Но довольно часто, открыв сборник статей, за многообещающим названием не находишь ничего, кроме общеизвестных фактов и компиляций чужих трудов. В надежде получить информационный оргазм, выслушиваешь только невразумительную прелюдию, которая затухает сама собой из-за неумения автора раскрыть полностью потенциал заявленной темы.
Поэтому в последнее время я пристрастилась к народной культурологии — сообществам по культурным интересам. Думаю, что те, которые я знаю и с интересом читаю, в общем-то, отражают ситуацию в целом; хотя таких объединений на просторах Интернета гораздо больше. Вот они – неисчерпаемые кладези народного исследовательского пыла. В ру-соварх можно до бесконечности рассматривать конструктивистские проекты и любительские фотографии старых зданий. В совьет-лайф и 76-82 – предаваться мысленному коллекционированию артефактов советской жизни, великого докитайского товарного периода, равно как и разбирать шокирующие свидетельства норм советского общежития. В белецца сториа следует любоваться подробностями старинных дизайнерских решений, скрытых от невнимательного туристического глаза, но восхищающих своим непредсказуемым изяществом. Сообщества, вроде ру-метро – площадки для встречи дилетантов, интересующихся историей отдельной станции, с профессионалами-машинистами, знающими работу метро изнутри. Множество сообществ, посвященных архитектуре, одежде или неведомым вещам (есть даже сообщество хреновина, в которое обращаются с просьбой объяснить предназначение найденного в хозяйстве предмета) – это изучение того, что казалось бы, не найдешь даже в чуланах и на чердаках – какие в современных домах чуланы и чердаки? Так и движется исследовательский интерес между виртуальным музеем уникальных арт-решений и блошиным рынком – в ежедневном пути блоггера на работу и с работы.
Итак, чем же отличается пост в сообществе от вымученной статьи в сборнике? Для начала, что самое очевидное – полной свободой самовыражения. Поскольку автор не скован никакими академическими рамками, он начинает, откуда хочет и заканчивает, когда у него кончается свободное время и материал.
Еще одна отличительная черта – вавилонская возможность бесконечных гиперссылок. Связи и цепочки, возникающие обычно у человека, читающего научную статью в голове, в сети получают свое визуальное и материальное воплощение: прямо с середины исследования можно уйти дальше и дальше по ветвящемуся информационному коридору и вывести собственную закономерность или группу обобщений прямо на месте.
Поскольку пост в сообществе не является научной работой как таковой, то он и не обязан нести в себе итоговых выводов. Своеобразным аналогом этой необходимой части научного труда становятся комментарии к материалу. Народные рецензенты и оппоненты бывают ничуть не менее строги, требовательны и дотошны в поиске неточностей, чем люди из научного мира. Но здесь мы подходим к самому главному: открытая структура интернет-послания предполагает, что в процессе дискуссии рождается новое сообщение, не менее ценное, чем сам постинг, тело которого состоит из эмоциональных, спонтанных, или наоборот продуманных комментариев. В рамках блога всегда может появиться комментарий знающего человека, который объяснит, что это за деталь жизненного пространства. Даже если постинг пересказывает какую-нибудь умную книгу, где подробно объясняется символика натюрморта или особенности культурного влияния колоний на одежду парижской и брюссельской прислуги, световая маркировка старинных трамваев или законодательные нормы вселения в советское общежитие, все равно это будут наблюдения начитанного блоггера, проверенные и перепроверенные. Однако всегда может прийти читатель, который скажет, что далеко не вся символика на этой картинке объяснена в точности. Например, в таком-то четырехтомном романе 1920-х годов он помнит… или помнит по рассказам родственников… или видел фотографию на выставке старых репортажных фотографий…
Прежде скрытая символика окажется открытой там, где академический культуролог, пишущий статью, даже если он очень эрудирован, объявит, что семиотическая граница пройдена – ничего значащего здесь нет. Окажется, что и оттенок платья, и особенности марки галош, и дополнительное освещение в кафе, и способ приготовления какого-то блюда – всё это ярко говорит о политической, экономической и культурной истории Европы. Автор статьи в сборнике скажет, что платье в фильме – просто платье (раз никаких документов и инструкций по пользованию платьев в архиве не найдено), а семиотична только походка. А внимательный блоггер приведет чье-нибудь личное воспоминание, из которого будет понятно, как платье именно из этой ткани раскрывает и материальное положение героя, и его характер, и место рождения, и меру его влюбленности в героиню. Вдруг окажется, что отрезы из этой ткани выдавали работникам именно такого треста, а не другого, и все тогда об этом знали. Или что эту одежду надевали в сочетании только с плащом заграничного производства, или она была в моде именно в год великого перелома.
Открытая структура народной культурологии производит самый главный эффект – все эти ученейшие и уникальные труды по краеведению, истории моды, истории техники или феноменологии человеческих нравов сопротивляются переносу на бумагу.
Причина бумагобоязни проста: можно прочесть в эрудированной книге, что, например, запах бензина воспринимался сто лет назад не как вонь, а как футуристический аромат в сравнении с конским навозом. Что первые электрические рекламы шокировали как немыслимая дерзость сближения света небесных звезд с низкой коммерцией, что в парке в былые времена могла гулять только чистая публика, или что в советское время в столовых злоупотребляли химическим уксусом вместо натурального. Но исследователи в книгах изучают семиотику вещей, а блоггеры изучают семиотику оттенков и нюансов, импровизаций и неожиданных различий, коммуникативных ситуаций и отражений характера в вещах. Это исследование не готовых культурных смыслов, а игровых – и оно оказывается под силу только некодифицированной народной культурологии.
Яна Комарова
Russian Journal