Кристине Асмус в фильме "Текст" и достоверный секс не помог

Наш корреспондент считает, что сыграть живого персонажа жене Гарика Харламова так и не удалось.
Фрагмент афиши скандального фильма "Текст".


Волна хейта, обрушившаяся на Кристину Асмус, не дает забыть фильм "Текст", который уже месяц крутится в прокате. Жена Гарика Харламова не просто исполнила в фильме главную женскую роль, но и засветилась там в сцене домашнего порно с Иваном Янковским. После выхода "Текста", артистку и ее мужа стали травить "доброжелатели", так, что даже продюсеру фильма пришлось встать на защиту Асмус. По словам продюсера, интимную сцену не "вживую", а используя специальные накладки, которые совпадают по цвету кожи.


К слову, известная Артистка Барбара Брыльска, снимаясь в фильме "Анатомия любви", рассказывала, что интимные сцены снимали при помощи колготок, у которых отрезали ноги и оставляли верхнюю часть. А в свое время Елена Яковлева в знаменитой "Интердевочка" так и не смогла достоверно сыграть вверенную ей роль, поэтому характерные при процессе покачивания съемочная группа имитировала при помощи рычага из лома, засунутого под кровать.

Впрочем, наш корреспондент считает, что роль Асмус и сцена достоверного секса не спасла.


Тяжело быть персонажем "Текста", когда автор ополчился против тебя.

В конце сеанса зал аплодировал, потом на экране появилось будущее, и аплодисменты утихли. Девочка лет шести посмотрела на мать, на ухоженный крест на могиле некоего Ильи Горюнова. Камера заботливо продемонстрировала надпись «Мусор» на гараже лобненского автокооператива. Шел 2025 год.

За три минуты до этого в голову вышеназванного Ильи Горюнова вонзилась пуля, забрызгав кровью карандашную абстракцию и прервав существование человека, пытавшегося жить не своей жизнью и умершего, потому что потому. Удивительно, как протагонист «Текста», вызывавший в романе чувства, замешанные на неприязни и выдержанные на сочувствии, в фильме превратился в человека без внятной мотивации.

В то время как книжный Горюнов прятал в кармане нож и внутренне отдавал себе отчет в том, что готов пустить его в ход, видел в Нине, девушке убитого врага, жертву и смотрел в суть вещей с наивной, но донельзя совершенной проницательностью заматеревшего на зоне недоучившегося интеллигента. Экранная версия, воплощенная Алексеем Петровым, получилась просто неплохим человеком с искалеченной судьбой.

К решающему поступку Горюнова – отказу от бегства в Колумбию ради жизни Нины – в романе вела извилистая тропка, над которой с московских крыш свисали, натягивая тоненькие лески, рояли-в-кустах. Время от времени та или иная из лесок лопалась, и почтенный музыкальный инструмент падал на многострадальную голову протагониста. Порой это работало, порой – не очень. Из плюсов - к заключительной части романа читатель, как и Горюнов, знает о Нине достаточно, чтобы в нем проснулась жалость, и самопожертвование не выглядело нарочитым. Пример откровенной глупости – передозировка Гоши. Над смертью незадачливого весельчака, которую, к счастью, из фильма выкинули, автор этих строк смеялся. Но больше всего досталось, естественно, Горюнову. Тяжело быть персонажем «Текста», когда автор ополчился против тебя и, по сути, не оставляет иного выхода, кроме стремительного погружения в зыбь комплекса вины!



Женская роль из категории "дева в беде"

В фильме Нины хватает разве что на то, чтобы не выглядеть совсем скучным персонажем из категории "дева в беде". Вина ли это Кристины Асмус, которая не смогла в двух с половиной выделенных ей сценах сыграть по-настоящему милого и живого персонажа, или сценария, безжалостно покромсанного в той части, где раскрываются все неприглядные стороны отношений Нины и Пети Хазина, определить сложно. За что может винить себя экранный Горюнов? Что такого он натворил, чтобы отказаться от мечты и фактически обречь себя на смерть? Только общечеловеческая мораль.

По сути, сюжетно мы получили конфликт между комплексом вины и безысходностью «Текста» печатного и простыми и понятными основами фильма.

Ах да, Петя Хазин. Пришла пора вернуться к вынесенным в эпиграф строчкам и рассмотреть второе принципиальное отличие романа от фильма. «Триллер» — это клеймо. Зная, что, как минимум, жути Глуховский нагнать умеет (библиотекари, вы прекрасны!), за «Текст» печатный можно было бы не опасаться. Можно было бы, но нет. Проблема в том, что «Текст» - не триллер. Фактически это семейная драма. Оставьте за скобками семь лет не делавшего ничего, кроме культивирования ненависти, Илью Горюнова, и получите историю семейства Хазиных, в котором вместо одной паршивой овцы паршиво все стадо. Острые углы в фильме старательно сглажены сценой с диктовкой Петей письма о нерожденном ребенке и словами Хазиной-старшей о том, что ее сын все же переживал из-за посаженного по молодой злобе студентика. От относительно глубокого образа осталась скорлупа, прожигающая жизнь в стиле сериала Narcos.

В романе во всей красе предстают и Петя, и его отец. Кокаинист, истерик, наркоторговец, предатель и карьерист в самом плохом смысле этого слова недалеко упал от яблони – стареющего развратника, взяточника и лицемера. Суки, по емкому тюремному определению, остаются суками вне зависимости от того, сколько по-настоящему искренних, светлых слов раскопал в переписке убитого Пети Горюнов. Вместе с тем, стерильный и последовательный протагонист куда менее интересен, нежели Хазин. Именно Петины принципы и решения являются основной движущей силой сюжета. В конце концов, именно его жизнью пытается жить Горюнов за неимением собственной. Стоит ли говорить, что из экранизации зритель не узнает и половины этого. Так кого же убил экранный Илья Горюнов – суку или человека, оступившегося пару раз и понесшего несоразмерное преступлению наказание?



Что лучше: книга или фильм

Выходит, книга лучше? Внимание – неожиданный поворот! Кино вознаграждает зрителя куда больше, чем роман – читателя.

Да, Клим Шипенко вместе с Дмитрием Глуховским-сценаристом рассказали принципиально отличающуюся от первоисточника историю с другими выводом, концовкой, моралью, однако сделали это несравнимо лучше, чем это получилось у Глуховского-писателя. В фильме действуют живые люди, а не функции, как в романе. Манера письма, сквозь которую читатель продирается аки сквозь терновый куст, уступила место четкому и грамотному повествованию. Исчезли дурацкие псевдозлободневные отсылки на Крым, лживые медиа и прочие беды современной России, не влияющие на сюжет и не имеющие никакой иной цели, кроме обозначения политической позиции автора, поданные языком мемов. Честно слово, было бы неудивительно услышать от какого-нибудь из персонажей фразочку в духе «либераха порвалась» или цитату из «Сталингулаг». К счастью, до этого не дошло.

И стилизация. Ох уж эта стилизация! Как можно было пожертвовать блестящей возможностью превратить роман в визуально-текстовое произведение искусства и представить переписки в форме обычного диалога? Пространство айфона могла бы стать настоящей находкой текста, считывайся посты в What’sApp как посты в What’sApp, а письма на почту как письма на почту. Тот же «Креатифф о Тесее и Минотавре» Пелевина использует весьма небогатый инструментарий, но безошибочно распознается как диалог в виртуальном пространстве, и на это работают буквально два-три примитивных приема. Реализовать что-то подобное в «Тексте» Глуховский не смог, зато смог режиссер-постановщик. Видео с экрана, приложения и смс-ки, уведомления о новых сообщениях и всплывающие окошки с вызовом показаны так, как будто зритель заглядывает Илье Горюнову через плечо.

Подводя итоги, можно поставить тексту и экранизации 6/10 на двоих. Книга уносит 3 балла за сюжетную основу и лучшую проработку персонажей, фильм – 3 за манеру повествования и отличную актерскую игру Алексея Петрова. До лучших представителей жанра, играющего на поле скрещивания триллера с драмой, - «Мертвой зыби» Юхана Теорина или «Свадебного платья жениха» Пьера Леметра «Тексту» еще очень-очень далеко, но ведь дорогу осилит идущий, верно?

Автор
СЕРГЕЙ БЛИНОВ
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе