Фото: Ian Langsdon/EPA
1. У фильма могут быть проблемы с цензурой?
Он прошел цензуру еще до того, как я приехал в Канны, и в прокат должен выйти в октябре. Это правда: раньше в китайском кино было практически невозможно затрагивать подобные темы, поэтому мы и не могли показывать насилие, происходящее в стране. Но мы не должны от него отворачиваться. Напротив, должны смотреть ему в лицо — это единственная возможность что-то изменить, по крайней мере сейчас.
2. Что означает слово «грех» в названии картины: само преступление или что-то другое?
Общество провоцирует в нас насилие — мы испытываем его сами и производим в ответ. И часто все это происходит бессознательно. Поэтому каждый должен следить за собой — рефлексировать, что и как он делает. Наше молчание по поводу насилия — знак того, что мы принимаем ситуацию, соглашаемся с ней. Хотя бы об этом каждый должен задуматься.
3. Китай в фильме — это гигантская пороховая бочка. В чем причина?
Насилие на социальной почве существовало всегда, но стремительные изменения, обрушившиеся на Китай в последние три десятилетия, сработали как катализатор. В первой истории взрыв происходит из-за несправедливого распределения ресурсов и пропасти между богатыми и бедными. Вторая история про то, что делает с человеком социальная, а потом и внутренняя изоляция. Третья — про растоптанное человеческое достоинство и насилие как единственный способ вернуть его. Четвертая — о саморазрушении и отчаянии молодежи, у которой нет шансов на развитие, а нет их потому, что социальная система крайне косная, немобильная.
4. Все истории в фильме реальные и произошли недавно. Как на них отреагировали в Китае? Был ли какой-то протест?
Впервые о них стало известно благодаря сервису Weibo — китайскому аналогу твиттера. Только из интернета люди узнавали правду и все подробности — началась дискуссия. Став пользователем Weibo три года назад, я обнаружил, что истории больше не следуют одна за другой — они воспринимаются так, будто происходят одновременно.
5. Местами фильм просто «театр жестокости», а спродюсирован он компанией Такеси Китано Office Kitano. Это не случайно?
Эту картину я хотел сделать очень давно. Но не знал, как к ней подступиться. А потом понял, что тут можно использовать арсенал классического китайского кино боевых искусств — прежде всего потому, что и здесь и там речь идет об одиночках, противостоящих крайне враждебной среде. А Китано тут ни при чем: мы с ним сотрудничаем уже очень давно, и это не первый мой фильм, который он продюсирует.
6. Вы часто вставляете в свои картины эпизоды с традиционными китайскими представлениями — например, показываете оперу. Так вы подчеркиваете разрыв между настоящим и мифическим Китаем?
В случае с китайской оперой я хотел показать, насколько медленно меняется реальность. Все эти оперы имеют вековую историю, но рассказывают о том, что происходит сейчас. Не только в Китае — везде. Моя героиня случайно попадает на старинную оперу про женщину, обвиненную в убийстве, и это проекция того, что произошло с ней самой.
7. Вы сами появляетесь на экране в образе плохого парня. Это чуть ли не единственный смешной момент за весь фильм...
В Китае сейчас много нуворишей — тех, кого называют новыми китайцами. Почти все они владельцы угольных шахт. Так вот, я не мог найти никого, кто бы изобразил такого господина. Сам я из провинции Ханьси, и у меня правильный акцент. Герой тоже оттуда, вот я его и сыграл. В современном китайском обществе вообще много иронии, и этот эпизод не исключение.
Досье
Цзя Чжанкэ и современный Китай
«Платформа», 2000
История Китая конца 70-х — начала 90-х через рассказ о провинциальном музыкальном коллективе, который за это время претерпел не одну трансформацию
«Мир», 2004
Действие происходит в пекинском парке развлечений, в котором воссозданы главные мировые достопримечательности: Эйфелева башня, площадь Сан-Марко и др. Меланхолический портрет Китая как утопической копии, которая исключает оригинал.
«Натюрморт», 2006
Две камерные истории — о встрече и расставании, — которые происходят в старом китайском городе Фэнцзе, который вот-вот будет затоплен из-за строительства гигантской дамбы. Самый метафизический фильм режиссера.
Евгений Гусятинский
Эксперт