Экспроприация экспроприаторов

Пресненский суд Москвы признал Седьмой съезд Союза кинематографистов России недействительным, в старой юридической практике — «яко не бывшим». «Профиль» попросил оценить происходящее двух лидеров расколотого Союза — Никиту Михалкова и Марлена Хуциева.

Марлен ХУЦИЕВ: «Я действительно взрослый дядя»

  Никита Михалков, узнав о решении суда, потребовал наказания всех, кто «организовал нелегитимный съезд»: на пять лет лишить их права занимать любые руководящие должности в СК. «Хуциев не десятилетний мальчик, он взрослый дядя и знал, на что шел», — добавил Михалков. С этого мы и начали беседу.

  — Как вы относитесь к утверждению, что вы взрослый дядя?

  — Мне почему-то сегодня с утра задают этот вопрос. Кто-нибудь может объяснить, откуда эта фраза и как она звучит полностью?

  — Это фраза Михалкова. О том, чтобы вам теперь пять лет нельзя было ничем руководить.

  — Ну что же, в части констатирующей Михалков прав — это как раз тот случай, когда мы согласны. Я взрослый дядя и знаю, что делаю.

  — Как вы полагаете, большинство членов Союза захочет участвовать в съезде, который собирает Никита Михалков?

  — В отличие от Седьмого, съезд этот незаконен, нелегитимен и совершенно предсказуем. Насколько мне известно, большинство кинематографистов намерены его проигнорировать. По всей вероятности, найдутся и те, кто захочет пойти за Михалковым, но нам еще рано ставить точку в судебной истории. Мы обратимся в высшую инстанцию и посмотрим, что скажут там.

  — При самом худшем сценарии — у нас могут получиться два Союза?

  — Этого не хотелось бы больше всего. Практика дублирования, умножения сущностей в России уже была в последние десять лет неоднократно и ни к чему хорошему не привела. Не нравятся одни писатели — создадим союз других писателей, не нравится руководство одного союза — создадим другой союз... Это приводит к страшной вещи: к размыванию общих ценностей, которые объединяли бы всех. Получается что-то вроде эмиграции: одна Россия захвачена, мы попытаемся создать другую Россию... Но другой России нет! Так же и здесь: у нас не хватает фильмов на две киноакадемии, а главное — есть же ценности ремесла, корпорации, есть добрые нравы, в конце концов и они должны быть общими для всех! При всех политических, при всех организационных расхождениях нельзя уничтожать эту платформу, человеческую и профессиональную. Если будут два союза — значит, не будет ни одного, потому что мы потеряем то, ради чего только и стоит собираться.

  — Я никогда не понимал, зачем вообще нужен Союз...

  — А зачем нужна семья? Все же работают, у каждого кабинет, но вечерами они почему-то собираются в доме, за общим столом, в идеале — разговаривают о важном, в худшем случае — о пустяках... Но это нужно, и наш союз был семьей! Обычно кинематографисты сидят по своим делянкам — по картинам, экспедициям; это специфика профессии, мы не писатели, которые могут оторваться от письменного стола, и — рраз! — прийти в клуб. Мы часто не видимся по году, и нам нужно чувствовать, что существует среда. Семья на самом деле нужна, чтобы вам кто-то радовался. Вашим удачам, просто вашему появлению... Клянусь, у нас никогда не было интриганства: зависть есть, без этого не обходится, но, в принципе, мы радовались успехам друг друга. Мы это умели. Это сохранилось вопреки всем распадам — посмотрите, в нашем Союзе остались организации всех бывших республик, мы не раскололись и тогда, когда все раскалывались — театры, литераторы... И я уверен, что эта специфика сохранится.

  — Даже после того, что делается сейчас? И вы сможете быть вместе с теми, кто сегодня против вас?

  — Мы уже так долго вместе... Нет, я не думаю, что нас это расколет окончательно. Если на людей не давить — они ведь сами все понимают.

  — Я знаю, что после решения судьи вы сказали: «Ваша честь, я теряю веру в человечество».

  — Сказал. Под влиянием этого решения. Вообще-то я ее не теряю — столько всего уже было, все-таки я действительно не мальчик... Но тут ведь в чем парадокс: я не раз видел, как люди умудряются выстоять в трагических, сложных коллизиях. Когда им что-то серьезно угрожало. А сейчас я вижу, как они гнутся и ломаются в ситуациях, когда им ничто особенно не угрожает. И от этого вера в человечество несколько колеблется, да. Почему я так разочарован решением этого суда? Потому что судья Татьяна Печенина производила впечатление человека объективного и думающего, она искренне пыталась разобраться в довольно путаных законах о творческих и общественных организациях. Так было на первом заседании суда. После чего, как мне показалось, ее начали то ли торопить, то ли подталкивать... По крайней мере, это так выглядело — она стала отводить все ходатайства с нашей стороны и явно торопить исход процесса. Но ничего, мы пойдем дальше и будем добиваться справедливости.

Никита МИХАЛКОВ: «Мы имеем дело с попыткой рейдерского захвата Союза» 

  — Как сейчас работает СК?

  — Работает нормально, все службы функционируют, туалет чистят. Руководителем Союза по-прежнему являюсь я. По закону, я — единственный, кто находится в реестре Министерства юстиции. Полномочия всех остальных или истекли, или не подтверждены. Как вы знаете, суд постановил, что решения Седьмого съезда нелегитимны.

  — Конфликт возник не спонтанно — 12 лет назад появилась идея создания московского отделения СК, которая и проложила трещину между художниками...

  — У СК есть региональные отделения. Некоторое время назад был создан Московский союз кинематографистов, что практически было нарушением устава. Его не захотели распустить, потому что слишком сладким местом для его участников стал Киноцентр. На съезде я предъявлю абсолютно все документы, и тогда станет ясно, почему они саботировали решение о роспуске МСК. 
  Те, кто сейчас выступают, являются продолжателями дела тех, кто топтал Бондарчука и других на Пятом съезде СК. Суд уже прошел, и я могу назвать вещи своими именами: это попытка рейдерского захвата. К счастью для нас и к сожалению для них, он ничем не подтвержден: ни юридически, ни креативно, ни харизматично, ничем. Ставка была сделана на наскок, неожиданность, нахрап. При этом отправляется и публикуется огромное количество лживых писем при полном отсутствии стройности в мыслях. С одной стороны, меня упрекнули в том, что невозможно человеку с монархическими взглядами управлять Союзом. С другой — холопски пишется коллективное письмо президенту с просьбой защитить от Михалкова. Где тут логика? 
  Кроме того, это еще и экономическое преступление: потратить в кризисное время 5 миллионов рублей в никуда. Как сказал наш избранный Патриарх Кирилл, «между ложью и истиной компромисса нет». Единственный, кого мне жалко в этой ситуации, — Марлена Мартыновича Хуциева, который полностью обманут. Он вообще не понимает, что происходит, куда его выбрали. После того как он заявляет «МК»: «Я ничего не понимаю, но у меня есть планы», возникает недоумение. Я жду, что он осознает масштаб проблемы. В другом интервью Хуциев заявляет: решение принимает не Минюст, а суд. Логично. Суд переносился шесть раз — почему?... И вот наконец суд постановил: съезд нелегитимен, его решения незаконны. Теперь-то все? Нет, говорит Хуциев, я потерял веру в человечество, мы будем судиться дальше. 
  Ситуация — патовая для них. Они намерены бойкотировать съезд, не приходить на него. Хорошо, не соберем кворум на съезде, что потом? Деньги потрачены, все разъехались, 1 апреля приходят приставы и закрывают Союз. Все, их нет. Нового руководства нет, старого тоже — истекли полномочия. В итоге посреди всего развала стою я один. И после этого они говорят, что я хочу развалить Союз? Назовите мне хотя бы один творческий союз, который может собрать 5000 человек. Таких нет.

 — Вы предложили кандидатуру Михаила Пореченкова на пост главы СК. Какими качествами должен обладать руководитель Союза и не «задавят» ли молодого актера матерые «кинозубры»?

  — Чтобы быть главой СК, нужно быть вменяемым человеком, прежде всего, который понимает масштабы, задачи, механизм организации. Лучше, чтобы это был молодой человек, медийный. Может, Пореченкову чего-то не хватает. Но он не командир отделения и не должен руководить режиссерами. Руководитель должен обеспечивать жизнедеятельность Союза — творческую и бытовую. Он не отдает команды, куда идти, что делать и что снимать. Пожалуйста, я говорил, если можете сделать вы — делайте. Но ведь они молчат. Я убежден, тот круг людей, который организовал нынешнюю ситуацию, не должен в течение пяти лет быть допущен к руководству Союза. Они полностью доказали свою профнепригодность, юридическую и нравственную неподготовленность.

  — Кто спровоцировал конфликт?

  — Как раз эта крикливая фронда рейдерски настроенных, не пристроенных, обиженных, у которых отняли кормушку и которые прикрываются лозунгами о демократическом сообществе, творческой жизни и прочее. Но дело в том, что фуфло может представиться настоящим, а настоящее фуфлом никогда не будет. Вот спросите у них: почему за две недели до съезда, когда вам предложили переделать бумаги, пересобрать людей, правильно проголосовать, правильно составить протокол, никто этого не сделал? Из 450 режиссеров голосуют — тут будьте внимательны — голосуют за избрание делегатов 68, а избирают 45. 
  Я не настаивал на том, чтобы избрали меня. Выберите кого угодно, но законно. Ведь все, что они делают, абсолютно противоправно. Я предупреждал их несколько раз: подготовьте все, соберитесь, давайте перенесем, если вы не успеваете. А мне говорят: ты хочешь отменить съезд. Ну это же демагогия. Почему они оттягивали этот момент?

  — Возможно, это блеф. Ставят на то, что вы сами тихо уйдете...

  — Да, они надеялись — у него рыло в пуху, испугается. Но я не оправдал их надежд. Они не верят, потому что лгут сами. Они запугивают, потому что сами боятся. Но моя совесть чиста, и я сумею это доказать. Что они мне предъявляют? «Он развалил Союз, о Союзе ничего не слышно». Ну и слава богу, а что, о нем должно быть слышно, как о Союзе писателей? Он работает, программы фестивалей есть, кто хочет, проводит круглые столы и семинары, конкурсы, как Володарский. Разве я пионервожатый — водить вас за руку? 
  На съезде я 13 раз подходил к микрофону и пытался их образумить. Мой ярый оппонент сценарист Елена Райская даже вышла и сказала: если это незаконно, чем мы тут занимаемся? И ведь я предупреждал их, но мне не верили.

  — Как так получилось, что из полутысячи членов СК голосуют меньше сотни? Каков механизм оповещения о съезде?

  — Зовут тех, кого надо, «своих». Ни меня, ни Ливанова, ни Наумова о съезде не предупредили. Огромное число людей вообще не знали об этом. У них гениальная логика: кто не пришел, тот за нас. Если они обиделись, что я назвал их театром лилипутов, то я виноват перед лилипутами.

  — Как проходили выборы Хуциева?

  — Фильм «День выборов» на фоне этого голосования — серьезнейший фильм. Они предложили список из 15 кандидатур, все взяли самоотвод, кроме Марлена Мартыновича. Спросили меня — я отказался. И Хуциев, который перед тем говорил: «Если Михалков будет баллотироваться, отдам ему свой голос», — в этой тяжелейшей борьбе вырвал победу. Понимаете, что происходит? Мог бы избраться и я, но я сказал, что в «игрушечный» съезд я не играю. 

  — Самое главное: решение суда, что съезд нелегитимен, уже есть?

  — Да, оно есть, и это объективная действительность. И с этим нужно считаться. 

  — Марленом Мартыновичем просто манипулируют?

  — Конечно, как хоругвь несут. На какой обочине они его бросят — неизвестно. Я еще на съезде все сказал: если все это незаконно, то совести одного Хуциева на вас всех не хватит, вы — жесточайшие люди.

  — С Хуциевым вы обсуждали ситуацию?

  — Нет. Какое тут может быть обсуждение, я уже все сказал. 

  — После 1 апреля Минюст приостановит деятельность СК. Что дальше?

  — А дальше будет комедия (смеется). Нас уже нету, их еще нету и никогда не будет. Организацию «заморозят», а потом ликвидируют. И тогда Болшево, Дом кино, СК, журнал «Искусство кино» с помещением редакции, Высшие режиссерские курсы — все уйдет в пользу государства. И станут гильдии на лавочке у Большого театра собираться и обсуждать будущее кинематографа. Почему я собираю съезд? Отчитаюсь, отвечу на все вопросы, претензии, скажу спасибо — и пускай выбирают. Они должны выбрать легитимные органы власти, только тогда Минюст снимет свои претензии. Моя мама говорила: «Не страшно, когда ненавидят ни за что. Страшно, когда есть за что ненавидеть».

  — Каковы проблемы у СК помимо юридической неразберихи?

  — Конечно, его надо менять полностью. Он был создан для другого: идеологическая организация, контролировали мастеров культуры, проводились съезды, кого-то гладили, кого-то журили. Кулиджанов вызывал к себе и советовал, как лучше расставить акценты. Сейчас Союз необходимо модернизировать, в прежнем виде он никогда не будет существовать. Профсоюз это будет или общественное правление — пускай они решают. Я считаю, что в большой степени Союз должен становиться профсоюзом, а креативная деятельность — уходить в Академию.

Егор Арефьев

Профиль
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе