Высокогорная проповедь

Двадцатипятилетняя католическая монахиня Анна (Полина Гришина) половину жизни провела в монастыре, а теперь, собрав рюкзак, отправляется с миссией в Тибет. Но дорога к храму закрыта из-за непогоды, и Анне волей-неволей предстоит провести несколько дней в совершенно чужом и чуждом ей мире. Сначала она долго не выходит из гостиницы, молится, блюет и пьет воду с аспирином, а потом начинает выбираться в город и познавать новую культуру, блуждая по красочным улицам и живописным горам, вступая в странные беседы с незнакомцами, покупая модную шапку и по ходу узнавая, что в мире существует, например, группа U2.

Эту историю гуру "новой драмы", драматург, режиссер и худрук театра "Практика" Иван Вырыпаев задумал шесть лет назад как проект, который, по-видимому, должен был стать игровым фильмом-эссе о вере, включающим в себя документальные монологи реальных героев (далай-ламы, например). Но политическая ситуация на востоке Украины лишила режиссера зарубежного финансирования, и масштабный проект пришлось свернуть до скромного фильма о путешествии монахини в Тибет, что Вырыпаева, кажется, не слишком расстроило — как мы знаем, он может делать фильмы и вовсе без бюджета, поместив все действие в городскую больницу ("Танец Дели").

В "Спасении" Вырыпаев расширяет свою географию до планетарного уровня — как он сам рассказывает в интервью, если раньше ощущал себя русским человеком, то теперь мыслит гражданином мира. Ловко обойдя вопросы цензуры, он делает героиню католичкой, а страну ее пребывания — буддийской. Но интересуют его не столько вопросы взаимодействия религий, сколько вопросы коммуникации вообще. Героиня познает чужую культуру, не только сталкиваясь с восточным бытом, но и встречая на своем пути, например, стереотипных приверженцев нью-эйджа и масскульта. Для Вырыпаева как для драматурга Бог есть слово, но встречу с этим словом (с которым он довольно ловко умеет обращаться) он нарочито оттягивает, пряча за складками предельно созерцательного фильма. В сценарии два с половиной диалога, которых приходится ждать, как этого самого спасения. Дождавшись, понимаешь, что режиссер, не изменяя себе, транслирует глобальные соображения о вере, духовности и необходимости коммуникации, поднявшись в высокие горы Тибета, а там — для верности — забравшись еще и на табуретку. Это и расстраивает больше всего. Что он не считает себя кинорежиссером, а кино видит скорее как площадку для расширения аудитории — ни для кого не секрет, да и фильмы его редко бывали фильмами в традиционном понимании этого слова. "Спасение" тем не менее прикидывается духовным роуд-муви, соблюдающим все законы жанра. По большому счету в нем ничего не происходит: сестра Анна куда-то идет, или куда-то едет, или лежит на кровати, или сидит на лестнице; красиво развевается ее черное монашеское одеяние на фоне заснеженных гор, а еще у нее красивые руки и весьма выдающийся профиль. Анну, кстати, играет вырыпаевская художница сцены Полина Гришина из соображений правдоподобия — ее отец был монахом, и она все детство и юношество провела в монастыре.

В конечном итоге злиться на весь этот спектакль немного странно — как странно просить, скажем, человека, всю жизнь игравшего на барабанах, сыграть на скрипке. Бывают исключения, но Вырыпаев не из них. Его кино фальшивит, скрипит и разваливается. Он создает сильный образ — отреченная от мира невеста Господня,— но не знает, как его оживить, так как не владеет ни киноязыком, ни пониманием структуры кино, да и чувство ритма у него хромает. Обвинять его в театральных привычках и неумении обращаться с кинематографической материей тоже нет никаких оснований — как нельзя запретить осуществить свой замысел человеку, которому просто позарез понадобилось сказать то, что он хочет, и так, чтобы его услышали (то есть с экрана). Но проблема, кажется, в том, что сказать он хочет примерно следующее: считать себя пылесосом — настоящее безумие, группу U2 приличный человек имеет право не знать, поиск Бога — это коммуникация, а духовность можно запросто отыскать в повседневности. Спасибо, мы поняли.

Поделиться