Самый мудрый клоун: Лев Дуров умел говорить со зрителем голосом «маленького человека»
24 декабря 2021 ● "Известия"
К 90-летию со дня рождения великого русского актера.
Фото: Global Look Press/Igor Gnevashev
Среди созвездия актеров, звездный час которых пришелся на советские годы, Лев Дуров остается, пожалуй, одним из самых любимых. Он ушел от нас в 2015-м, но и зрители новых поколений не перестают восхищаться его актерским мастерством. 23 декабря, в день 90-летия Льва Константиновича, «Известия» вспоминают, чем умел брать аудиторию актер.
Самый юный дед
В огромной фильмографии Льва Дурова много ролей, ассоциирующихся с литературоведческим штампом «маленький человек». Однако, как считал сам актер, всю жизнь на экране и сцене он олицетворял протест против самого понятия «маленький человек», возвращая этому униженному и оскорбленному существу его достоинство и способность сохранить лицо даже в самых жестоких обстоятельствах. Дуровские маленькие люди в силу природного обаяния артиста чаще были положительными и симпатичными. Но и когда по заданной драматургии «маленький» служит синонимом душевной мелкотравчатости, трусости и низости, сыгранные Дуровым подлецы и манипуляторы вызывают парадоксальное сочувствие и желание хоть как-то оправдать их поступки.
Лев Дуров в фильме «Доброе утро»
Фото: Мосфильм
Благодаря хулиганской психофизике Льва Дурова, выросшего среди лефортовской шпаны, даже в самом жалком и ничтожном его персонаже всегда просвечивает твердый характер, который трудно сломить. Не вышедшего ростом, но задиристого Левку этот характер поначалу вел прямой дорогой в детскую комнату милиции. Но судьба сделала крутой зигзаг и отправила его сначала в театральную студию при Бауманском дворце пионеров, потом в школу-студию МХАТ, после чего начинающий киноартист Дуров обнаружил себя идеальным исполнителем ролей милиционеров и инспекторов ГАИ. Именно в таком качестве он виделся многим режиссерам — с его добрым лицом человека, всегда знающего, как правильно поступать. Недаром коллеги по театре дали еще совсем молодому Дурову прозвище Дед. Сама внешность актера располагала к амплуа резонера, в чьи уста часто вкладываются самые мудрые рассуждения и кто одним коротким появлением способен донести до зрителей «мораль басни», основной мессидж фильма или спектакля.
Неукротимый
Резонерские нотки слышны даже в самой первой киноработе 24-летнего Дурова — в картине «Доброе утро», снятой в 1955-м Андреем Фроловым, специалистом по производственным мюзиклам. Дуровский персонаж, помощник экскаваторщика, не по годам рассудительно настаивает, что надо разделять работу и личную жизнь. Параллельно за кадром разыгрывался гораздо более драматический сюжет, связанный скорее с безрассудством начинающего артиста, вступившего в жесткий конфликт с директором картины, пытавшимся говорить с дебютантом, «как со щенком».
Лев Дуров в роли капитана королевских мушкетеров Де Тревиля в мюзикле Георгия Юнгвальд-Хилькевича «Д’Артаньян и три мушкетера»
Фото: Гостелерадио СССР
Проявить неукротимый нрав и взрывной темперамент на экране Дурову в первые несколько лет кинокарьеры не очень удавалось. Он уже не чаял, что сможет вырваться из орбиты вечных помощников главного героя — экскаваторщика, комбайнера, машиниста... Тут его благонравная внешность работала против него и не позволяла разнообразить амплуа. Придя пробоваться на маленький эпизод в «Девяти днях одного года» Михаила Ромма, Дуров чуть не был отвергнут режиссером, которому нужно было неприятное «мурло» сотрудника «первого отдела», присматривающего за слишком раскованными и прогрессивными физиками. Обаятельного Дурова Ромм в этом качестве никак не видел.
Однако Ромма уговорили, и, создав в одном эпизоде тремя репликами емкий образ строгого надзирателя за порядком на свадебном застолье, Дуров получил шанс повысить интеллектуальный уровень своих персонажей. Ученики Ромма, признав Дурова как «роммовского» актера, начали его снимать, в том числе Николай Добролюбов, сделавший в 1966 году киноповесть «Иду искать» под явным влиянием «Девяти дней...» Персонаж Дурова, один из конструкторов космических кораблей, выделяется на общем фоне чрезмерной энергичностью и говорливостью — этот весельчак и балагур отвечает за разрядку излишне серьезной атмосферы фильма. Но, как это часто бывает с дуровскими героями, за шутовством и кривляньем, порой неуместным и чрезмерным, скрывается героическая натура человека, способного на настоящий подвиг и самопожертвование.
Ежедневный герой
Через 15 лет похожего персонажа — отчаянного и бесстрашного циркового клоуна — Дуров сыграет в «34-м скором» Андрея Малюкова. Катастрофа чуть не произошла в реальной жизни, когда актеры и правда оказались заперты в горящем вагоне, и только решительность Дурова, который, как и его герой, действовал без колебаний и выбил окно купе, позволила предотвратить трагедию.
Александр Збруев в роли Ганжи и Лев Дуров в роли сержанта милиции в фильме «Большая перемена»
Фото: Гостелерадио СССР
В конце 1970-х – начале 1980-х уже 50-летний Дуров пришелся ко двору у авторов приключенческого динамичного кино. Сыграв резкого, но заботливого капитана королевских мушкетеров Де Тревиля в мюзикле Георгия Юнгвальд-Хилькевича «Д’Артаньян и три мушкетера», он затем обзавелся настоящим фан-клубом среди любителей карате, после роли циркача Сан Саныча в музыкальном истерне Юлия Гусмана «Не бойся, я с тобой». Здесь Дуров смело выступает в амплуа героя боевика, тем более настоящего, что актер никогда не пользовался услугами каскадеров. Он не только горел в «34-м скором», но и на всю жизнь приобрел след от зубов овчарки после фильма «Ко мне, Мухтар!», где сыграл рецидивиста. Низкорослый и совсем не атлетически сложенный, производящий обманчивое впечатление «заморыша» Сан Саныч, чья угловатая походка вдруг сменяется тигриной грацией и ловкостью, — не просто отъявленный драчун, но прежде всего снова мудрец-резонер. Оказавшись в тюрьме, он учит заключенных приемам (не называемого, впрочем) карате, а главное — «спокойствию духа и кротости сердца».
На пике актерской формы Дуров достиг не только физической, но и удивительной психической пластичности, а также умения вылепить целый характер, судьбу и жизненную философию предельно лаконично и за очень скромное экранное время. Например, в «Калине красной» Василия Шукшина, где сыгранному Дуровым официанту принадлежит крылатая фраза: «Народ для разврата собрался». К этому периоду актеру уже удалось преодолеть поначалу приклеившийся к нему имидж симпатичного, но простоватого рубахи-парня, от которого можно ожидать грубых слов или необдуманных поступков, но никак не подвоха и коварства.
Негодяи и негодяйчики
Один из блестящих примеров поистине «ртутной» дуровской подвижности, умения мгновенно то включать, то выключать ум и характер, превращаясь из маленького «наполеончика» чуть ли не в гримасничающую обезьяну, — его работа в телесериале «Семнадцать мгновений весны». Там Дуров сыграл эпизодическую роль Клауса, агента-провокатора с интеллектуальными претензиями, подлеца, возомнившего себя сверхчеловеком. В этой актерской партитуре каждая нота безупречна. Сложная смесь брезгливости, страха и жалости возникает, когда Клаус мотает головой под органную музыку, не забывая жевать, или самодовольно разглагольствует о своей духовной свободе и призвании вождя, потом выпрашивает рыбные консервы, необходимые для «нервных клеток», а оставшись один, комично машет ножиком для бумаг, как саблей, прицеливаясь в висящую на стене маску и трусливо озираясь.
Для себя образ бывшего корректора, захотевшего острых ощущений, Дуров объяснял нереализованностью литераторских амбиций: «Таланту не хватило, писателем не стал и тогда стал мстить человечеству...» За что-то мстит человечеству и антигерой Достоевского, Фома Фомич Опискин, которого Дуров виртуозно сыграл в фильме 1989 года «Село Степанчиково и его обитатели» Льва Цуцульковского.
Вячеслав Тихонов в роли Штирлица и Лев Дуров в роли агента Клауса в фильме «Семнадцать мгновений весны»
Фото: Киностудия им. М. Горького
В каком-то смысле это своеобразное развитие образа Клауса, с которым Фому Фомича роднит показная уверенность в своем высоком предназначении и скрывающаяся за ней смертельная обида на все живое. В этом гротесковом, эксцентричном образе Дуров переходит уже в окончательно пародийный регистр: он снова играет клоуна, отставного шута, но на этот раз злого. Словно укушенный тарантулом, Опискин бьется в истерических припадках, парализуя потрясенных домочадцев, а выразительные брови Фомы Фомича вообще живут какой-то отдельной напряженной жизнью духа.
Фома Опискин — комедийный tour de force Дурова, но и с этим почти карикатурным персонажем не все так просто, в нем чувствуется какой-то трогательный внутренний надлом, которым отмечены самые тонкие роли актера. Например, в театральной драме Константина Худякова «Успех» (1984), где провинциальный актер Павел Афанасьевич Платонов репетирует Тригорина в нелепом свитере с оленями к неудовольствию амбициозного молодого режиссера. Свою фирменную жестикуляцию, которая кажется неконтролируемой, но всегда тщательно выверена, Дуров здесь использует очень дозированно, добавляя самую малую толику юродства к трагическому образу одного из множества недооцененных своих коллег, вместо достойных ролей всю жизнь довольствующихся лишь репутацией «актера, который может сыграть вам всё». Возможно, именно этой ролью по-настоящему великий актер оставил свой завет тем, кто будет выходить на сцену и съемочную площадку после него.
Среди созвездия актеров, звездный час которых пришелся на советские годы, Лев Дуров остается, пожалуй, одним из самых любимых. Он ушел от нас в 2015-м, но и зрители новых поколений не перестают восхищаться его актерским мастерством. 23 декабря, в день 90-летия Льва Константиновича, «Известия» вспоминают, чем умел брать аудиторию актер.
Самый юный дед
В огромной фильмографии Льва Дурова много ролей, ассоциирующихся с литературоведческим штампом «маленький человек». Однако, как считал сам актер, всю жизнь на экране и сцене он олицетворял протест против самого понятия «маленький человек», возвращая этому униженному и оскорбленному существу его достоинство и способность сохранить лицо даже в самых жестоких обстоятельствах. Дуровские маленькие люди в силу природного обаяния артиста чаще были положительными и симпатичными. Но и когда по заданной драматургии «маленький» служит синонимом душевной мелкотравчатости, трусости и низости, сыгранные Дуровым подлецы и манипуляторы вызывают парадоксальное сочувствие и желание хоть как-то оправдать их поступки.
Лев Дуров в фильме «Доброе утро»
Фото: Мосфильм
Благодаря хулиганской психофизике Льва Дурова, выросшего среди лефортовской шпаны, даже в самом жалком и ничтожном его персонаже всегда просвечивает твердый характер, который трудно сломить. Не вышедшего ростом, но задиристого Левку этот характер поначалу вел прямой дорогой в детскую комнату милиции. Но судьба сделала крутой зигзаг и отправила его сначала в театральную студию при Бауманском дворце пионеров, потом в школу-студию МХАТ, после чего начинающий киноартист Дуров обнаружил себя идеальным исполнителем ролей милиционеров и инспекторов ГАИ. Именно в таком качестве он виделся многим режиссерам — с его добрым лицом человека, всегда знающего, как правильно поступать. Недаром коллеги по театре дали еще совсем молодому Дурову прозвище Дед. Сама внешность актера располагала к амплуа резонера, в чьи уста часто вкладываются самые мудрые рассуждения и кто одним коротким появлением способен донести до зрителей «мораль басни», основной мессидж фильма или спектакля.
Неукротимый
Резонерские нотки слышны даже в самой первой киноработе 24-летнего Дурова — в картине «Доброе утро», снятой в 1955-м Андреем Фроловым, специалистом по производственным мюзиклам. Дуровский персонаж, помощник экскаваторщика, не по годам рассудительно настаивает, что надо разделять работу и личную жизнь. Параллельно за кадром разыгрывался гораздо более драматический сюжет, связанный скорее с безрассудством начинающего артиста, вступившего в жесткий конфликт с директором картины, пытавшимся говорить с дебютантом, «как со щенком».
Лев Дуров в роли капитана королевских мушкетеров Де Тревиля в мюзикле Георгия Юнгвальд-Хилькевича «Д’Артаньян и три мушкетера»
Фото: Гостелерадио СССР
Проявить неукротимый нрав и взрывной темперамент на экране Дурову в первые несколько лет кинокарьеры не очень удавалось. Он уже не чаял, что сможет вырваться из орбиты вечных помощников главного героя — экскаваторщика, комбайнера, машиниста... Тут его благонравная внешность работала против него и не позволяла разнообразить амплуа. Придя пробоваться на маленький эпизод в «Девяти днях одного года» Михаила Ромма, Дуров чуть не был отвергнут режиссером, которому нужно было неприятное «мурло» сотрудника «первого отдела», присматривающего за слишком раскованными и прогрессивными физиками. Обаятельного Дурова Ромм в этом качестве никак не видел.
Однако Ромма уговорили, и, создав в одном эпизоде тремя репликами емкий образ строгого надзирателя за порядком на свадебном застолье, Дуров получил шанс повысить интеллектуальный уровень своих персонажей. Ученики Ромма, признав Дурова как «роммовского» актера, начали его снимать, в том числе Николай Добролюбов, сделавший в 1966 году киноповесть «Иду искать» под явным влиянием «Девяти дней...» Персонаж Дурова, один из конструкторов космических кораблей, выделяется на общем фоне чрезмерной энергичностью и говорливостью — этот весельчак и балагур отвечает за разрядку излишне серьезной атмосферы фильма. Но, как это часто бывает с дуровскими героями, за шутовством и кривляньем, порой неуместным и чрезмерным, скрывается героическая натура человека, способного на настоящий подвиг и самопожертвование.
Ежедневный герой
Через 15 лет похожего персонажа — отчаянного и бесстрашного циркового клоуна — Дуров сыграет в «34-м скором» Андрея Малюкова. Катастрофа чуть не произошла в реальной жизни, когда актеры и правда оказались заперты в горящем вагоне, и только решительность Дурова, который, как и его герой, действовал без колебаний и выбил окно купе, позволила предотвратить трагедию.
Александр Збруев в роли Ганжи и Лев Дуров в роли сержанта милиции в фильме «Большая перемена»
Фото: Гостелерадио СССР
В конце 1970-х – начале 1980-х уже 50-летний Дуров пришелся ко двору у авторов приключенческого динамичного кино. Сыграв резкого, но заботливого капитана королевских мушкетеров Де Тревиля в мюзикле Георгия Юнгвальд-Хилькевича «Д’Артаньян и три мушкетера», он затем обзавелся настоящим фан-клубом среди любителей карате, после роли циркача Сан Саныча в музыкальном истерне Юлия Гусмана «Не бойся, я с тобой». Здесь Дуров смело выступает в амплуа героя боевика, тем более настоящего, что актер никогда не пользовался услугами каскадеров. Он не только горел в «34-м скором», но и на всю жизнь приобрел след от зубов овчарки после фильма «Ко мне, Мухтар!», где сыграл рецидивиста. Низкорослый и совсем не атлетически сложенный, производящий обманчивое впечатление «заморыша» Сан Саныч, чья угловатая походка вдруг сменяется тигриной грацией и ловкостью, — не просто отъявленный драчун, но прежде всего снова мудрец-резонер. Оказавшись в тюрьме, он учит заключенных приемам (не называемого, впрочем) карате, а главное — «спокойствию духа и кротости сердца».
На пике актерской формы Дуров достиг не только физической, но и удивительной психической пластичности, а также умения вылепить целый характер, судьбу и жизненную философию предельно лаконично и за очень скромное экранное время. Например, в «Калине красной» Василия Шукшина, где сыгранному Дуровым официанту принадлежит крылатая фраза: «Народ для разврата собрался». К этому периоду актеру уже удалось преодолеть поначалу приклеившийся к нему имидж симпатичного, но простоватого рубахи-парня, от которого можно ожидать грубых слов или необдуманных поступков, но никак не подвоха и коварства.
Негодяи и негодяйчики
Один из блестящих примеров поистине «ртутной» дуровской подвижности, умения мгновенно то включать, то выключать ум и характер, превращаясь из маленького «наполеончика» чуть ли не в гримасничающую обезьяну, — его работа в телесериале «Семнадцать мгновений весны». Там Дуров сыграл эпизодическую роль Клауса, агента-провокатора с интеллектуальными претензиями, подлеца, возомнившего себя сверхчеловеком. В этой актерской партитуре каждая нота безупречна. Сложная смесь брезгливости, страха и жалости возникает, когда Клаус мотает головой под органную музыку, не забывая жевать, или самодовольно разглагольствует о своей духовной свободе и призвании вождя, потом выпрашивает рыбные консервы, необходимые для «нервных клеток», а оставшись один, комично машет ножиком для бумаг, как саблей, прицеливаясь в висящую на стене маску и трусливо озираясь.
Для себя образ бывшего корректора, захотевшего острых ощущений, Дуров объяснял нереализованностью литераторских амбиций: «Таланту не хватило, писателем не стал и тогда стал мстить человечеству...» За что-то мстит человечеству и антигерой Достоевского, Фома Фомич Опискин, которого Дуров виртуозно сыграл в фильме 1989 года «Село Степанчиково и его обитатели» Льва Цуцульковского.
Вячеслав Тихонов в роли Штирлица и Лев Дуров в роли агента Клауса в фильме «Семнадцать мгновений весны»
Фото: Киностудия им. М. Горького
В каком-то смысле это своеобразное развитие образа Клауса, с которым Фому Фомича роднит показная уверенность в своем высоком предназначении и скрывающаяся за ней смертельная обида на все живое. В этом гротесковом, эксцентричном образе Дуров переходит уже в окончательно пародийный регистр: он снова играет клоуна, отставного шута, но на этот раз злого. Словно укушенный тарантулом, Опискин бьется в истерических припадках, парализуя потрясенных домочадцев, а выразительные брови Фомы Фомича вообще живут какой-то отдельной напряженной жизнью духа.
Фома Опискин — комедийный tour de force Дурова, но и с этим почти карикатурным персонажем не все так просто, в нем чувствуется какой-то трогательный внутренний надлом, которым отмечены самые тонкие роли актера. Например, в театральной драме Константина Худякова «Успех» (1984), где провинциальный актер Павел Афанасьевич Платонов репетирует Тригорина в нелепом свитере с оленями к неудовольствию амбициозного молодого режиссера. Свою фирменную жестикуляцию, которая кажется неконтролируемой, но всегда тщательно выверена, Дуров здесь использует очень дозированно, добавляя самую малую толику юродства к трагическому образу одного из множества недооцененных своих коллег, вместо достойных ролей всю жизнь довольствующихся лишь репутацией «актера, который может сыграть вам всё». Возможно, именно этой ролью по-настоящему великий актер оставил свой завет тем, кто будет выходить на сцену и съемочную площадку после него.