок с Пушкиным» Андрея Синявского или набоковского «Николая Гоголя».

Скептически настроенный читатель (а эта книга наверняка привлечет внимание тех, кто с подозрением относится к самой семеляковской интонации, раскованному голосу городского интеллектуала, для которого здание мировой культуры не храм, но общежитие) может задаться вопросом, не упрощает ли автор свою задачу. Промежуточный жанр — половинчатая ответственность: при необходимости эрудит всегда может укрыться за отсылкой, сравнением, в нужный момент вставленным «кстати», резко переключить повествовательные скорости и исчезнуть за горизонтом, оставив после себя многообещающее облако. Эссе — вероятно, самая неуязвимая литературная форма, и при должной сноровке можно продержаться на бесконечных бонмо о герое пару сотен страниц — вспомним генисовскую книгу «Довлатов и окрестности», на которую «Ураган», признаться, походит в некоторые отчаянные минуты.


Книга Максима Семеляка — совсем не тот текст, который способен обратить слушателя-ерника в апостола.

  
Укрывается, переключает, напоминает — и все-таки у текста Семеляка есть, по меньшей мере, два важных свойства, которые как-то незаметно, но надежно стабилизируют его гравитационное поле.

Во-первых, автор охотно уступает сцену своим собеседникам — людям, которые знали (Илья «Сантим» Малашенков из «Банды четырех»), любили (Наталья Чумакова, вдова), играли с Летовым (Игорь «Джефф» Жевтун, гитарист) или могут сказать о нем что-то существенное с профессиональной (Леонид Федоров) или личной (Станислав Ф. Ростоцкий) точки зрения; тем, кто и снабдил Семеляка набором головокружительных баек, которые он щедро разбрасывает на протяжении 252 страниц.

Постоянные ссылки на источники — признак добросовестного нон-фикшена, что лишний раз подчеркивает неслучайное название издательства в выходных данных: без чужих мемуарных свидетельств этот проект оказался бы дивной, но лишенной твердой основы спекуляцией, здорово потерял бы в информативности.

Во-вторых, внимательный читатель наверняка обратит внимание на вполне достоевские сроки, в которые был написан «Ураган», — страшно впечатляющие, даже если четырехмесячной работе над текстом предшествовали 12 лет подготовки. Что перед нами необычайно скоростной тур-де-форс выдает разве что несколько опечаток; при всей своей легкости, в действительности, это довольно строго выстроенная книга, и чтобы восстановить ее общий рисунок, нужно обязательно дойти до конца, который, само собой, вернет нас к началу. Этими структурными ходами «Ураган» напоминает два семеляковских шедевра 2020 года — некрологи Эдуарду Лимонову и Михаилу Жванецкому, которые тоже были организованы как своего рода поэмы, риторически безупречные похоронные песни.


Постоянные ссылки на источники — признак добросовестного нон-фикшена.

  
Это делает книгу Семеляка событием не столько русской музыкальной журналистики, сколько экспериментальной отечественной словесности, размыкающей строгие жанровые рамки и высвобождающей интеллектуальное вещество повышенной концентрации. Автор, сформированный позднесоветской культурной ситуацией, и его респонденты, непосредственно отвечавшие в этот период за «производство смыслов», пытаются пробиться к загадочной фигуре русской рок-сцены, расколдовать его песни, обнаружить в его творческом развитии внутреннюю логику или констатировать неизбывность противоречий («Егор не над схваткой, он и есть сама схватка» — одна из главных формул «Урагана»).

Ближе к финалу Семеляк признает: «Книга на исходе, а я чувствую, что самого Егора в ней нет». Как бы уничижительное заключение обнаруживает в себе другой смысл: наши сегодняшние попытки запечатлеть великих современников — пусть и близко знакомых — оставляют даже самого умелого и благонамеренного фотографа с пачкой селфи. «Провал» Семеляка-биографа, должно быть, отвратит от «Урагана» тех, кто хотел получить окончательную книгу об авторе песни «Все идет по плану», но привлечет тех, кого интересует, на что способна современная русская литература, когда она не пытается потрафить ожиданиям публики. Про «вечно» говорить явно преждевременно, но «здорово», исключительно здорово. 

Автор
ИГОРЬ КИРИЕНКОВ
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе