«Меня волнует, что человечество, движимое десятком нехитрых эмоций и страстей, по сути, не развивается»

Художник Дмитрий Каварга о конце света и science art

В галерее pop/off/art открылась выставка «Конец света. 21.12», на которой показаны крупномасштабные скульптуры ДМИТРИЯ КАВАРГИ, одного из немногих российских художников, работающих в области высокотехнологичного искусства. Впрочем, сам Каварга типичным художником science art себя не считает. Об этом, а также о конце света, снах и палеогеоморфологии художник рассказал корреспонденту РБК daily WEEKEND ЮЛИИ ИЗЮМОВОЙ.


- Верно ли, что выставка воплощает ваш давний сон о конце света?

- Да, в том сне, вернее, в серии снов, я бродил по бескрайнему конструктивистскому ландшафту. Поверхность была ровная, но практически отсутствующая, она состояла лишь из очень тонких геометрических граней, по которым я, собственно, и ходил, боясь потерять равновесие и оступиться. Вся основная поверхность была провалена куда-то вниз, и уже где-то там, в глубине, виднелись очертания людей. Каждый человек молча стоял в отдельной узкой секции, и в некоторых из этих людей я узнавал своих знакомых и родственников. Кое-кто довольно внимательно смотрел на меня из своего одинокого стояния. Пожалуй, больше всего это напоминало осиные соты, только металлические, прямоугольные и глубокие.

- Как сон воплотился в ваших работах?

- Я попытался сконструировать свои ощущения из тех снов про ячейки, только изнутри них. Пришедшие на выставку будут ходить по дну и рассматривать двухметровые вертикальные скульптуры-керны, такие остовы недр, на вершинах которых маячат одинокие фигурки человечков. В каждой из двенадцати скульптур спрессован свой сюжет. Некоторые о преем­ственности, о том, как предшествующие поколения передают биологическую эстафету и по мере своего удаления от сегодняшнего момента прорастают в гумусную толщь. Другие о геометрической структурности рационального сознания, безнадежно оторвавшегося от аб­страктности хаоса, о запутанности современного человека в нагромождении продуцируемых им фантазмов. Один из кернов полностью мусорный, в нем множество напластований каких-то индустриальных обломков, механизмов и другой узнаваемой синтетики.

- Как вы сами для себя как человек и художник решаете вопрос о конце света, который так всех волновал последнее время?

- Я отдал свою маленькую дань ажиотажу вокруг этого модного события, купил свечи и сгущенку, но слишком углубляться в суету не стал.

- Выставка продолжает другие ваши проекты, развивающие идеи палеогеоморфологии.

- Скульптуры «палеогеоморфологические керны» - это артефакты развития человечест­ва, условно культурные «образцы породы», добытые из цивилизационной толщи. В разрезах объектов видны многочисленные спрессованные наслоения индустриального гумуса, прерываемые пустотами, аморфными и конст­руктивными формообразованиями, уходящими своим началом в глубинные недра. Расходным материалом для них служат измельченные скульптуры и инсталляции прошлых лет, так что это еще исследование собственного пути. Над проектом я работаю уже давно и выставлял отдельные скульптуры в Питере, Москве и Цюрихе, но только сейчас на «Конце света» разрозненные фрагменты, кажется, срастаются в единую инсталляцию.

- Вы работаете с science art. Какие возможности и особенности этого искусст­ва кажутся вам интересными?

- Дело в том, что я вовсе не являюсь характерным представителем этого направления, вопреки сложившемуся мнению. Действительно, мои работы технологичны, я сотрудничаю с робототехниками и инженерами, но при этом все же остаюсь на территории собственного самобытного искусства. Самым захватывающим и стоящим усилий занятием, как мне кажется, является поиск новизны и преодоление ограничительных линий где-то там, внутри механизма своего сознания. Поэтому мой творческий процесс связан с исследованием, как и любая из ветвей sci-art, но его вектор не всегда четко направлен, а уж в сторону научных изысканий он и совсем размыт.

- Science art пока не слишком популярен в России. Стоит ли вообще развивать это направление искусства в нашей стране?

- Конечно, стоит, но в России он и так довольно популярен, правда, только сам термин. Все о нем только и говорят на многочисленных «круглых столах» и симпозиумах. Но дальше разговоров тема не развивается, хотя в мире она существует уже лет тридцать.

- Недавно в Москве проходил симпозиум, посвященный science art, в нем участвовали Марина Абрамович и российские ученые в области нейронаук. Интересны ли вам как художнику этого направления такие мероприятия?

- К сожалению, я не смог побывать на этом симпозиуме, и вообще я редко выползаю из мастерской. Но за несколько лет вместе с психофизиологом и инженером мы сделали целую серию работ с биологической обратной связью на тему материализации мыслительной активности. Апофеозом наших усилий стала работа «Модель биометрических отражений» в рамках грантового проекта фонда «Династия» и выставки «Жизнь. Версия науки».

- Какую реакцию вы ждете от зрителя на ваш проект?

- Я надеюсь, что люди сосредоточатся на осознании себя в космическом и земном пространстве и, конечно, задумаются о пространстве внутреннем. У меня устойчивое ощущение, что все мы вовлечены в гигантскую ловушку.

- Какие вопросы вы ставите в своем творчестве? Что вас волнует как художника?

- Меня волнует, что человечество, движимое десятком нехитрых эмоций и страстей, по сути, не развивается. Люди рождаются и умирают, проходя поколение за поколением один и тот же круг. Может быть, находясь внутри процесса своего творчест­ва, мне удастся хоть немного отклониться от этого бесконечного наваждения.

РБК DAILY WEEKEND

Weekend

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе