Вот уже почти месяц в российских правозащитных организациях идут внеплановые проверки и обыски. Сотрудники прокуратуры, Минюста и налоговых органов побывали в ассоциации «Голос», фонде «Общественный вердикт», организации «За права человека», Агентстве социальной информации и российском филиале международной организации Amnesty International и десятках других некоммерческих организаций (НКО). Пришли они и в правозащитное общество «Мемориал». Его глава Арсений Рогинский поделился с «Профилем» своими соображениями о том, что стоит за такой активностью правоохранительных и налоговых органов.
ПРОФИЛЬ: Арсений Борисович, можно ли считать проверку «Мемориала» рутинной, как говорят в прокуратуре, или это что-то необычное?
Рогинский: Проверка в «Мемориале» длится уже несколько дней и ведется сразу тремя инстанциями: прокуратурой, Минюстом, налоговой службой. Впервые мы сталкиваемся с такими внеплановыми «комплексными» проверками. Пока проверка началась только в офисе международного «Мемориала», но мы опасаемся, что они могут начаться и в московском «Мемориале», и научном центре «Мемориал», и в правозащитном центре с тем же называнием — это все разные юридические лица. По каждой организации придется давать целый пакет документов.
ПРОФИЛЬ: И что в первую очередь интересует контролирующие органы?
Рогинский: Они требуют огромное количество самых разных документов, начиная от уставов и протоколов заседаний правлений, заканчивая полными сводками на выдачу зарплат, отчетами по полученным пожертвованиям, договорами с
организациями, которые нам эти пожертвования выделяли, журналами ведения трудовых книжек, должностными инструкциями для бухгалтеров и офис-менеджеров и так далее.
ПРОФИЛЬ: Какова, по-вашему, цель проверяющих?
Рогинский: Я уже слышал комментарий чиновника Минюста, что речь идет о проверке в связи с новым законом об «иностранных агентах». Но дело в том, что вся информация об иностранном финансировании ежегодно подается нами в налоговые органы и в Минюст, а благодарности всем фондам, в том числе и иностранным, у нас открыто висят на сайте, так что тут и искать нечего, никто ничего не скрывает. Слышал я и комментарий другого чиновника, который говорил о проверке, согласно закону об экстремизме. Но запрашиваемые документы никаким образом к этому закону не относятся. Если бы правоохранительные органы захотели возбудить дело по этой статье, они бы стали искать что-то экстремистское в публикуемой нами литературе или в наших заявлениях, а не бухгалтерскую отчетность проверять. Если они хотят доказать, что мы занимаемся политикой, чтобы опять же подвести нас под закон об «иностранных агентах», то тут надо искать что-то в заявлениях и действиях, а не в бухгалтерских документах.
ПРОФИЛЬ: И что же получается, проверяющие хотят просто парализовать работу НКО?
Рогинский: Ну конечно! И заодно найти какие-то ошибки или оплошности в бухгалтерии или документообороте. Я думаю, это нечто подобное той волне давления на НКО, которая поднялась в 2005—2006 годах, когда Кремль испугался «оранжевой революции» (на Украине. — «Профиль»). Ее ведь якобы устроили НКО. Теперь происходит то же самое, но уже из-за страха, появившегося после массовых митингов последнего времени. Задача и тогда, и сейчас состояла в препятствовании нормальной работе. Но тогда не было никакой политической составляющей, просто напринимали поправок, усложняющих работу, а теперь, после закона «об иностранных агентах» и закона об экстремизме появились новые рычаги. Впрочем, как я уже говорил, эти рычаги они в нашем случае пока не задействуют. Хотя мне известны примеры некоторых организаций, где проверяющий изучает на предмет экстремизма книжки, которые стоят на полке у исполнительного директора. Но у нас-то библиотека в 30—40 тыс. томов — устанут все читать, если захотят проверить. Хотя, конечно, учитывая наши резиновые законы, найти экстремизм и политическую деятельность можно везде. Но раз они лезут в бухгалтерию и требуют служебные инструкции для всех работников — от дворника до сотрудника, ведущего сайт, — значит, они решили пойти другим путем.
ПРОФИЛЬ: Чем опасны такие проверки для НКО?
Рогинский: Во-первых, не забывайте, что во время прошлой волны ужесточений, в 2005—2006 годах, многие организации просто не потянули бремя дополнительной отчетности и вынуждены были закрыться. Думаю, что и в этот раз со многими НКО такое может произойти. Крупные организации вроде «Мемориала» это выдержат, а вот небольшим будет очень сложно. Во-вторых, тут есть еще и пропагандистская задача. В принципе, чтобы начать информационную кампанию, проверки не обязательны — достаточно сюжетов по НТВ. Но на фоне проверок создается дополнительное моральное и психологическое давление.
ПРОФИЛЬ: Недавно НТВ показало, как глава организации «За права человека» Лев Пономарев собирается «продать» японцам наши острова…
Рогинский: Вот-вот. Нам уже жалуются сотрудники из регионов, что отношение в обществе стало меняться. Вот представьте: мы, например, сотрудничаем со многими школами, ведем там разные образовательные программы. А потом директор школы узнает о массовых проверках, видит по НТВ все эти сюжеты. У нас уже есть примеры, как из-за этого клейма «иностранных агентов» некоторые отказались с нами сотрудничать, чтобы тень подозрения не пала и на них. Пока таких примеров немного, но ведь и информационная кампания еще не началась в полную силу.
ПРОФИЛЬ: Когда «кошмарят» НКО, как на это реагируют спонсоры?
Рогинский: Наши спонсоры — это в основном иностранные фонды, и им боятся особенно нечего, но вот для российских фондов поддержка независимых гражданских и правозащитных организаций и раньше-то была смелым поступком, а теперь и подавно. После ареста Ходорковского бизнес очень долго боялся давать деньги НКО. И только этот страх, как показалось, начал уходить, обрушилась новая волна. Это касается не только бизнеса, но и местных администраций, которые тоже часто сотрудничают с общественными организациями.
ПРОФИЛЬ: А российские спонсоры — это в основном крупный бизнес или малый и средний?
Рогинский: В основном крупный. Нас поддерживали и фонд «Династия» (фонд почетного президента компании «ВымпелКом» Дмитрия Зимина. — «Профиль»), и фонд Михаила Прохорова, и фонд Владимира Потанина, и другие.
ПРОФИЛЬ: В последние месяцы вы испытывали проблемы с финансированием из российских фондов?
Рогинский: Пока я этого не заметил, но я не ручаюсь за все организации «Мемориала». Ухудшение атмосферы я пока чувствую по другому показателю. Когда начинают звонить разные знакомые из регионов со словами поддержки, значит, что-то такое против нас началось, чего я, может быть, и не замечаю. В последнее время таких звонков было очень много.
ПРОФИЛЬ: Какие тут могут быть средства защиты? Вы ведь уже обратились в Европейский суд по правам человека.
Рогинский: Да, «Мемориал» и еще десять организаций обратились в ЕСПЧ по поводу закона об «иностранных агентах», но дела в ЕСПЧ рассматриваются долго, а проверки идут уже сейчас. А вот если нас начнут закрывать как «иностранных агентов», тогда я буду опротестовывать это в российских судах.
ПРОФИЛЬ: Ваш прогноз: чем может закончиться этот прессинг?
Рогинский: Думаю, что власти ограничатся проверкой пары сотен организаций, сил на всех у них не хватит, ведь количество НКО измеряется тысячами. Это потребовало бы колоссальных ресурсов. И я предполагаю, что мы все-таки выдержим этот удар — «Мемориалу» уже 25 лет, мы прошли через многое, и раз мы все еще в России, значит, мы все-таки еще нужны людям.
АВТОР: РОМАН ДОБРОХОТОВ
Профиль