Гость нашей рубрики новогоднего номера «УГ» – человек воистину легендарный – народный артист РФ Владимир Хотиненко.
Владимир ХОТИНЕНКО
Фото с сайта kartinkis.cdnbro.com
На ХVIII Международном кинофестивале «Победили вместе», который на этот раз проходил в Сочи, к Владимиру Ивановичу, его президенту и председателю Главного жюри, подходили местные жители и говорили «за жизнь», советовались. Некоторые пожилые дамы и мужчины чуть за 65 спрашивали, как можно жить на одну пенсию. И Владимир Иванович, которому недавно исполнился 71 год, давал им дельные советы. А когда они говорили: «А вы сами пробовали?», отвечал, что по возрасту давно пенсионер. Ему, конечно, не верили… Но особое удовольствие режиссеру доставляло общение со студентами в аудиториях вузов и колледжей. После одного из таких разговоров «за жизнь, искусство и любовь» мы и задали Хотиненко несколько вопросов о будущем человечества и кинематографа в 2024 году, искусственном интеллекте и знакомстве с Никитой Михалковым.
– Владимир Иванович, каждый кинофестиваль занимает свое место в жизни страны и мира. Как бы вы определили значение фестиваля «Победили вместе»?
– Этот фестиваль нашел свою нишу совершенно естественным путем. Я не первый раз здесь и не устаю повторять: дело не в названии, а в той непередаваемой атмосфере, которую создает дух. Ведь произошла некая эрозия души, и часто человека просто не видно за всяческой динамикой, внешними эффектами… Я очень надеюсь, что эта примета времени не навсегда, что это пройдет. Может быть, это выглядит сейчас лишь как красивые надежды, но есть закон жизни, согласно которому все чередуется, и многие явно ощущают дефицит духовной стороны в искусстве, в том числе и в искусстве кино. И уже есть признаки того, что этот дефицит начинает восполняться. Все наладится, если мы не падем жертвой искусственного интеллекта…
– Ну вот и вы об этом ИИ. Думаете, все так серьезно?
– Думаю, что это самая актуальная тема, преуменьшать степень опасности нельзя ни в коем случае. В Голливуде уже давно сценарии пишутся нейросетями, уже созданы 3D-модели актеров, которые сохраняют не только внешность и голоса оригиналов, но и характеры, и манеры… Так что там актеры и сценаристы бастуют не зря. Возможно, им занижают зарплаты, чтобы вытеснить из процесса создания фильмов…
– Но искусственному интеллекту ставит задачи человек…
– Не факт! Мы сейчас пишем со студентами ВГИКа сценарий и решили интереса ради пообщаться с искусственным интеллектом… И на вопрос «В чем суть истории, брат?» через некоторое время получаем ответ, от которого волосы дыбом и у молодежи, и у меня: «Прошу прощения за мое предыдущее некорректное определение фильма…» Искусственный интеллект имеет грандиозного размера источники информации – такого, что в наш мозг просто не поместится. И соображает он несравненно быстрее. И единственное, на что нам остается надеяться, – отсутствие у него каких-либо чувств.
– С другой стороны, едва ли искусственный интеллект наделен такими свойственными человеку чертами, как мания величия, честолюбие…
– Честно говоря, после той беседы с искусственным интеллектом я уже ни в чем не могу быть уверен. Думаю, что и Маск толком не знает, что это такое – искусственный интеллект. Так что нас ждет много интересного и весьма неожиданного… Может быть, само сотворение человека – это первая стадия на пути к созданию искусственного интеллекта. История нашей цивилизации, войны, революции, технический прогресс, искусство и философия могут оказаться лишь промежуточным звеном на пути к созданию чего-то более совершенного…
– От таких мыслей можно прийти в уныние или озлобиться и начать крушить все на своем пути…
– Я как человек православный и воцерковленный не думаю, что последствия могут быть фатальными. И Бор, и Эйнштейн, великие мыслители, которые познали бесконечность, верили в Бога. Так что нет никакого противоречия между наукой и религией… Должны быть некие вехи, островки, точки опоры. И для меня таковыми служат в том числе такие фестивали, как «Победили вместе», где я был в этом году президентом и председателем жюри, и проводимый в Ульяновске телевизионный форум «От всей души», там я почетный президент…
– Но мы и сами порой не можем объяснить, что такое чувства.
– Так и есть! Надеяться-то мы можем, но уверенности нет и быть не может. Есть универсальное и очень емкое определение любви, которое дал апостол Павел в «Послании к коринфянам». Любопытно, как искусственный интеллект на него отреагирует.
– Искусственный интеллект медленно, но все увереннее проникает в кино.
– Медленно? Я бы так не сказал! Даже несмотря на то что кино является самым молодым из всех искусств, оно отражает тенденции и переживания, будоражащие человеческое сознание. Не важно, о каком именно промежутке времени идет речь, так как кино в равной степени улавливает и прошлое, и настоящее, и будущее. Взять картину Стэнли Кубрика «2001 год. Космическая одиссея». В этом фильме американский режиссер не просто смог предугадать будущее человечества, но во многом сумел в точности отразить те тенденции, которые в далеком 1968 году были дикостью. Он снял один из самых культовых фильмов о космосе, предсказал плоские экраны, видеозвонки, голосовое управление компьютерами. Лишь спустя годы пришло осознание того, что Кубрик снимал далеко не фантастическую картину. Он сделал кино о нас, людях, живущих в XXI веке!
Конечно, человечество еще не дошло до той стадии развития ИИ, когда робот способен подчинить себе человека. Но тем не менее оно приблизилось к грани, когда это может произойти. ИИ уже сейчас начинает вклиниваться во все грани человеческой деятельности и даже в кинематограф. Он уже не является чем-то футуристичным и оказывает значительное влияние на производство фильмов.
– Мы на пороге 2024 года. Скажите, что, по вашему мнению, уготовано искусству, творчеству, кинематографу, да и человечеству вообще?
– Знаю одно: сущность человеческую у каждого из нас не сможет отнять никто – ни общество, ни политики, ни искусственный интеллект. Да, я люблю жизнь за ее волшебство. Но тут надо сделать одну оговорку. Если просто сидеть и считать мух на потолке, никакое чудо не поможет.
– А что определило вашу судьбу?
– Определившая всю мою жизнь цепь событий началась с того, что я разочаровался в архитектуре. Меня интересовала авангардистская архитектура, и я начал искать архитектурную мастерскую, где мог бы реализовать проекты, которые были у меня в голове. Но быстро понял, что это утопия. Тут мне представилась возможность стать главным архитектором одного подмосковного городка. Весьма приличная зарплата, квартира, положение, возможность карьеры… И рутина, которая наверняка бы меня засосала. Дело было еще и в том, что после института я был обязан три года отработать по специальности. Альтернативой этому стала служба в армии. Если бы не она, все сложилось бы иначе. Это была бы совсем другая жизнь, встречи с Михалковым в ней бы точно не было.
– Насколько нам известно, вы служили во внутренних войсках, охраняли заключенных.
– Да. И месяцев через шесть, после того как я пошел в армию, мне за образцовую службу дали отпуск. Я приехал в Свердловск, в это время там был и Никита Михалков, он встречался со зрителями от общества «Знание». С молодыми представителями городской интеллигенции он общался в своем гостиничном номере, на эту встречу притащили и меня, всего нас было человек двенадцать. Мы разговорились, я рассказал ему о себе, о своих архитектурных идеях, показал рисунки. Он сказал, что мне, возможно, стоит попробовать себя в кино, и дал свой телефон. Я нашу встречу запомнил. И приехал к нему в Москву через месяц после того, как отслужил. А он мне сказал: «И чего тебе на «Мосфильме» толкаться? У тебя же на Свердловской киностудии есть знакомые…»
Я получил диплом с отличием и устроился на Свердловскую киностудию ассистентом художника третьей категории. Но вскоре стал художником-постановщиком. Много работал, но, если бы судьба мне не благоволила, все было бы по-другому.
– А что за мистическая история произошла у вас с «Зеркалом для героя»?
– Я запускался со своим третьим фильмом, у меня уже была какая-никакая известность, но главное – было доверие ко мне у Госкино как к профессиональному режиссеру. Моей первой картине дали хорошие призы, и я получил возможность заняться темой, которая была мне близка.
Я собирался снимать фильм про армию. Была история, один замечательный драматург должен был написать сценарий. Приезжаю в Москву, я тогда еще в Свердловске жил. Он читает сценарий и по выражению моего лица видит, что это не то, что я имел в виду. Отказать ему трудно, он маститый, а я еще малоизвестный. Но я понимаю, что если сейчас киксану, то все – ку-ку! Если не сломаюсь, то согнусь, и все в жизни пойдет не так. Дело кончилось тем, что он сказал: «Я тебя понимаю…» Мы ударили по рукам, и я ломанулся в Китайский проезд, где тогда располагалось Госкино РСФСР. Иду прямиком к председателю Николаю Сычеву. Пока ехал, вспомнил книгу, которую только что прочел, – «Зеркало для героя». Эту повесть мне дали почитать на Свердловской киностудии. И вот передо мной сидит многое повидавший седой чиновник. А я ему рассказываю! Показываю! Это был волшебный момент.
Невозможно представить, что это случилось в самом начале перестройки, в 1985-м. Очень значимую роль в моей жизни сыграли сценаристы Валера Залотуха, Надя Кожушаная. Все, что я сделал в этот период, я мог сделать только с этими людьми… И еще Виталий Еремин с его «Гринабелем» – военизированным юношеским движением, где я был комиссаром… Мы иногда с ним переписываемся, видимся время от времени. Он пишущий человек, и то, что он пишет, интересно. Возможно, я что-то из этого и поставлю.
Кстати, «Гринабель» – производное от двух имен: писателя Грина и разведчика Абеля. Это было что-то вроде «Зарницы», только значительно жестче. Мы занимались трудновоспитуемыми подростками, вытаскивали их с улицы, учились боксу и самбо, разбирали и собирали оружие, стреляли. Там я впервые понял, что такое ответственность и дисциплина.
– Когда вы поступали во ВГИК, вам поставили единицу за мастерство. Расскажите, в чем причина?
– Я был хорошо подготовлен, оценка оказалась абсурдной. Но это тоже был знак судьбы. Ведь набирал курс тогда Марлен Мартынович Хуциев, а мы с ним потом дружили до конца его жизни! Я не затаил на него никакой обиды. Особенно когда понял, что мне это не нужно было, во ВГИКе я бы учился пять лет, а Высшие режиссерские курсы окончил за два года. Мне очень жаль нашей с Валерой Залотухой замечательной идеи – фильма «Великий поход за освобождение Индии», истории времен Гражданской войны. Мы все выдумали, а перепечатывавшие сценарий машинистки абсолютно верили в истинность нашей истории. В то, что наша Первая конная армия в самом деле отправилась освобождать Индию от английских колонизаторов…
– Интересно, мощно вы задвинули, пофантазировали… Но почему все-таки не получилось с фильмом?
– Наступил 1995 год. Мы в запуске были, съездил в Непал, нашли роскошную натуру. А проект закрыли, хотя мы в плане стояли, все могло получиться. Но все, что ни делается, к лучшему, потому что вскоре мы сняли «Мусульманина».
– А о чем еще вы бы хотели, но пока не успели рассказать в кино?
– Я понимаю, что в связи с постигшим нас коронавирусом произошло что-то очень важное, то, что меня всегда интересовало. С этой эпидемией связано то, что мы еще до конца не осознали. Понимаю, что важно не использовать модную тему коронавируса напрямую. Я даже «Выигрыши» Кортасара рассматриваю. Там тоже история карантина, болезни и мятежа…
– Владимир Иванович, спасибо за беседу и удачной реализации всех замыслов в наступающем году!