Фото из личного архива Дарали Лели
В конце мая стало известно, что удмуртская писательница, общественный деятель, журналист и создатель единственного национального модельного агентства Дарали Лели (творческий псевдоним Алены Петровой) получила престижную для финно-угорского мира премию «Древо мира». Награду размером в 2,5 тыс. евро ежегодно вручает экспертный совет Программы родственных народов Эстонии. Дарали Лели вручили эту премию «за создание и продвижение удмуртской городской молодежной культуры». «Русская планета» побеседовала с Аленой о ее творческих планах, о национальной культуре и о том, чем ей дорог Ижевск.
Поймать Дарали Лели не так-то просто. Мы встретились с Аленой на вокзале, за полтора часа до ее отъезда в Эстонию. Алена ехала туда, чтобы получить премию, а заодно и показать эстонцам написанный по ее сценарию удмуртский фильм «Пузкар» («Гнездо»).
– Поздравляю с тем, что тебя отметили на международном уровне. Ты уже решила, как используешь эти деньги?
– Спасибо. Премия для меня была неожиданной. Потрачу деньги на развитие собственных проектов: на магазин «Дарали лавка» в арт-пространстве «Сахар», на модельное агентство. Еще очень хочется издать бабушкину и мамину книги (Татьяна Чернова и Лидия Чернова — известные удмуртские поэтессы — Примеч. авт.) — все это у нас лежит годами, ждет своего часа. И мой роман тоже готов.
– Но ведь большая форма в удмуртской литературе сейчас крайне непопулярна. Пишут в основном рассказы, повести.
– Сейчас да. А мой роман был написан еще в 2009 году. Я создала его буквально за две недели, находясь под впечатлением от выставки московских художников-концептуалистов в Ижевске. Мы с подругами в то время были студентками, современное искусство нас очень вдохновляло. И художники, конечно (смеется).
– О чем роман? Для кого он?
– Роман про искусство как праздник жизни, про любовь. Он точно не для Союза писателей Удмуртии. Прошло уже 5 лет, и мне кажется, за это время воспиталось новое поколение молодых удмуртов, которые готовы его прочитать и, возможно, даже понять, о чем он. Скажем так: роман для успешной студентки факультета удмуртской филологии — деревенской девушке, приехавшей в Ижевск.
Конечно, тема искусства не всем близка. К тому же, там много личных переживаний, которые понятны только мне и моим близким друзьям. Так что я сомневаюсь, что читатель прочувствует все смысловые тонкости. Просто он поймет этот роман по-другому. Я, конечно, могу все расшифровать, но не знаю, нужно ли это. Зачем кому-то знать, что прототипом какого-то героя послужил мой знакомый?
Название я позаимствовала у художника Петрова–Водкина — «Купание красного коня» (по–удмуртски «Горд ужпиез пылатон» — прим. авт.). Эпиграф взяла из произведения философа Василия Розанова: «Тайный пафос еврея — быть элегантным». Почему — пока не скажу.
– На что сейчас уходят твои силы?
– Все больше времени я провожу в арт-пространстве «Сахар» — мы открыли его в апреле — в отделе «Дарали лавка». Арт-пространство само по себе не окупается, поэтому есть необходимость частично делать из него магазин. У меня в продаже книги, одежда и, как ни странно, сувениры.
Казалось бы, тема с сувенирами исчерпана. Но она оказывается очень востребованной. Не все, что предлагают, функционально. А я считаю, что сувенир должен быть полезным, а не просто красивым. Так сказать, практическое искусство. Не хочется превращать «Дарали лавку» в очередной центр декоративно-прикладного искусства, где сувениры выполняют только эстетическую функцию.
Много сил отнимает агентство «MADEMOISELLE OUDMOURTE». Я очень люблю этот свой проект, потому что в нем реализую свое понимание красоты и моды.
– А что для тебя мода и красота?
– Это явно не просто высокая ухоженная девушка, которая стоит в элегантной позе и красиво смотрит в камеру. Я для себя давно уяснила: мода — это всегда какой-то контраст, это что-то авангардное, ломающее стереотипы, это эксклюзив. Поэтому я не люблю слащавые фотографии.
– Как появилось агентство?
Агентство постепенно возникало из того, что я организовывала мероприятия, и мне нужны были модели для показа. В какой-то момент мне надоело собирать их по отдельности, и я сказала: с этого дня мы агентство.
Мы не зарегистрированы как юридическое лицо. Слово «агентство» выполняет, скорее, номинативную функцию. К тому же, мы немного зарабатываем — в Ижевске ведь вообще сложно делать деньги посредством модельного бизнеса. Ну, заплатят нам 500 рублей за фотосессию в хороший журнал. А вообще модели, фотограф и визажист работают на безвозмездной основе.
– Правда, что девушки посещают агентство бесплатно?
– Правда. Мне многие говорят: «Алена, научись, наконец, зарабатывать». Но я не могу брать с девочек денег. Только иногда они оплачивают кое-какие разовые мероприятия, например, мастер-классы.
– Как реагирует на вас культурная элита?
– Все реагируют спокойно, у нас и глянца-то нет (за исключением пары журналов), чтобы постоянно себя показывать. Мы более активны в Интернете, там наша аудитория, там люди, которым мы интересны.
Недавно поступило предложение из Парижа — весной собираемся туда поехать, нам обещают интересный показ и культурную программу. Хотят, чтобы мы показали удмуртский народ.
Агентство в первую очередь нужно мне. В последнее время я стала чувствовать себя не столько художником, писателем, сколько культурным менеджером, деятелем.
– Организаторы конкурса «Древо мира» отметили тебя за продвижение городской национальной культуры? Какая она — эта культура?
– Она унылая. Внутри нее очень слабое движение.
– А со стороны кажется, что она бурно развивается…
– По сравнению с другими финно-угорскими культурами — да. Конечно, есть несколько эпицентров — люди, которые занимаются определенной деятельностью и собирают вокруг себя некие сообщества. Но им это финансово необходимо. Вот, например, «Эктоника» (диджеи, которые ездят по всей республике с удмуртскими дискотеками — прим. авт.). Или промо-группа «Юмшан57». Они делают интересные проекты, они популярны.
Недавно мы рассуждали о том, почему нет современного удмуртского искусства. Ответ оказался простым: это не нужно нашему обществу. Поэтому нет и людей, которые этим занимаются. Искусство — отражение общества. Нам, видимо, нечего эпатировать, а эпатаж — неотъемлемый элемент современного искусства.
– По твоим прогнозам, сколько лет осталось жить удмуртскому языку? Специалисты ЮНЕСКО считают, что всего около сотни лет…
– У меня нет боязни за будущее языка и культуры. Все так, как и должно быть. Меня напрягает лишь ситуация с чтением на удмуртском языке. У нас, к сожалению, мало читают и, как следствие, мало говорят. Родители обязательно должны читать своим детям книжки на удмуртском языке. Это — норма.
А еще кто-то должен разговаривать с ребенком на удмуртском. Я часто слышу: «Мы не разрешаем бабушке говорить с внуком на удмуртском». В итоге и бабушка говорит с ним на русском. Что это за лицемерие? У нас дома всегда считалось нормальным общаться на родном языке. В какой-то момент, как и у многих, во мне возникло отрицание всего национального, но потом вернулась к себе. Это совершенно естественно.
Алена Кабанова, Ижевск