«Быстрый и безумный, поэтому его называют…»

Чугунное интервью.

Мы живём в мире, в котором для разговора с интересными людьми необходим информационный повод. Такой стиль общения навязали нам средства массовой информации и, увы, это примета нашего времени. Информационный повод для нашей беседы с очень популярной в миллениум российской группой «Чугунный скороход» есть — появление всего их наследия 90-х и нулевых в новом музыкальном сервисе Apple music. Но даже не будь этого ретроспективного цифрового переиздания, я считаю, с такими остроумными собеседниками стоило бы поговорить и без всякого информационного повода. Им есть, о чем рассказать, а мне есть, о чем их спросить.


Дмитрий Мишенин: Начать наше интервью я хочу с того, что меня связывают с группой «Чугунный скороход» давнишние отношения.

Вы, может, даже не знаете эту историю. В году 1997-ом Олег Гитаркин, лидер Нож для фрау Мюллер, обратился ко мне с просьбой придумать название для его проекта с Антоном (Антон Ньюмарк), одним из музыкантов группы «Чугунный скороход», которую я уже тогда знал. Мы прослушали на моей кухне образцы кибер-готики на квадрофонической кассетной магнитоле, и я написал десяток названий. Одно из них оказалось... Doping Pong. Олег сразу его выделил и сказал мне: «Это очень крутое название. Поэтому я не могу его у тебя взять. Оставь себе».

Я спросил: «А зачем оно мне?».

— «Ну как зачем?! Соберешь свою группу и так назовешь!».

А я подумал: как же я соберу группу, если я не музыкант? Но, пораскинув мозгами, собрал арт-группу. Так появилась Doping Pong. Таким образом, Чугунный Скороход и Нож для Фрау Мюллер косвенным образом помогли созданию третьей группы, повлияв на все современное российское, да и не только российское искусство. Вот такое вступление. Поэтому вполне символично, что интервью с вами провожу именно я.

Ну а теперь, возвращаясь к названиям, — как появилось сюрреалистическое название «Чугунный скороход»? И что оно обозначает?

Антон Ньюмарк (далее А. Н): Какое хорошее начало. Кстати, ту самую группу с Гитаркиным мы назвали «Золотые микробы». Название «Чугунный скороход» родилось спонтанно. Оно ничего не обозначает, просто это было что-то спросонья сказанное, но ужасно нам понравилось. Собственно говоря, вот и вся история.

Павел Завьялов (далее П. З.): То есть это все спросонья было?

А. Н.: Да, спросонья. Видимо, есть у человека во время сна выход в какие-то другие состояния, измерения или миры, откуда нам кто-то что-то подсказывает. Название было веселое, необычное. Оно с нами так и осталось.


П. З.: Поскольку отец основатель этого проекта — Антон, ему виднее, почему группа так называется. Когда я услышал это название, я за него боролся. Если ты помнишь, (обращается к Антону), когда мы с тобой встретились, ты хотел менять название. Срочно менять название. Срочно! А я тебе сказал, что это самое лучшее, парадоксальное название.

А. Н.: Кстати, интересно, ты мне напомнил сейчас... Дело было в том, что проект, конечно, к этому времени уже стал очень известным, но я не воспринимал его как что-то действительно ценное или серьезное. Потому что с самого начала это была шутка, какие-то чистые эмоции, что-то непосредственное. И, кроме того, когда мы с тобой встретились, у меня был творческий тупик: был написан материал, но я не знал, как его закончить, как воплотить. А когда мы вместе начали работать и стало понятно, что песни оформляются и пишутся новые, я подумал, что, может быть, действительно нужно отнестись к этому всему более ответственно и сменить название.

П. З.: Серьезнейшие песни «... быстрая походка взгляд безумный, поэтому меня называют...»! (смеётся) А я отнесся к этому названию как к парадоксу. Я люблю парадоксы, люблю, когда в одной фразе вмещаются и «да», и «нет», и черное, и белое. Помнишь, мы всегда говорили, что «Чугунный скороход» — это то, кто тяжёлый, но очень быстрый.

А. Н.: Да там много разных смыслов.

П. З.: Но ты точно фиксируешь, что название появилось спросонья? Точно?!

А. Н.: Да!

Д. М.: Назовите свои имена и творческие профессии.

А. Н.: Я Антон Ньюмарк, это мой творческий псевдоним. Появился он очень давно и совершенно случайно. Это перефразировка названия пульта моего хорошего друга диджея Миши Пуго. У него был пульт фирмы Numark.....

П. З.: ...да не так! Я помню, как оно было. Мы взяли у него пульт на один из концертов, и ты говоришь: «Надо мне какой-то ник обязательно придумать», — это вот опять с названием наша тупиковая история, — «Как же назвать себя, как же?» А я говорю: «Да вот же!». Так Антон стал Антоном Ньюмарком.

А. Н.: Да что-то в этом было необычное, даже после того, как я уже закончил свою диджейскую карьеру, имя осталось. Теперь у меня архитектурная студия так называется. История продолжается!

П. З.: А мне было тогда вроде как 25 лет, что первое в голову пришло — так и было нормально. Меня друзья называли ПавлиГ, почему-то Г на конце, и я думаю: «Ну Павлиг и Павлиг». А ПавлиК — меня так старший брат называл, уменьшительно-ласкательно. Меня всегда передергивало от этого, но ничего, я терпел от брата. А учился я в медицинской школе и собирался в медицинский институт. Оттуда у меня сохранились воспоминания о различных патологиях, я их любил как родные, в том числе и патологии, вызываемые палочкой Коха. Отсюда — Кох. Мне очень понравилось словосочетание Павлиг Кох. И я взял себе такой псевдоним — Павлиг Кох. Имя это дальше у меня не пошло. Оно было придумано специально для «Чугунного скорохода».

Д. М.: Перечислите, пожалуйста, жанры электронной музыки, которые вы играли. Джангл, брейк-бит, диско, техно, гараж и даже эмбиент?

А. Н.: Так ты сам все и перечислил!

П. З.: Получается, так. Давай еще добавим, что не перечислил. Был еще Trip-op и Dub. Помнишь песню «Близкая Кения»? Что мы еще играли? Мы рок еще играли! Тяжёлый!

А. Н.: Причем мы его играли в той форме, в какой он только сейчас стал популярным. Мы тогда соединили электронные биты с тяжелыми гитарами и с электронными партиями. Сейчас, уже сколько лет спустя, это стало востребовано.

П. З.: Это мы имеем в виду песню «Йоко Оно». Так, давай вспоминать, что еще было...

А. Н.: Баллады еще были, рок-баллада «Не плачь». Мы написали ее для Евровидения и не поехали.

П. З. (перебивает): ... у меня была мечта сорвать «Евровидение»! Антон об этом не знает. Мы не поехали на «Евровидение». А почему мы не поехали — отражено в другой песне, которая называется «*** идут, спасайся кто может, **** там и тут». Я посмотрел комменты по ней... слушай, Антон, год от года у нас появляется все больше врагов! Сейчас это уже не просто не толерантно, это дебильно — не любить геев, понимаешь? То есть раньше гомофобия была не прилична, как фашизм или антисемитизм, а теперь говорят: «Среди них тоже попадаются хорошие люди».

А. Н.: А если песня шуточная?

П. З.: А это никого не волнует. Всё, юмор кончился после 2008 года, после дефолта он кончился.

А. Н.: Ну в наши-то времена, мы помним это, было очень много веселых геев, которые наоборот эту песню любили.

П. З.: Кстати, да. Давай еще по стилям пробежимся.

А. Н.: Прогрессив-хаус играли?

П. З.: Играли.

А. Н.: Диско-хаус играли?

П. З.: Играли. Хаус во всех ипостасях играли.

А. Н.: Экспериментировали, все, что только можно, играли. Даже слишком много экспериментировали. Надо было в какой-то момент на чем-то одном сфокусироваться, зафиксироваться и дальше уже разрабатывать это все в нюансах.

П. З.: Все так. «Чугунный скороход» был бы объёмным, настоящим, долгоиграющим проектом, если бы мы играли биг-бит. Таково мое мнение.


А. Н.: Да все было неплохо, но если бы мы тогда могли выбрать, увидеть, что у нас самое удачное... Если бы мы взяли то, что получалось у нас лучше всего, уникально, классно, и разрабатывать это дальше... Вот это, наверно, было бы самое правильное. Но, мы были молодые, горячие, ничего не понимали тогда... и это хорошо!

П. З.: Просто брались за все подряд, и эта вот всеядность, она характерна для молодежи.

А. Н.: Она характерна для студентов, которые себя ищут во всем, которые еще себя не нашли.

П. З.: Да! То в Макдональдсе что-то съедят, то шаверму, то японскую кухню.

Д. М.: Ваш дебютный альбом «Отростки радости» был абсолютно андеграундным и очень политизированным. Наверное, потому, что шел 1996 год. Год, когда закончилась война в Чечне, был вами отражен в фолк-техно теме «Freedom for my people», напуганный успехами Компартии на выборах президента России демократический мир был запечатлен вами в треке «Зиг Хайль Интернационал». Шамиль Басаев, Хасавюртовское соглашение, Зюганов, предвыборная гонка Ельцина... и тут еще вы со своим «Рождение слуха» под танцевальные ритмы и сумасшедшие семплы с хохотом Примадонны из «Арлекино» заявляете: «Алла Пугачева мертва». Такой техно психоз не мог пройти незамеченным. Вы сразу попали на радио? Кто вас начал крутить?

П. З.: Это еще без меня.

А. Н.: Это был Михаил Козырев, радио «Максимум». Все было очень просто: первый альбом мы записали тогда с Юрой Усачевым (который потом организовал свою группу «Гости из Будущего» и ушел в нее), а мне тогда хотелось сделать что-то совершенно невероятное, неожиданное, веселое, чистосердечное и, самое главное, наверно, спустя многие годы, могу сказать — честное. В чем не надо было бы ни под кого подстраиваться, ни писать кому-то или ради кого-то, ни стараться это куда-то там продвинуть методами шоу-бизнеса, то есть это было чистое выражение своего «я».

П. З.: Я могу добавить про ощущение того времени: не нужно было прикалываться или быть прикольным. Мы просто уже были прикольными, и нужно было это только зафиксировать. Вот и всё.

А. Н.: К тому времени на меня огромное впечатление произвели книги Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» и «Источник». Даже, наверное, «Источник» — более всего.

П. З.: Короче, вся эта либертарианская чушь, прости!

А. Н.: Дело даже не в либертарианстве. В «Источнике» как раз сформулирована главная мысль, что нужно быть честным по отношению к себе и своему творчеству.

П. З.: В источнике? В смысле, в Библии? (смеется)

А. Н. (не обращая внимания): тем более я заранее договорился, чтобы за любой альбом, который мы написали бы, нам платили 2 000 долларов. Это были приличные деньги! Материал был продан заранее. Мой друг, московский продюсер Алексей Манжосов, сказал: «Антон, всё, что вы ни напишите, я смогу продать на лейбл за 2 000 долларов. Вперед!» Так что мы делали что хотели, и это было самое лучшее и самое правильное.

П. З.: А сейчас есть у кого-нибудь такие условия? Я думаю, вряд ли.

А. Н.: Спасибо Манжосову. Замечательный человек! А что касается Зюганова и «Зиг-хайль Интернациональ», то, действительно, тогда были выборы и неустойчивая политическая ситуация. Есть разные мнения, насколько искусственно она была создана. Тогда все это казалось достаточно серьезным и хотелось это как-то отразить. Для меня совершенно очевидно, что и немецкий национал-социализм, и советский коммунизм, и интернациональный социализм — это близнецы братья, очень похожие друг на друга политические системы...

П. З.: Очень непохожие, Антон, вот смотри... это тема для отдельного разговора, но я не согласен совсем.

А. Н.: ... поэтому в этой фразе я их и соединил.

П. З.: Понятно! И сейчас все это делают — бессмысленно натягивают одно на другое.

А. Н.: И там, и там — рабочие партии. Только в Германии — за своих местных, а в Советском Союзе — за всех во всем мире.

П. З.: Это же колоссальная разница!

А. Н.: Есть, конечно, разница, но они очень похожи. И там, и там красные флаги, репрессивный аппарат, концлагеря, контроль и запрет всех остальных политических партий.

П. З.: Да, но национальный вопрос — это и есть основное отличие. Поэтому нельзя говорить, что это одно и то же. Но мы тогда вообще все заблуждались. Я вообще за Ельцина ходил голосовать. Как сейчас помню — в бейсболке и в майке Indiana Pacers.

А. Н.: А теперь выясняется, кто он был на самом деле. Но тогда, поскольку все это хотелось высказать, все это и было отражено в песне. Наверно, я бы сейчас назвал это «веселый электронный панк», весь этот стиль, или «рейв психоз».

П. З.: Хотелось бы еще обратить внимание, что это был своего рода актуальный репортаж. Я всегда называл «Чугунный скороход» сатирической группой и, хочу сказать тебе без лести, что ты, Антон, очень чутко воспринимал реальность, которая сейчас. Ты видел суть вещей, это было не искусство как производное чего-то, а именно ядро, источник, из чего все исходит: от сильных мира сего, от власти. Смотри, кого ты берешь персонажем? «Товарищ Зю — фак ю»! А Шамиль Басаев? По тем временам колоссальную фигуру. А «Алла Пугачева мертва, Алла Пугачева рейвер номер 2»?! Это ты молодец, конечно!

А. Н.: Это, в некотором роде, была цитата другой известной песни, которая тогда была хитом — «James Brown Is Dead», но хотелось все-таки сделать что-то здесь, в наших реалиях. (смеются) Сама идея претерпела изменения и превратилась в «Алла Пугачева мертва».

П. З.: Ну тогда у меня есть еще одна идея новогодней песни. Помнишь еще один хит того времени — «Elvis has left the building»? Ну, так кто у нас скоро покинет помещение? (саркастически смеются)

Д. М.: «Буду Клубиться, буду Рейвиться...» — это то, что все ждали тогда услышать. «Буду бодриться, буду веселиться, буду колбаситься...», это то, как все жили и дышали в тот момент. Ваша музыка вошла в унисон с потребностями общества. Но вы чувствуете, что во всех танцевальных альбомах была апокалиптичность? Что присутствовала «смерть на танцполе»?

А. Н. Нет!

Д. М. ...недаром особо ярких представителей народа в то время убивали в ресторанах, на дискотеках и клубах... Царил какой-то праздник обреченных. Не было уверенности, что мы сможем это пережить. Лично у меня было ощущение последней вечеринки... А что чувствовали вы? Просто озвучивали конец века или...?

А. Н.: Смерти на рейве ни в одной песне, ни в одном альбоме нет. Все наши песни предельно жизнеутверждающие, веселые и оптимистичные! Не было никакой чумы, была отличная жизнь, перспективы, все развивалось. Каждый день нес что-то новое, интересное: новую музыку, новые стили. Проводились новые вечеринки — всё масштабнее и масштабнее. Все развивалось. Присутствовало ощущение прогресса и чувство, что каждый новый день лучше, что у страны есть будущее, очень интересное будущее. Конечно, были такие моменты, как бандитизм и насилие — своеобразное Чикаго. Они присутствовали периодически. Я помню, мы в «Титаник» («Титаник» — один из старейших клубов Москвы — прим.) только приехали, все закрыто еще, а у нас был намечен саундчек, мы занесли сэмплеры и синтезаторы, зашли на 15 минут, выходим, а у входа уже стоит простреленный Мерседес с двумя трупами...


П. З.: Это было не в «Титанике», а в «Крокодиле», но сути это не меняет. Я хочу сказать вот что: то, что говоришь ты, и что говорит Дима — это диаметрально противоположные точки зрения. Моя позиция где-то по центру. Какие-то истории я вспоминаю как действительный прогресс, связанный с ярким творческим началом, проявленным во всех процессах и явлениях. Именно в 90-е годы это произошло. Беспредельная свобода — она была реальна. И в то же время мои товарищи, которые работали на заводах инженерами и рабочими, оказались не у дел, буквально на улице. Предприимчивые люди в 90-е достигли успеха, а те, кто не обладал коммерческой жилкой, оказались в очень сложной ситуации, они были жертвами того времени. А что касается музыки, то помнишь, мы говорили: «Чем хуже время, тем веселее песни мы пишем». «Чугунный скороход» в этом смысле действительно был андеграундом. Это были всегда свои мысли, и тот абсурд и бардак, что мы видели вокруг, как раз и звучали в наших песнях.

А. Н.: 90-е были годами оптимизма и надежды. Я помню, что у меня, как у ребенка, было глобальное ощущение новизны. Ты каждое утро встаешь, и у тебя впереди новый интересный день.

П. З.: Уж точно не застой.

А. Н.: Первый раз нас как обухом по голове ударило — кризис 1998 года. Очень многие разорились. Клубная индустрия тоже на некоторое время замерла.

П. З.: 90-е надо рыть. Наша оценка еще до конца не сформирована. Когда там будут выборы, в 2024? Вот тогда-то мы точно поймем, что это такое по-настоящему было. (смеется) Сейчас мы еще не можем это до конца оценить.

Д. М.: Ну и все... Третий альбом в 1999 году практически сделал из вас суперзвезд. Вы почти полностью убрали андеграунд, оставили стиль дискотеки с ведущим. И сохранили актуальность текстов. Но от политики ушли в молодежные проблемы. Если так можно назвать, смесь секса, наркотиков и перманентного рейва, в которую погрузилась тогда молодежь. Надо было только доползти до МТВ. Все верно? Сначала вы записали набор безумных хитов. Теперь "Быстрая походка и взгляд безумный«— один из этих хитов выстрелил первым. Потом сделали совершенно экономичный клип и такое же оформление альбома (кадром из клипа), повысив узнаваемость своих лиц. И это прозвучало на всю страну. Кто автор клипа, и как все это происходило?

А. Н.: Что было к 1999 году: из группы ушел Юра Усачев, чтобы сделать свою группу «Гости из Будущего», а я писал новый альбом. Писал я его на студии Сергея Жицкова («Собака Це-Це»). У меня были идеи, были песни, но в какой-то момент я зашел, прямо скажем, в творческий тупик. И вот однажды, это было рядом с Ленфильмом, мы, Паша, столкнулись с тобой на улице. Быстро переговорили, и ты меня позвал на студию, где тогда работал. На ЛеннаучФильм. Я приехал, мы послушали материл, и ты предложил мне помочь этот альбом закончить. Мы моментально нашли общий язык, сразу стало понятно, что все получится, все срастется. И еще стало ясно, что ты не просто саундпродюсер, а уже полноценный участник. «Чугунный скороход» обновляется. Паша потрясающий гитарист, барабанщик и звукорежиссер... Нам было интересно добиваться качественного звука. Мне не хотелось продолжать записи материала на бытовых звуковых карточках и примитивном компьютере. И с этого момента мы начали работать с серьёзными сэмплерами, синтезаторами, живыми инструментами. Добиваться от звука профессионального качества.

П. З.: По тому времени! Сейчас уже, конечно, все это — анахронизм.

А. Н.: Сейчас уже на мобильном телефоне можно, наверно, записать получше, чем тогда. (смеются)

П. З.: Давай я расскажу про клип. Уже была «Быстрая походка» записана. Слава богу, тогда на студии писались какие-то металлисты. У них была гора комбарей огромных и разного другого оборудования. И встал вопрос, какое будет видео на эту песню. И тут я должен сказать, что автором клипа была Марина Анисович. (хохот) Я могу сказать, что это твоя жена?

А. Н.: Да, конечно, моя жена.

П. З.: Тогда перед нами всеми встал вопрос: что же, блин, делать с этим всем? Как бы так снять клип? Денег у нас нет, но есть оператор Дима Казаков, кинооператор, творческий человек, но идеи не было совершенно никакой.

А. Н.: Был брат...

П. З.: Да, был мой брат — Сергей Завьялов, который мог смонтировать видео. Какие-то ресурсы были, но идея ускользала. И тут Марина приехала в студию...

А. Н.: Да, она приехала в студию, и мы перед ней стали исполнять «Быструю походку». Мы ее включили на полную громкость, прыгали и махали руками. Мы так ею гордились! А Марина сидела напротив нас. И говорит вдруг: «Так вот же!»

П. З.: Вот это и снимайте! Вот же клип готовый! (смеются)

А. Н.: Тогда еще только-только появилось и в моду входило Home Video, и для нас это был шанс. Потому что можно было снять все на обычную камеру.

П. З.: Да! И так все совпало, что культуры Home Video в России не было совершенно, а в мире она только-только набирала обороты, благодаря Fatboy Slim. Мы, естественно, были поклонниками Fatboy Slim. И когда появился этот клип (Praise You), это было для нас откровение, что действительно так может каждый.

А. Н.: Может быть, в этот момент мы и стали частью мировой культуры? Если можно им, почему нельзя нам? (смеются)

П. З.: И мы на своей территории, на Мельничной улице, сейчас этой киностудии уже нет, киностудию закрыли (фыркает), мы притащили кинопроектор «Украина». Дима Казаков решил, что с ним будет интересная картинка, потому что он давал мерцание...

А. Н.: ...без пленки! И синий фон! Мы хотели его потом «кеить» (использовать как хромакей — прим.) Но потом стало понятно, что даже этого не нужно, можно просто на синей тряпке все это снять.

П. З.: И мы придумали, что один нормальный парень — это Антон. Все у него хорошо, он такой нормальный бодрый рейвер. А второй — обездвиженный тормоз — это я, совершенная противоположность. Мы решили сыграть на этом контрасте, усугубили эти образы предварительной подготовкой и в дальнейшем эксплуатировали их по полной.

А. Н.: Самое главное — все это было легко. Это была честность и непосредственность. И каждый раз, когда потом мы пытались сделать что-то нечестно с точки зрения творчества: выдавать себя за тех, кем мы не являлись, или снимать клипы слишком интеллектуальные — ничего не получалось.

П. З.: И тут я хочу пояснить, кто мы. Ты, Антон — отец-основатель, аналитик-математик.

А. Н. (перебивает): физик-лирик.

П. З.: Да, а я — психоакустик, ушкинамакушки. Этот союз был задокументирован. Помнишь? Мы взяли чистый лист ватмана, который разделили на две колонки: «Что у нас есть» и «Чего мы хотим». В части «Что у нас есть» было пусто, а вот колонка «Чего мы хотим» была полна пожеланий (смех), а в конце этого списка была сумма. И мы ее добились.

А. Н.: Вообще ничего не помню! Ничего себе!!!

П. З.: Я уверен, что этот ватман у тебя где-то хранится. Это была совершенно потрясающая встреча, на которой мы запланировали то, о чем спрашивает Дима.

А. Н.: Планы были, без них нельзя. Мне всегда нравилась одна фраза: «Сделай свое хобби работой и тебе не придётся работать ни одного дня». Естественно, мы хотели заработать себе на жизнь. Но мы занимались любимым делом. Делали это в удовольствие и ставили цели.


П. З.: Конечно, MTV не могли устоять перед такой энергией. Мы отправили им ролик, а уже через неделю получили ответ. Нас взяли в программу «12 злобных зрителей». Мы обалдели.

А. Н.: Это была фантастика! История повторилась: как когда-то мы рассылали кассеты, и я развозил их по радиостанциям, когда попал на Козырева, так и здесь мы отправили кассеты...

П. З.: Отправили Манжосову, который каким-то странным образом, через голову, вышел на Петро Шекшеева (Пётр Эдуардович Шекшеев, с 1999 по 2002 год — продюсер программ «12 злобных зрителей», «SHIT-парад», «Тотальное шоу», «Разум и чувства» на MTV Россия — прим.), и Пете, который тогда был приехавший из Америки молодой человек, как мы сейчас уже понимаем, недалеко от нас «уехавший», и Пете мы понравились.

А. Н.: И удача еще в том, что был такой канал.

П. З.: Да, был коллектив классных людей, которые там работали: от виджеев и монтажеров до администраторов.

А. Н.: Я недавно смотрел интервью Зосимова (Борис Гурьевич Зосимов — председатель совета директоров телеканала «MTV-Россия» с 1998 по 2002 год — прим.), который рассказывал о том, как все это было устроено. Я теперь понимаю, насколько это было уникальное явление, понимаю, благодаря чему и благодаря каким людям оно существовало. Нам повезло, что тут можно сказать...

П. З.: Да, там все совпало. Тогда для руководителей было важно на всех этапах, для любых профессий набирать творческих людей. Сейчас этого вообще нет. Сейчас набирают подчиняемых, ведомых людей. А тогда руководители набирали себе в штат личностей, которые выделялись из массы. Вот что ценилось. А сейчас эта ценность куда-то ушла, роботы одни. (брюзжит)

Д. М.: Ваш звездный час продолжился треком «Прячь таблетки — шухер, Милиция!»

Армия подростков на подтанцовке произвела неизгладимое впечатление. Кто режиссер и автор идеи? Где вы снимали это видео? И правда, что главный герой клипа, молодой парень в рейверских очках, погиб, замерзнув у клуба «Пар» вскоре после своей общероссийской славы?

А. Н.: Это, к сожалению, действительно правда. Его охранники клуба выставили пьяного на мороз и, фактически, бросили умирать в снегу. Он отключился или потерял сознание.

П. З.: Это событие повлияло на то, что я говорю на людях. Иногда шутка может иметь фатальное, разрушительное действие. Но мы тогда об этом ничего не знали. Некоторое время я очень винил себя в этом...

А. Н.: Мы помним о нем, о Диме...

П. З.: ...ты спрашивал о клипе? История создания простая. После концерта в клубе «Порт» к нам подошла руководительница танцевальной студии Мария Дэнс и сказала: «У нас детишки записали с радио вашу песню «Шухер, милиция!», и мы поставили на нее танец. Приходите, посмотрите». Мы не придали этому особого значения. Но случайно в разговоре я рассказал об этом оператору Диме Казакову. И он говорит: «Ты чего, обалдел, что ли? Срочно покупаем кассету, звоним Антону, прямо сейчас собираемся и едем!» И я вдруг осознал, насколько это важно, что люди, причем дети, подростки, записали с радио твою песню, разучили танец. Это же имеет колоссальнейшее значение, когда на ваше творчество кто-то реагирует! Когда твое искусство вдохновляет других на творчество — это бесценно! Словом, мы с Антоном прибываем в ДК Горького на Нарвской уже с камерой. Входим, начинаем снимать... и в этом была вся соль — всё с рук снято! Как зашли, так и сняли. В принципе, нам клип обошелся в цену кассеты.

А. Н.: Они показали нам танец, три раза его станцевали, а Дима всё снимал. Для нас это были рабочие съёмки, чтобы посмотреть: как это будет выглядеть в большом полноценном клипе.

П. З.: Да! А вышло-то что? Мы взяли из этой съёмки 2 дубля из 3-х или куски. Монтировали со страшным скандалом. Люди, которые клип монтировали, ничего не понимали. Постоянно нам ставили палки в колеса и пытались навертеть какую-то красоту из этого. А нам была нужна не красота, а энергия.

А. Н.: Подожди! До монтажа мы еще не дошли. После рабочей съёмки мы запланировали съёмку «большого клипа». Выделили на это бюджет: у нас была съёмочная бригада, у нас были операторы, осветители, вышки краны, зал, спецэффекты, блестки. Дети все пришли в костюмах. И ничего не получилось! Когда мы потом посмотрели на эти кадры, то увидели совершенно мертвый танец. Ну да, танцует 200 детей, а все совершенно не то. И тогда мы пересмотрели наши рабочие кадры. Стало понятно — вот же то, что нам нужно! Он точно такой же, как наша «Быстрая походка» — непосредственный и честный. Я не помню, чтобы там кто-то ругался...

П. З.: Я к чему это говорю: не так-то просто возникла эта простота! (смеется)

А. Н.: Мне кажется, мы тогда предвосхитили такое понятие, как «флешмоб», когда люди собираются большой толпой и начинают что-то синхронно исполнять.


П. З.: 100 процентов! Масштаб просто зашкаливал — 15 на 10 рядов танцующих молодых организмов. Это сколько? 150 человек! Мы были абсолютно потрясены напором и этой молодой, настоящей, свежей энергией. А еще надо отметить — мы с Антоном первый раз в жизни выступили как постановщики танцев. Если ты помнишь, была «хорошая группа», которая танцевала прекрасно, и были девчонки с чуть большей массой, может быть не такие красивые и идеальные, как это принято...

А. Н.: Были хорошо танцующие и плохо танцующие, профессионалы и новички, и мы придумали, что надо делать Батл.

П. З.: ...вот этих, которые «умеют танцевать», и тех, которые «не умеют танцевать».

А. Н.: Опять-таки, вспомни «Быструю походку»: один бодрый, а другой — тормоз, один такой, а другой сякой.

П. З.: Да! Даже в названии «Чугунный скороход» этот контраст звенит. А все движения «плохой» группы мы придумывали с Антоном.

А. Н.: Они и получились, в результате, самые смешные. Мы их называли «Чемпионской группой».

Д. М: Третий альбом «Николь» повторяет вашу технику дискостроения. Вы каждый раз берете лучшее из записанного ранее и добавляете новенькое. «Нью и бест» — ваша формула. Вы каждый раз делаете обновление. Ваш каждый альбом — это апдейт предыдущего. Как компьютерная программа. То ли это сборник, то ли новый альбом — не понять... Впрочем, это, наверное, отличает группу, заточенную под концертное выступление и каждый раз пытающуюся записать идеальную музыкальную программу. Таким и стал альбом миксов и ремиксов, который вы сопроводили надписью «не для продажи в Москве и странах дальнего зарубежья».

А. Н.: Политика включения особо успешных хитов — идея лейбла («Союз» — прим.) и, я думаю, они к этому подходили с коммерческой точки зрения, мы к этому не имели отношения. Большому лейблу нужно было продавать как можно больше дисков.

П. З.: Дело в том, что «Союз», который издал N-ное количество экземпляров, продал всю партию наших CD, что для нас было приятным сюрпризом.

А. Н.: Ну и шоу бизнес нас начал потихонечку заглатывать...

П. З.: И мы стали верить в свой успех. На фоне всего происходящего с «Николь» мы записали альбом компании «Северо-Западному GSM».

А. Н.: Да? Мы можем, наверно, и его на ITunes выложить...

П. З.: Вообще-то надо бы. Потому что это был пример интересной работы, которая вроде бы делается на заказ, и при этом получается хорошей.

Д. М.: В 2001 году у вас получается идеальный танцевальный альбом миллениума. Кто сделал клип «Меня зовут Николь — ты хочешь секс, но я не твоя!»? Николь — это хорошо известная в тусовке того времени девушка. Почему и как она оказалась музой этого альбома?

А. Н.: Давай ты отвечай! (обращается к П. З.)

П. З.: Ну почему я?! Во-первых, да — это та самая Николь. Я сейчас даже не знаю, где она и что с ней происходит. Дай Бог ей здоровья, счастья... и личного тоже. Ну что сказать... Я влюбился в девушку. Ее звали Николь. Она снята в этом клипе. Она согласилась сниматься, но я был очень стеснительный юноша, и дальше этого дело не пошло.


А. Н.: А снимали мы у меня дома. Мы привезли рельсы, тележку...

П. З.: ... и Николь... (смеются)

А. Н.: ... и Николь. Положили ее сперва на диван, потом в ванну...

П. З.: Интересна запись этого трека. Нам был нужен акцент. Нам нравилось, когда девушка говорит с акцентом. С эстонским акцентом. Нам это очень нравилось. И тут откуда-то на нас свалилась какая-то дама, не помню, как ее зовут, которая великолепно сделала нам этот эстонский акцент. Ну не эстонский, норманнский, условно его назовем. Песня первый раз была исполнена на вечеринке «Счастье», которая проходила в ЛОСХ-е (Союз художников — прим.) на Большой Морской (улица в Санкт-Петербурге — прим.). Вечеринка была организована очень известной на тот момент «Корпорацией Счастье», под предводительством Миши Бархина. Мы приехали с Антоном и обалдели — позади нас стояла целая стена телевизоров...

А. Н.: ... а костюмированное представление давал Андрей Могучий.

П. З.: ... мы играли расширенную версию «Николь», сделали выход на 25 минут, продолжительный гитарный хаус. Это был интересный эксперимент.

А. Н.: А вот насчет эксперимента... Я уже много лет спустя наткнулся на интервью Роберта Родригерса (Роберт Энтони Родригес — американский кинорежиссёр, сценарист, продюсер, оператор и композитор — прим.), потом купил его книгу «Rebel Without A Crew», вторую книгу с его интервью, и он оказался абсолютно наш парень с точки зрения того, как надо создавать творческий продукт. Помните первый блокбастер, который он снял — «El Mariachi»? Он снял его всего за 7 000 долларов! Этот блокбастер он продал на Columbia Pictures, и он шел в кинотеатрах на большом экране. Это был полнометражный экшен фильм, после которого студент Родригерс и стал знаменитым. То есть он смог вместе со своим другом, не имея ничего, взяв камеру напрокат, за копейки снять полноценный, полнометражный голливудский фильм. И весь его подход — это изобретательность и огромное желание что-то сделать, не важно, сколько у тебя есть денег.

П. З.: То есть залог успеха — это идея и готовность к парадоксу. Если продолжать говорить о Родригесе, представляешь, он все фильмы монтировал у себя в кровати!

А. Н.: И так до сих пор! Вся его студия базируется у него в гараже. Весь монтаж, весь продакшен у него происходит прямо дома.

П. З.: На коленках, вот и всё!

А. Н.: А он, между прочим, основоположник современного стереокино. Мы-то это делали инстинктивно, а оказалось, что есть чуваки, которые делали то же самое.

Д. М.: В моих воспоминаниях о первых фортах есть история о том, как группа бизнесменов и художников распевает, высунувшись из джипа, ваш хит «*** Идут» на Дворцовой площади. Там их задерживают стражи порядка, заставляют выйти с поднятыми руками и обыскивают. А музыка все играет и играет на репите. При всей своей неполиткорректности слова этой песни пророческие: «Тебя не пустят на ОРТ, и ты не поедешь на Евровидение, Во всем виноваты американцы...» Все скрепы современной России — в одном треке времен миллениума. Как такое получилось? Вы сделали гимн Скрепианского царства? За 15 лет до его появления? Эту же песню, по идее, могут петь казаки, которые врываются на выставки неформального искусства!

П. З.: Ну что ж — это идея! Я думаю, что мы даже можем казачий хор... У меня, кстати, есть знакомый хор, мы можем вложить эту песню им в уста и отрепетировать ее уже не как хип-хоп, а как народную песню!

А. Н.: Я-то всегда свои песни или стихи писал как сатиру, как что-то юмористическое. И с детства моим любимым поэтом и певцом был Владимир Высоцкий. Уж пару своих песен я точно написал, думая о том, что если бы был жив Высоцкий, что сейчас он бы написал. Как бы написал, о чем бы написал? Все, что я наблюдал в жизни, в эти песни и вылилось. Откуда на самом деле приходит вдохновение? Кто нам эти удачные мысли в голову вкладывает? Может быть, это приходит свыше, и если тебе даны способности уловить подсказки — ты счастливчик.

П. З.: Я помню, как мы весело все это писали. Ты принес первые строчки припева «*** идут, спасайся кто может, *** там и тут», и это задало ритм куплетам, которые были сходу написаны и записаны.

Д. М.: Середина нулевых — и альбом «Реалити-шоу». «Ремиксы» и «Самолет» вышли совсем в иное время. Процветала Россия Медведева... И это оказался финал для «Чугунного скорохода». Для вас не нашлось места в благополучном мире состоявшегося капитализма. Вроде бы вы достигли уровня группы для корпоративов, цензура еще не расцвела, чтобы вас начать глушить, но... что-то ушло безвозвратно: бешеный ритм и актуальность. Вы это почувствовали и поэтому прекратили деятельность в конце нулевых? Что все уже изменилось окончательно. Такие треки, как «Afterparty» или «Половинка», казалось, запоздали на пять лет. Все, на чем держались хорошие вечеринки, утратило остроту и вкус. Хорошие вечеринки закончились, может быть?

На последнем альбоме были интересные вещи: аэрохаус оммаж Нирване «Come As We Are» и обложка в виде пачки советских сигарет ТУ-134. Но все это уже было отголосками из прошлого века. Вы вошли в историю как летописцы очень короткого периода музыкальной истории России — конца 90-х и миллениума. Вы ярко запечатлели навсегда ушедшие времена. А новых так и не наступило.

На предпоследнем альбоме вы по-прежнему были актуальны с хитами «Хочу быть звездой на реалити шоу» и "Диджеи не пишут музыку сами — они покупают ее в универсаме«— вам опять удалось озвучить гимны поколения новых вырожденцев начала века, но просто их мечты и фантазии стали настолько скучными, что банально оказались неинтересными широкой публике. Клубная и танцевальная революция закончилась, наступил мир ресторанов и корпоративов, а вы оказались слишком талантливы для него.

Помню одно пляжное выступление, на котором я присутствовал. Его устраивал модный в то время мужской московский журнал. На пляже Финского залива, в Детских дюнах, под открытым небом. Там собрались все клубные звезды 90-ых. Публика была дико агрессивная и разгоряченная допингами. Всех выступающих одного за другим обсвистали и обложили матом. Хорошо, что не побили! Помню бледного растерянного Игоря Вдовина за клавишными, страстно желающего как можно скорее улизнуть со сцены в микроавтобус и убраться обратно в город. Собравшиеся явно не были эстетами и ценителями современной электроники. Это была толпа гопников с пьяными и обдолбанными рожами... И запомнил вас двоих, спокойно ожидающих выхода на сцену. С первых же тактов вы подчинили звукам ритма эту еще секунду назад агрессивную биомассу. А потом держали весь концерт всех этих троглодитов в своих руках и даже заставляли танцевать и подпевать. Тогда я и понял, что Чугунному скороходу своей музыкой удалось выразить новую русскую реальность лучше и доступнее, чем другим. Потому-то вас и принял тот дикий народ на пляже. Интересно, переиздание ваших хитов говорит о том, что дикий народ возвращается, или уже выросло новое дикое племя?

А. Н.: Строго говоря, материал «Реалити шоу», «Афтепати» — это «Чугунный скороход» уже без Паши, который в тот момент ушел из коллектива, чтобы заниматься своим техно проектом. Я остался один. Так и продолжал. И это был третий период «ЧС». Конечно, были новые песни, новые темы, клипы, концерты, фестивали, но тот эффект, который был, когда мы работали вместе, уже выветрился. Я, конечно, люблю треки и песни, записанные в тот период. Какие-то больше, какие-то меньше. Я продолжал писать и сатиру, но того, что было тогда, когда мы вместе с тобой работали, веселились и делали музыку, уже не повторилось точно... Потому что особенность творческого тандема в том, что два человека друг друга заводят, генерируют, резонируют друг друга. И в одиночку этого не добиться. А, говоря профессиональным языком электронных музыкантов, в таком тандеме помимо синтеза и генерации еще и фильтры есть, потому что они друг друга корректируют.

П. З.: Да, Антон, тут ты прав!

А. Н.: Это как Ильф и Петров, в сущности (смеются). Это был очень удачный творческий тандем. Этого уже потом не было и не хватало и, собственно говоря, продолжать было не особо интересно.

П. З.: Все-таки мне не кажется, что это связано с моим уходом. Я где-то согласен с Димой, это уже было другое время, и мы уже, даже если бы я остался, мы уже все равно эти песни записали, может, сделали их несколько иначе. Но понимаешь, ты сам все описал в песне «Ди-джеев слишком много», что это был конец большого рейв-движения. Началась эпоха корпоративов.

А. Н.: Я под эту песню уже уходил из музыкальной индустрии, потому что все, что я хотел сказать, я сказал в двух последних песнях. Первая — «Мы выживаем» — про деятелей клубной культуры и вторая — «Тревога, тревога, диджеев слишком много». Я этим все сказал, поднял флаг и ушел. Продолжать играть по правилам шоу-бизнеса и диджей-бизнеса, в который пришлось влиться, чтобы зарабатывать себе на жизнь, — было уже не интересно. Кто знает, если бы мы выбрали одно направление, играли бы биг-бит или рок, могло бы быть по-другому. Но по-буддистски говоря, мы никогда не знаем, что хорошо, а что плохо. Как произошло, так произошло.

П. З.: Я хочу про троглодитов высказаться. Я вот этого концерта не помню, честно говоря, но помню другой концерт, который у нас с Димой Нагиевым был. Привокзальная дискотека (нараспев), кинотеатр «Убожественный» мы его называли.

А. Н.: Не помню! «Художественный», что ли? Или это был «Гигант холл»?

П. З.: Нет, это был «Художественный — Убожественный»! Там была ужасная дискотека, мы туда вообще не подходили ни по какому формату, но тогда еще у нас не было MTV и ничего этого. Мы только-только с тобой встретились, написали 3 вещи и нам предложили их исполнить. Это был первый наш концерт за бабки. 300 рублей! Вел эту дискотеку Дмитрий Нагиев, известный сейчас телеведущий. Тогда это был не известный телеведущий, а ведущий на радио «Модерн». И он вел эту дискотеку. Мы там оказались ни к месту вообще. Алко-дискотека. Уже через минуту после начала четверо с пивом нам кричат: «А это что за ***?!» Помнишь? И я лечу вниз со сцены через синтезатор, он падает, оглядываюсь в полете и вижу, что Антон бежит за мной. А эти чуваки бегут к выходу, мы вылетаем на Невский, трое из них сбежали, а один забился в угол. Антон кричит «Остановись, не надо!»... Так что опыт общения с народом у нас был нормальный, в случае чего — контакт был полный!

А. Н.: Совершенно точно энергетику мы могли создать и поддержать. Когда Паша брал гитару....

П. З.: ....помнишь, как я прыгал с комбарей на колени? А как ты воткнул мне фальшфейер в гитару и гитара начала полыхать? Помнишь, был момент на «Восточном ударе»? (смеются)

А. Н.: Вот мы жгли!

П. З.: Жгли в прямом смысле!


PS Когда уже было записано это интервью, мы получили сообщение:

Hi ATXGROUP,

Our team has reviewed your content, and, unfortunately, we think it violates our hate speech policy. We’ve removed the following content from YouTube:

Video: Чугунный Скороход — Пидоры Идут © 2002:: В КАЧЕСТВЕ!!


17 лет спустя юмор умер. Шутки закончились. Они воспринимают сатиру как угрозу.

Мир, в котором запрещено смеяться, к чему ты придешь?

Автор
Дмитрий Мишенин
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе