Догонит ли русское общество «Онегина»?..

Август в России – самое время для разговоров об отечественной культуре.
Во-первых, события 1991 года прочно связали политику и «Лебединое озеро». Во-вторых, сейчас утихают дачно-огородные страсти, и появляется возможность, сидя на веранде и глядя на родные шесть соток, поговорить с друзьями. 

Чтобы настроить их на интеллигентный разговор, задайте пару вопросов. Какой русский роман обходится без свадьбы и похорон в финале? Какая русская опера начинается с варенья?



Рекомендуется к прочтению: роман без конца

Есть вещи, которые даже хронический спорщик не станет оспаривать всерьёз. К ним относятся две истины: «Пушкин — наше все» и «Онегин» — энциклопедия русской жизни». За ёмкость первой формулировки благодарим Аполлона Григорьева, за точность второй – Виссариона Белинского.

Охотно соглашаясь с этими авторами, мы всё же – за редкими исключениями – знакомы с романом в стихах довольно поверхностно. А для Пушкина «Онегин» был, по сути, целой эпохой в жизни. Роман начат в 1823 году и окончен в 1830. Как заметил Белинский, поэт рос вместе со своим произведением, и каждая новая глава – ярче предыдущей.

Современный читатель знает это сочинение, я бы сказала, в большей степени сердцем, чем умом. Что, в общем-то, неплохо. Мы жалеем Ленского, негромко осуждаем Онегина, восхищаемся Татьяной. Помним отдельные строки романа. Правда, не всё в них понимаем.

Чтобы оценить весь объем не только художественной, но и жизненной правды, читателю нашего века нужен наставник, комментатор. Таким проводником пушкинского текста стал Юрий Лотман, написавший «Комментарии» к «Евгению Онегину». Их объём —  более 400 страниц.

 Позвольте поделиться крупицами этих великолепных пояснений. Все помним строчку: «Так думал молодой повеса…» Слово «повеса» говорит нам только о легкомыслии героя. Но в 1810-е годы, в годы молодости Онегина, это слово было почти термином. Лотман уточняет: «Оно применялось к кругу разгульной молодежи, в поведении которой сочетались бесшабашная веселость, презрение к светским приличиям и некоторой привкус политической оппозиционности».
 
А крылатые строки о привычке? «Привычка свыше нам дана: замена счастию она» — скрытая цитата. Пушкин в огромном количестве виртуозно включал их в свой текст. Это вольный пересказ строк из романа Франсуа Рене де Шатобриана «Рене». Александр Сергеевич хотел вложить их в уста Онегина, беседующего с Татьяной в саду. Но потом раздумал и посвятил Танинной матушке, оказавшейся в молодости в деревне, с неромантичным мужем.

Вернемся к пушкинскому времени. Это верно, что читающим обществом «Онегин» был принят тогда очень тепло. Но из уст очень авторитетных критиков все же звучали претензии. Николай Надеждин, к примеру, не находил в романе целостности, не видел убедительного финала. Белинский посмеивался, читая подобные суждения:

«В самом деле, тут нет ни смерти (ни от чахотки, ни от кинжала), ни свадьбы — этого привилегированного конца всех романов, повестей и драм, в особенности русских».

А еще Виссарион Белинский — ценитель и знаток пушкинского творчества – всю свою короткую жизнь бился за то, чтобы «Онегина» признали национальным произведением. Он боролся с «лапотно-сермяжными» представлениями о национальных чертах. Сердился, когда высшим достижением в поиске национального колорита признавался «грубый фарс с мужиками и бабами».

Сегодня мы по-прежнему имеем дело с таким вот «русским характером» на экране, на сцене, на страницах газет и книг. Нужно русское? Получите медведя, лапти, балалайку. И водку в самоваре.  
Мне странно видеть лапотно-сермяжно-гламурного «Онегина» на драматической сцене и в оперном театре. Даже Римас Туминас, славный, глубокий, печальный, в своем спектакле в Вахтанговском театре заставляет Гремина кормить Татьяну домашним вареньем. Однако у него излишек национальных атрибутов дорастает до уровня трагического абсурда, до плача по былому.

А если на сцене нет роста, нет уровня?.. Значит, самое время взяться за роман: там  — всё правда, всё – Пушкин.  


«Евгений Онегин». Постановка Римаса Туминаса



Рекомендуется к прослушиванию (и просмотру): опера, русская душою

Есть полезные стереотипы: в России «Лебединое озеро» — самый «балетный» балет, а «Евгений Онегин» — самая «оперная» опера. И то, и другое – шедевры самого русского композитора, Петра Ильича Чайковского. «Лебединое» в Большом театре в 1950-х годах, если не раньше, стало обязательной частью официальных визитов высоких иностранных гостей. Это легко понять: музыка – красивейшая, сюжет – поэтичный и неидеологический, мастера советского балета – всегда на высоте. Постепенно «Лебединое озеро» стало частью политического быта. Так что, появление его на экранах в августовские дни 1991-го закономерно.

Что сказать о судьбе оперы? Я много думаю об этом. У меня есть предположение, что своей повышенной русскостью опера Чайковского прямо-таки провоцирует западных режиссеров на заковыристые постановки с медведями у постели Татьяны, танцующим стульями. Кажется даже, что для некоторых зарубежных постановщиков эта опера – способ рассказать о своих сложных чувствах к России. Что ж, можно понять.

Но есть и другая «беда»: эта опера не просто русская, она, увы, традиционно русская. А где есть традиции – там со временем появляется сильнейшее желание переосмыслить, избавиться от хрестоматийности, показать всё-всё по-новому. И вот в России в 2006 году появляется спектакль, будто по мотивам оперы Чайковского. Спору нет: изобретательный, зрелищный, интертекстуальный. Но безжалостный – к героям, холодный — к музыке. Всё, как принято в современном оперном театре, включая провокационность.

Оставим создателей новых версий наедине с собой, Чайковским и Пушкиным. И признаем: амбициозные постановки чрезвычайно нужны. Они привлекают внимание общества к вопросам культуры, нравственности мощнее, чем самые рейтинговые ток-шоу.


Пётр Ильич Чайковский


А нам стоит вспомнить, что и сам Петр Ильич позволил себе в 1877 году большую вольность, обратившись к пушкинскому роману. В гостях у певицы Елизаветы Андреевны Лавровской зашла речь о сюжете для новой оперы. Неожиданно Лавровская предложила взять «Евгения Онегина». Композитор признавался, что эта мысль показалась ему дикой. Но уже ночью он взялся сочинять сценарий. Вскоре пишет брату Модесту:

«Сценических эффектов и движения будет мало в этой опере. Но общая поэтичность, человечность, простота сюжета в соединении с гениальным текстом заменяет с лихвой эти недостатки». Всех поначалу удивляла эта идея, а Модест Чайковский и вовсе был главным её критиком. Действительно, сюжет незрелищный, несобытийный. Всё равно что писать оперу по лирическому стихотворению. Может ли эпизод, в котором две русские старушки мирно варят варенье, противостоять итальянским оперным страстям?

Но этого риска Чайковскому было мало: он доверил премьерное исполнение оперы не звездам императорских театров, а студентам Московской консерватории. С этого студенческого спектакля 1879 года начинается счастливая сценическая жизнь «несценичной» оперы.

«Пусть растет русское общество и обгоняет «Онегина»: как бы далеко оно ни ушло, но всегда будет оно любить эту поэму». Так писал Белинский почти 180 лет назад. Я согласна только со второй половиной утверждения: любить – да. А вот насчет обгона…

Попробуем сначала дорасти до романа Пушкина, до оперы Чайковского.
Автор
Алевтина Бояринцева
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе