"Кино живо чудаками"

О том, почему русская анимация желанный гость на мировых смотрах, "Огонек" поговорил с режиссером

— Почему вы остановились именно на жанре драмы? В мультипликации такой жанр встречается нечасто...

— Не я выбрал жанр — жанр выбрал меня. Мне в голову пришла идея и, как это бывает у творческих людей, начала глодать изнутри. Единственный способ освободиться — это выплеснуть ее в какой-то продукт. Литератор написал бы книгу, художник — картину, у нас, режиссеров, это фильм. Для меня это всегда вопрос самотерапии. Я начал делать кино, и только когда половина пути была уже пройдена, я осознал, во что вляпался: драма — сложный, самый неподъемный жанр для анимационного кино. Мультфильмы, сделанные в жанре драмы, можно сосчитать по пальцам. Так что я ничего не выбирал.

— На ваш взгляд, что значит эта победа? Изменится восприятие школы мультипликации или более известным станет имя отдельного режиссера?

— Ни то, ни другое. И без этого приза лет 20 как мое имя широко известно в узких кругах. К тому же для меня это уже третий Гран-при на фестивале в Анси. Для российской анимации это тоже принципиально ничего не значит — ее как уважали на фестивалях, так, надеюсь, и будут уважать в будущем. Ее всегда с удовольствием берут в конкурс: нет такого международного анимационного фестиваля, где бы не была представлена российская анимация. И редкий случай, когда она остается без наград. В  этом смысле мой приз ничего не добавил и не убавил: не я первый, не я, слава богу, последний. Реальное достижение — это то, что фильм автоматически попадает в лонг-лист на "Оскар".

— Если сравнивать российскую мультипликацию с французской, японской, американской, то в чем ее отличительная черта? Она вообще есть?

— Конечно, есть. Мое поколение выросло еще на нашей, советской мультипликации, на наших сказках. На добрых, иногда даже чрезмерно поучительных историях — у нас это все в крови. Такое кино мы и делаем: человеческое, о взаимоотношениях в социуме. И неважно, на каком примере — ежика или белочки, детей или взрослых. Все наши истории — об этом. Вы не увидите — пока еще — в российской мультипликации какого-то трэша, крови, "расчлененки". Мы так не мыслим, мы не приучены к этому. Эти темы не запретные для нас — они нам претят. Возможно, когда через сколько-то лет придет молодежь, эта ситуация изменится. В западной мультипликации картина другая — что ни фильм, то вынос мозга. Это, кстати, объясняет успех российской авторской мультипликации на международных фестивалях: своего трэша они насмотрелись и по человеческому кино уже соскучились.

— Заимствуют ли русские аниматоры что-то у зарубежных коллег?

— Мы живем в настолько открытом пространстве, что если ничего осознанно у зарубежных коллег не заимствовать, то остается только закрыться в келье. Но тогда теряются источники подпитки. Для этого есть фестивали: это не только чествование, это и колоссальный обмен опытом. Если я смотрю хороший фильм — я не могу на нем не учиться.

— Можете привести пример такого фильма?

— Из последних фильмов, известных широкой публике, это, конечно, "Головоломка" Пита Доктера. В нем авторы умудрились сделать невозможное — превратить эмоции, то есть импульсивные реакции человека, в живых персонажей. Для меня как для режиссера такой мультфильм — колоссальная школа.

— Интонация мультфильмов как-то изменилась за последнее время?

— В массовом зрительском кино никак. Мы все идем теми же тропами, которые для нас проложил старина Дисней. И сегодня кино развивается исключительно по пути технологий, все истории уже давно рассказаны, поэтому мы смотрим один бесконечный фильм. Но есть еще авторское независимое кино. Такое кино вообще живо благодаря фанатикам-одиночкам — они были, есть и будут. Только чудаки-одиночки иногда взрывают фестивальный мир маленькими шедеврами. Велосипеда они не изобретают — это уже невозможно,— но небольшие художественные открытия делают. И мы, зрители, должны быть им благодарны за это. Но в принципе, сегодня кино как искусство зашло в тупик.

— Кино или анимация?

— Кино вообще. Анимация — это часть кино. Поэтому мы смотрим десятого "Человека-паука", двадцатую "Годзиллу" и впереди у нас двадцать шестой "Джеймс Бонд". Это совершенно нормальная ситуация — людям это нравится. Зрелища никто не отменял, и зрелища лучше, чем кино, пока не придумали.

— То есть и в авторской, и в коммерческой мультипликации положение дел совершенно одинаковое?

— В коммерческой все однозначно пройдено вдоль и поперек. Хотя, возможно, это вопрос новой идеи. Но у меня такое ощущение, что кладезь, из которого черпают режиссеры, тоже не бесконечен. Рано или поздно все идеи начинают пересекаться между собой, они все равно исчерпают себя когда-нибудь, если уже не исчерпали. Мотивации все одни и те же. В авторской мультипликации все немного иначе, потому что художник вроде как обладает абсолютной творческой свободой: он не завязан на большие производственные ресурсы, когда продюсеры вынуждены считать деньги, когда давят сроки, когда так или иначе конечная цель — финансовый успех в прокате, чтобы оправдать затраты. Эти факторы никак не влияют на режиссеров, которые работают в авторской мультипликации. Они делают штучный уникальный товар. Но именно в этой сфере рождается что-то неожиданное, а затем, став штампом, это открытие переходит в коммерческое кино. Но это все равно происходит все реже и реже просто потому, что кино как искусство оказалось недолговечным. За сто с небольшим лет своего существования оно изжило все свои возможности. Есть жесткие законы драматургии, и им нужно следовать. Можно, конечно, на них наплевать, но тогда мы приходим к какому-то мощному артхаусу, но и там мы все уже видели. Боюсь, что все крупные открытия в области кино уже свершились.

— Что же делать? Получается, все кино просто-напросто вскоре зайдет в тупик?

— Мне самому интересно, что мы будем смотреть лет через 10-20. Возможности технологий тоже не бесконечны: ну будет кино в виде сферы, где мы будем сидеть с полным эффектом присутствия и сможем сами менять сюжет. Но это будет уже не кино, это будет шоу. А show, как известно, must go on.

— Новое поколение мультипликаторов держится того же мнения?

— Понятия не имею, что в головах у молодого поколения. Подозреваю, что они вообще об этом не думают и просто остервенело делают свое кино. На то они и молодые, чтобы пахать там, где все уже перепахано. (Смеется.) Пускай пашут и наступают на чужие грабли — это нормально.

— И придут к тому же?

— Неизбежно. Даже еще быстрее, чем я.

Беседовала Анна Сабова


Наш человек в "Оскаре"
Визитная карточка

Константин Бронзит — режиссер анимационных фильмов и актер озвучивания. Родился в 1965 году. Окончив художественную школу имени Иогансона при Институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Репина, начал работать художником-мультипликатором в студии "Леннаучфильм". Окончил отделение режиссуры анимационного кино Высших режиссерских курсов при ВГИКе (мастерская Федора Хитрука).

С 1999 года — в петербургской студии анимационного кино "Мельница". Член Национальной французской академии кинематографических искусств "Сезар" и Американской киноакадемии "Оскар".

Поделиться