Любви все возрасты покорны, или Мой дядя самых честных правил
1 ноября 2023 ● ClassicalMusicNews.Ru
Центр оперного пения Галины Вишневской представил постановку оперы Чайковского.
Сцена из оперы П. И. Чайковского “Евгений Онегин” в постановке Владимира Васильева, ЦОП.
Фото – Александр Гайдук
Ее сделал экс-премьер балетной труппы ГАБТа Владимир Васильев. Сценографом и автором костюмов выступил Юрий Купер. За пультом оркестра центра стоял Дмитрий Юровский. Все – люди известные.
Сперва этот спектакль должен был ставить другой известный режиссер, но не сложилось. В итоге Васильев пришел на готовое оформление, и союз с художником здесь чисто формальный. Но это не страшно, в том смысле, что как мне кажется, не повлияло на режиссуру.
Оркестр с Юровским в маленьком театре уменьшен по составу, но медные духовые так сильно «торчали» по звуку, что, казалось, их много. Звучание было бодрым и стремительным, нарастания и кульминации подчеркивались с нажимом, струнные периодически уходили на задний план. Хотя дикцию певцов почти всегда можно было разобрать. Повышенная эмоциональность – примета музыки Чайковского, конечно. Но все же ее подавали слишком напористо, на мой взгляд.
Оперный опыт у танцовщика и балетмейстера Васильева небольшой: в конце девяностых он, будучи худруком Большого театра, поставил там «Травиату». Отзывы прессы были примерно в таком духе:
«Васильев вогнал себя в рамки мизансценических разводок, лишь кое-где позволив себе малообязательные авторские высказывания — вроде пары балетных танцоров в белых трико, символизирующих незащищенную влюбленность и молодость. Все было как будто сделано для того, чтобы дать простор молодым певцам».
Эти слова почти в точности описывают новый оперный проект Васильева. Разве что танцуют не в трико, а танцев больше: ведь в «Онегине» есть и вальс, и котильон, и полонез. Кому, как не Васильеву, их отработать.
Что касается конкретно сценической картинки по линии режиссуры, вспомните древнего советского «Онегина», где на сцене варят варенье. Эстетика такая же, только у Васильева не варят, а вяжут на спицах. Плюс тут идиллия между Лариной и ее крепостными, что в советской постановке было идеологически невозможно.
Значит, покачалась помещица в кресле-качалке, спела вместе с вяжущей что –то няней про привычку, которая замена счастью, выступили дочки Татьяна и Ольга с дуэтом про львов («Слыхали ль вы за рощей»), пришли к барыне декоративно-фольклорные, очень ухоженные крестьяне в народных костюмах – и приехали Онегин с Ленским.
И все бы ничего, но огромные и явно не из лыка лапти на селянах, а также черные, грубые, а-ля «мужские» ботинки, крик моды наших дней, дней на оперной няне их первой трети XIX века, да в сочетании с крестьянским ее костюмом, смотрятся как пародия. То есть мимо жанра этого крайне серьезного спектакля.
Сцена из оперы П. И. Чайковского “Евгений Онегин” в постановке Владимира Васильева, ЦОП.
Фото – Александр Гайдук
Тут надо заметить, что и няня (Наталья Толстик) в платочке, и Ларина (Алена Васина) в чепце пели хорошо. Равно как слаженно прозвучал и дуэт сестер: сопрано Евгении Бумбу и меццо Полины Паниной (из Новой оперы) подходят друг другу по тембрам оттеняя, как и положено, друг друга. Вот только авторы внешнего облика Ольги не знают, что дворянские (да и никакие) приличные девушки пушкинского времени с распущенными волосами на людях не ходили.
В ином спектакле, не так буквально воспроизводящем букву времени и текста (будет, кому надо, и малиновый берет на Татьяне на балу, сто лет его не видела в постановках), такие проколы я бы в упрек не поставила. А тут поставлю. Ибо назвался груздем – полезай в кузов.
Онегин (Нурбол Артыкбаев), чей шейный платок завязан как у английского денди, образцово, обладает красивым и ровным драматическим баритоном. Но ему ничего не поставлено драматически, кроме медленных проходок по сцене и всегда злобно поджатого рта – почти до конца. В конце, конечно, герой взбудоражится. Наполнить рисунок роли своим «я» пока трудновато: не будем забывать, что в спектакле поют студенты Центра оперного пения. Да и факт первого выступления в партии тоже не дает творчески расслабиться (в хорошем смысле).
Ленский (Тихон Горячев), как я поняла, пел третий раз за неделю, и к моменту знаменитой арии «Куда, куда» голос артиста уже плохо слушался его воли. Вплоть до хрипа, увы. Хотя верхи красивые. И зря режиссер заставил Ленского хватать Ольгу за голые плечи. В ту эпоху даже другу детства и жениху такое не позволялось.
Сцена из оперы П. И. Чайковского “Евгений Онегин” в постановке Владимира Васильева, ЦОП.
Фото – Александр Гайдук
Сцену письма Татьяны не описываю. Всё традиционно. Девушка с косой сидит на кровати или взволнованно вскакивает. Легко представите, как это было. Разве что не вообразите вентилятор за левой кулисой, который красиво раздувал ночную рубашку героини. Важно, что Евгения Бумбу прекрасно спела эту сцену, и вообще, ее голос радовал весь спектакль.
Перескочим через вполне стандартные – по всем параметрам – именины (упомяну только обаятельно-характерного Трике (Даниил Краснобаев). Пройдем дуэль, ее тоже легко представить, много раз видели такой «реалистический» эпизод в «Онегине», один к одному.
В скобках: неясно, почему сторонники театрального «реализма» копируют друг друга до мелочей. Стреляться и в «реализме» можно по-разному, передавать настроения героев – тоже. Это же театр, место для воображения и творчества. Но всё как под копирку.
Мы попадем на петербургский бал. Тут что-то странное случилось с князем Греминым. Когда он с женой уходит с бала, все прочие князья с княгинями, выстроившись в ряд, ему кланяются. Не перепутал ли постановщик уход Гремина с уходом (гипотетическим) государя императора? Далее – все как положено, сцена выяснения отношений, Онегин на коленях, позор, тоска, о жалкий жребий мой.
Сцена из оперы П. И. Чайковского “Евгений Онегин” в постановке Владимира Васильева, ЦОП.
Фото – Александр Гайдук
Спектакль понравится, если вы любите театр повторения пройденного. Чтобы на сцене всегда было «как прежде ставили». Чтобы вы узнавали еще и еще раз давно вам известное, и радовались новой встрече с давно известным.
Да, еще о декорациях. Они – то есть не декорации, а виды декораций на заднике – сделаны в черно-белом, как бы гравюрном варианте. Есть еще – перед каждой картиной – полупрозрачный серый занавес, на него проецируется обложка старого издания «Евгения Онегина» и листаются визуальные странички: мы вам сейчас расскажем, как дело было. Хотя либретто оперы от романа Пушкина сильно отличается.
Идея сценографа ясна: мы видим прошлое как бы в дымке, в патине времени. Кстати, и костюмы дворян такие же – палевые, серые, неяркие. Но режиссер всё видит, наоборот, ясно и как бы без дистанции. Вопросов к опере у постановщика нет, есть только ответы, в виде буквального пересказа либретто.
В интервью он, конечно, говорит, что шел от музыки. Ну, то есть, видимо, строил лирические сцены. Вот только музыка оперы – не фон, как получилось в этом спектакле, а сложная, неоднозначная, переменчивая суть. Так просто и так линейно с ней отношения не выстроить.
Фото – Александр Гайдук
Ее сделал экс-премьер балетной труппы ГАБТа Владимир Васильев. Сценографом и автором костюмов выступил Юрий Купер. За пультом оркестра центра стоял Дмитрий Юровский. Все – люди известные.
Сперва этот спектакль должен был ставить другой известный режиссер, но не сложилось. В итоге Васильев пришел на готовое оформление, и союз с художником здесь чисто формальный. Но это не страшно, в том смысле, что как мне кажется, не повлияло на режиссуру.
Оркестр с Юровским в маленьком театре уменьшен по составу, но медные духовые так сильно «торчали» по звуку, что, казалось, их много. Звучание было бодрым и стремительным, нарастания и кульминации подчеркивались с нажимом, струнные периодически уходили на задний план. Хотя дикцию певцов почти всегда можно было разобрать. Повышенная эмоциональность – примета музыки Чайковского, конечно. Но все же ее подавали слишком напористо, на мой взгляд.
Оперный опыт у танцовщика и балетмейстера Васильева небольшой: в конце девяностых он, будучи худруком Большого театра, поставил там «Травиату». Отзывы прессы были примерно в таком духе:
«Васильев вогнал себя в рамки мизансценических разводок, лишь кое-где позволив себе малообязательные авторские высказывания — вроде пары балетных танцоров в белых трико, символизирующих незащищенную влюбленность и молодость. Все было как будто сделано для того, чтобы дать простор молодым певцам».
Эти слова почти в точности описывают новый оперный проект Васильева. Разве что танцуют не в трико, а танцев больше: ведь в «Онегине» есть и вальс, и котильон, и полонез. Кому, как не Васильеву, их отработать.
Что касается конкретно сценической картинки по линии режиссуры, вспомните древнего советского «Онегина», где на сцене варят варенье. Эстетика такая же, только у Васильева не варят, а вяжут на спицах. Плюс тут идиллия между Лариной и ее крепостными, что в советской постановке было идеологически невозможно.
Значит, покачалась помещица в кресле-качалке, спела вместе с вяжущей что –то няней про привычку, которая замена счастью, выступили дочки Татьяна и Ольга с дуэтом про львов («Слыхали ль вы за рощей»), пришли к барыне декоративно-фольклорные, очень ухоженные крестьяне в народных костюмах – и приехали Онегин с Ленским.
И все бы ничего, но огромные и явно не из лыка лапти на селянах, а также черные, грубые, а-ля «мужские» ботинки, крик моды наших дней, дней на оперной няне их первой трети XIX века, да в сочетании с крестьянским ее костюмом, смотрятся как пародия. То есть мимо жанра этого крайне серьезного спектакля.
Сцена из оперы П. И. Чайковского “Евгений Онегин” в постановке Владимира Васильева, ЦОП.
Фото – Александр Гайдук
Тут надо заметить, что и няня (Наталья Толстик) в платочке, и Ларина (Алена Васина) в чепце пели хорошо. Равно как слаженно прозвучал и дуэт сестер: сопрано Евгении Бумбу и меццо Полины Паниной (из Новой оперы) подходят друг другу по тембрам оттеняя, как и положено, друг друга. Вот только авторы внешнего облика Ольги не знают, что дворянские (да и никакие) приличные девушки пушкинского времени с распущенными волосами на людях не ходили.
В ином спектакле, не так буквально воспроизводящем букву времени и текста (будет, кому надо, и малиновый берет на Татьяне на балу, сто лет его не видела в постановках), такие проколы я бы в упрек не поставила. А тут поставлю. Ибо назвался груздем – полезай в кузов.
Онегин (Нурбол Артыкбаев), чей шейный платок завязан как у английского денди, образцово, обладает красивым и ровным драматическим баритоном. Но ему ничего не поставлено драматически, кроме медленных проходок по сцене и всегда злобно поджатого рта – почти до конца. В конце, конечно, герой взбудоражится. Наполнить рисунок роли своим «я» пока трудновато: не будем забывать, что в спектакле поют студенты Центра оперного пения. Да и факт первого выступления в партии тоже не дает творчески расслабиться (в хорошем смысле).
Ленский (Тихон Горячев), как я поняла, пел третий раз за неделю, и к моменту знаменитой арии «Куда, куда» голос артиста уже плохо слушался его воли. Вплоть до хрипа, увы. Хотя верхи красивые. И зря режиссер заставил Ленского хватать Ольгу за голые плечи. В ту эпоху даже другу детства и жениху такое не позволялось.
Сцена из оперы П. И. Чайковского “Евгений Онегин” в постановке Владимира Васильева, ЦОП.
Фото – Александр Гайдук
Сцену письма Татьяны не описываю. Всё традиционно. Девушка с косой сидит на кровати или взволнованно вскакивает. Легко представите, как это было. Разве что не вообразите вентилятор за левой кулисой, который красиво раздувал ночную рубашку героини. Важно, что Евгения Бумбу прекрасно спела эту сцену, и вообще, ее голос радовал весь спектакль.
Перескочим через вполне стандартные – по всем параметрам – именины (упомяну только обаятельно-характерного Трике (Даниил Краснобаев). Пройдем дуэль, ее тоже легко представить, много раз видели такой «реалистический» эпизод в «Онегине», один к одному.
В скобках: неясно, почему сторонники театрального «реализма» копируют друг друга до мелочей. Стреляться и в «реализме» можно по-разному, передавать настроения героев – тоже. Это же театр, место для воображения и творчества. Но всё как под копирку.
Мы попадем на петербургский бал. Тут что-то странное случилось с князем Греминым. Когда он с женой уходит с бала, все прочие князья с княгинями, выстроившись в ряд, ему кланяются. Не перепутал ли постановщик уход Гремина с уходом (гипотетическим) государя императора? Далее – все как положено, сцена выяснения отношений, Онегин на коленях, позор, тоска, о жалкий жребий мой.
Сцена из оперы П. И. Чайковского “Евгений Онегин” в постановке Владимира Васильева, ЦОП.
Фото – Александр Гайдук
Спектакль понравится, если вы любите театр повторения пройденного. Чтобы на сцене всегда было «как прежде ставили». Чтобы вы узнавали еще и еще раз давно вам известное, и радовались новой встрече с давно известным.
Да, еще о декорациях. Они – то есть не декорации, а виды декораций на заднике – сделаны в черно-белом, как бы гравюрном варианте. Есть еще – перед каждой картиной – полупрозрачный серый занавес, на него проецируется обложка старого издания «Евгения Онегина» и листаются визуальные странички: мы вам сейчас расскажем, как дело было. Хотя либретто оперы от романа Пушкина сильно отличается.
Идея сценографа ясна: мы видим прошлое как бы в дымке, в патине времени. Кстати, и костюмы дворян такие же – палевые, серые, неяркие. Но режиссер всё видит, наоборот, ясно и как бы без дистанции. Вопросов к опере у постановщика нет, есть только ответы, в виде буквального пересказа либретто.
В интервью он, конечно, говорит, что шел от музыки. Ну, то есть, видимо, строил лирические сцены. Вот только музыка оперы – не фон, как получилось в этом спектакле, а сложная, неоднозначная, переменчивая суть. Так просто и так линейно с ней отношения не выстроить.