Я влетаю в стройку: Как «Не смотрите наверх» нашел силу в том, чтобы вам не нравиться

Молодая сотрудница обсерватории Кейт Дибиаски (Дженнифер Лоуренс) живет уютной академической жизнью: смотрит на звезды, работает над кандидатской, покуривает.

Однажды ее телескоп засекает невиданный ранее космический объект — комету огромных размеров в непосредственной близости от Земли, большая удача. Комета получает имя Дибиаски, но радость от открытия быстро оказывается омрачена вычислениями, с вероятностью 99,7 % указывающими на то, что десятикилометровый камень влетит ровно в Землю. А это с вероятностью 99,99 % уничтожит всю жизнь на планете. Вместе со своим научным руководителем, профессором Рэндаллом Минди (Леонардо ДиКаприо), Кейт отправляется сообщать дурные новости в Вашингтон — сперва в насовское спецподразделение под названием Координационное бюро планетарной защиты (совершенно реальная организация, подчеркивает режиссер титром), а затем и президентке Джейн Орлин (Мэрил Стрип) — но с удивлением обнаруживает, что та относится к их предостережениям скептически. Тогда Кейт и Рэндалл идут к прессе, но и для медиа новость о почти неизбежном через полгода конце света оказывается «спорной». «Мы все на хер умрем!» — кричит Кейт в эфире популярного шоу на ютьюбе — и превращается в мем. В эфир ее больше не пускают. До столкновения меньше полугода.


Don’t Look Up
«Не смотрите наверх»

Режиссер
Адам Маккей

В ролях
Леонардо ДиКаприо, Дженнифер Лоуренс, Роб Морган, Джона Хилл, Марк Райлэнс, Тайлер Перри, Тимоти Шаламе, Рон Перлман

Сценаристы
Адам Маккей, Дэвид Сирота

В кино
с 16 декабря


«Не смотрите наверх», наверное, самое прямолинейное кино этого года. Его события, понятно, вторят ситуации с пандемией коронавируса, в которую некоторым политикам и сочувствующим медиа было выгоднее «не поверить», но вообще первый драфт сценария гардиановский колумнист Дэвид Сирота принес режиссеру Адаму Маккею еще в конце 2019 года, и вдохновлен он был, скорее, экологической катастрофой, которая приближается к нам с той же уверенностью и неизбежностью, что и комета Дибиаски, разве что чуть помедленнее.

Фильм, часто выглядящий как совсем гротескная сатира, действительно не так уж и старается: невозможно переплюнуть более сумасшедшую реальность. Если вы боитесь спойлеров, можете не читать дальше, но так-то предугадать финал несложно — и ровно в этом его уникальность: голливудский фильм-катастрофа, который действительно кончается катастрофой. Это изначальная идея Сироты: зрители привыкли к магии кино, к тому, что при одном шансе из миллиона герои каким-то чудом находят выход, что злостный бондовский злодей всегда оказывается повержен, а Танос даже если и щелкнет пальцами, то в следующем фильме это все равно откатят назад. Этот оптимизм в вопросах вроде перемены климата вполне может оказаться такой же злой шуткой, как и сам фильм. В «Не смотрите наверх» же нам говорят, что с вероятностью 99,7 % все умрут — и в финале на самом деле все умирают, а Вселенная на Юпитере вертела остальные 0,3 %; может, вам еще миллион в лотерею выиграть?

«Не смотрите наверх» ругают за то, что весь его месседж в том, что люди — идиоты и ничего с этим не поделать, и что для реальной борьбы с изменением климата это не лучшая стратегия по ведению диалога. Это все же не очень справедливая претензия, потому что в фокусе фильма нет практически ни одного идиота, а главная мысль произносится прямым текстом и даже два раза: что в ситуациях, когда все могут «на хер умереть», иногда стоит действительно паниковать и кричать «Мы все на хер умрем!» и не пытаться выслушать обе стороны, найти плюсы и минусы, говорить со скептиками как с нормальными людьми, да и вообще с ними говорить, как бы это ни звучало.

Профессора Минди, который все-таки пытается играть по правилам медиа и быть евангелистом кометы, спокойным голосом споря с отрицателями, идиотом не назовешь — разве что наивным идеалистом. Президентка Орлин, которая думает о своей собственной выгоде, — политик, циник, так себе человечек, но не идиотка. Ее сын и советник Джейсон (Джона Хилл) — ладно, да, вот он идиот. Питер Ишервелл (Марк Райлэнс), глава крупнейшей технологической компании, придумавший не взрывать комету, а попытаться добыть из нее полезные ископаемые, — не идиот, а безответственный технооптимист, практически как любой реальный большой босс из Кремниевой долины. В каком-то смысле это, конечно, тоже определение идиотизма, но миллионы фанатов Илона Маска с этой мыслью не согласятся.

Даже не верящие в комету последователи президентки, созданные по образу и подобию американских затрамповских антипрививочников, изображены с некоторым снисхождением: когда они видят наконец небесное тело своими глазами, тут же понимают, что их обманули, хотя вполне могли бы и придумать теорию о том, что это, скажем, хитрая проекция с использованием дронов.

Точно за идиота не держат и зрителя, но и не пытаются играть на его возмущении — скорее, на усталости от этого всего. «Не смотрите наверх» одновременно находит способ и кричать «Мы все умрем!», и делать этот крик душеспасительным, успокаивающим, превратить его в двухчасовой сеанс терапии, который хоть и кончается слезами (как и любой хороший сеанс терапии), но потом несет облегчение — в данном случае от того, что ну хоть кто-то наконец прямо это сказал.

При желании в «Не смотрите наверх» можно найти и глубину — в том, как он работает со своими источниками и предшественниками. Фильм называют и левацким ответом «Армагеддону» Майкла Бэя, и бесталанным ремейком «Доктора Стрейнджлава» Стэнли Кубрика, и дорогой версией триеровской «Меланхолии» — и во всем этом есть своя правда, но режиссер Адам Маккей работает с этими референсами чуть тоньше. Да, он отсылает к «Доктору Стрейнджлаву», комедии про то, как горстка политиканов уничтожает мир в ядерной войне, но не претендует на гениальность Кубрика. Привет «Стрейнджлаву» был и в «Армагеддоне» — там герой Стива Бушеми так же седлает ядерную боеголовку словно ковбой; Майкл Бэй таким образом взял цитату из одного из главных антивоенных фильмов в истории — и с легкой руки пустил ее на пропаганду военщины. Задача Маккея в «Не смотрите наверх» — не продолжить этот ряд цитат, а прервать его: здесь тоже есть свой космический ковбой, блестяще сыгранный Роном Перлманом, который ничем иным, кроме просто киноцитаты (не только из «Армагеддона» и «Стрейнджлава», но и «Плутовства» Барри Левинсона), не является. В конечном счете он такой же беспомощный, как любая другая киноцитата в реальном мире.

С «Меланхолией» перекличка еще интереснее: фильм практически повторяет сюжет картины Триера, но вычитает оттуда возвышенную позицию режиссера. В «Меланхолии» планета, летящая к Земле, служит метафорой депрессии героини Кирстен Данст, причем фильм не особо призывает сопереживать героине, оставляя место для такой трактовки, что сама девушка во всем и виновата, стоило лишь не грустить — и не было бы никакого конца света. (Впрочем, если назвать Триера мизогином, то это куда больше оскорбит киноманов, чем утверждение о том, что Маккей снял неплохой фильм, так что будем считать, что этого никто не говорил.) Но в то же время в «Не смотрите наверх» комета Дибиаски так же синонимична отчаянию Кейт Дибиаски, и ничего, кроме нашего сочувствия, Кейт не получает.

Но, чего уж там, если критики и зрители это не считали, значит, действительно высказаться достаточно хорошо не вышло. Зато кое-что другое у Маккея получилось — то, что он всегда умел лучше всего: сделать народный фильм. «Не смотрите наверх» уже разлетелся на цитаты и мемы и смог вытеснить из новостной повестки даже «Человека-паука». Вы прочитаете в рецензиях и соцсетях, что это плохой фильм, но прочитаете так часто, а обсуждения будут такие горячие, что в итоге все равно его посмотрите. А Netflix уже отчитался о феноменальном успехе в количестве просмотров у картины.

И в этом самое впечатляющее достижение режиссера: номинированному на «Золотую малину» «Телеведущему» уже 17 лет; со «Сводных братьев», которые получили рекордные ноль звезд в The Wall Street Journal, прошло 13. Оба фильма сейчас — классика комедии. Маккей, выпускник Saturday Night Live, в общем, социальной сатирой занимался всегда — в «Рики Бобби: Король дороги» 2006 года зло смеялся над глубинной Америкой, одновременно поклоняющейся флагу и «Гаторейду», а досидевшие до титров зрители «Копов в глубоком запасе» 2010 года вместо смешных роликов со съемок с удивлением смотрели анимированную инфографику о неравенстве, корпорациях, бонусах трейдеров, золотых парашютах и прочих причинах и последствиях финансового кризиса — но это были только намеки, которые мало кто считал. Зато как только он начал говорить об этом прямо — сразу сгреб охапку престижных наград с «Игрой на понижение» про кризис 2008 года; затем прошелся по республиканцам в «Власть» и спродюсировал «Наследников», которые почти единогласно сейчас считаются лучшим сериалом нашего времени. Критики тем временем научились быть чуть меньшими снобами, но Маккей их переиграл: «Не смотрите наверх» формально выглядит как его поздний фильм, а реально больше похож на вот те ранние, которые привлекали миллионы зрителей, отпугивали критиков, а потом все равно становились классикой.

Это антиэлитистский фильм, у которого действительно получилось отпугнуть элиту, и в то же время это фильм с климатическим посланием (по сей день остававшимся довольно элитистским), который находит путь в народ. Главный риск, на который пошел Маккей, — не в попытке отнять у зрителей хеппи-энд, а в попытке использовать для чего-то полезного то, чему он за много лет научился в комедии: обменять наработанную репутацию на хотя бы 0,3 % шанса быть услышанным. И это как раз тот случай, когда 0,3 % имеют значение.

Автор
Гоша Биргерю Редактор Лёва Левченко
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе