Национальное достояние

Историк и журналист Илья Смирнов — об успехе пермского репертуарного театра, пережившего эпоху «культурной революции» в своем городе.
Илья Смирнов. Фото из личного архива

Многие наслышаны, что репертуарный театр — наше ноу–хау и национальное достояние, но что это такое, не могут внятно объяснить даже специалисты, путаются в деталях и разночтениях. И понятно, почему: если назвать вещи своими именами, может оказаться, что бюджетные деньги по этой статье получают посторонние люди.

Самопровозглашенный сын режиссера Станиславского, урожденный Балаганов.

Что такое слон? Объяснение лучше начать с живого слона. А уже потом перечислять его признаки, главные и второстепенные.

Что такое живой русский репертуарный театр, показала Москве пермская труппа «У моста» (базируются они в бывшей пожарной конюшне). А в Первопрестольную привезли «На дне» Максима Горького и «Калеку с Инишмана» Мартина МакДонаха, на обоих спектаклях было не протиснуться между приставными стульями, а сколько раз вызывали артистов на поклоны — пытался считать, но сбился. Точно больше десяти.

Первое впечатление от «На дне» — абсолютной физической достоверности того, что мы видим на сцене. Авторские ремарки соблюдены с точностью до сантиметра. Можете называть это гиперреализмом или 4D (если считать время за четвертое измерение), а сам руководитель театра Сергей Федотов говорит: «Категорически не приемлю, когда классику осовременивают. У каждой эпохи своя вибрация». И он прав. Казалось бы, не так уж много времени прошло с 1902 года, но пьеса «На дне» — не про бомжей. Ну не станет современный полицейский заходить по-приятельски в гости к бездомному — в шашки поиграть.

В современном  бомжатнике доминирует грубая психическая патология, и это тема скорее для врача, чем для художника. А в той «России, которую мы потеряли» (а Горький запечатлел) социального обеспечения практически не существовало, так что на дне могли оказаться по самым разным причинам самые разные люди. Была еще «бродячая Русь, ищущая Бога и Божьей правды» (Н.А. Бердяев), и странник Лука в пермском спектакле —  та «мягкая сила», которая помогает каждому открыть в себе человеческое. «Мистическая сила слова» — уточняет исполнитель этой роли Сергей Мельников.

Конечно, есть в пьесе и такие персонажи, в которых открывать нечего, или оно так основательно погребено под эгоизмом, что старому Луке не достучаться. Но самые безнадежные — как раз самые благополучные, никакие не бездомные, а уважаемые члены общества, хозяин Костылев и его супруга Василиса.

Театр удивительным образом защищает произведение Горького от самого автора. Как известно, писатель не вполне властен над  своими созданиями, и Алексей Максимович досадовал, что «хитрый Лука» выходит в главные герои, в то время как «утешители, проповедники примирения с жизнью, враждебны мне, кто б они ни были». Следуя этой трактовке, в оппоненты Луке выдвигали Сатина с его знаменитыми афоризмами: «Человек!... это звучит… гордо! … Ложь — религия рабов и хозяев».  Но ведь и в Сатине проявляется мыслящая личность (а не криминально-алкогольная функция) в четвертом действии, когда и произносит он свои философские монологи — под прямым влиянием «старика», который подействовал на него, «арестанта, убийцу, шулера», как кислота «на грязную монету».

«Что люди веру потеряли, что любовь забыта — на всё это и сейчас жалуются. А самое главное — что забитые, несчастные люди, опустившиеся в буквальном смысле на самое дно жизни, всё равно сопротивляются, ищут света, строят планы на будущее и продолжают мечтать о лучшей жизни. Вот это свойство русского человека — как его ни унижай и ни топчи, а он будет воевать за свое счастье, — оно в пьесе и поражает» (Сергей Федотов)

К ирландцам, впрочем, тоже относится, если верить МакДонаху, которого нам открыл тот же пермский театр. Раньше я пытался смотреть «культовое» кино по сценарию ирландского драматурга, уткнулся в очередное тарантино и искренне недоумевал, за что его любят соотечественники.

Они мазохисты?

Или нас кто-то обманул, как тех немцев, которые искренне убеждены, что в России очень популярен Владимир Сорокин? Но всё это было до тех пор, пока за дело не взялись внимательный режиссер и актеры, способные показать личность в развитии (и преображении).

Театр «У моста» — гуманный без патоки, психологический без занудства, социальный без агитпропа и христианский без назойливого мельтешения внешних атрибутов религиозности. «Возбуждать хорошие чувства и гасить скверные» (В.С.Розов) — наверное, это и есть то главное, что составляет суть нашего репертуарного театра. Всё остальное — отработанные на практике оптимальные формы для осуществления «высокой просветительной миссии» (В.И. Немирович-Данченко). И афиша, составленная под художественную программу, а не под конъюнктуру. И постоянная труппа, то есть коллектив единомышленников. А с кем еще можно осуществить высокую миссию? Со случайными людьми, нанятыми на базаре, как в сказке нанимали Балду?

Как известно, в Перми в губернаторство О.А. Чиркунова устроили целую «культурную революцию», завозили за казенный счет тусовщиков, чтобы «евроинтегрировать» отсталую, по их мнению, провинцию. Ничего не вышло. В 2015 году пермский театр «У моста» дает мастер-класс и столице, и Европе. Планы на март: Берлин, Вена, Прага, Братислава. 

Илья Смирнов
Автор
Илья Смирнов
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе