Сюжет возвращения мужа с фронта домой, к жене воссоздан в литературе, на сцене, в кино многократно. Жена не дождалась мужа с фронта. Или муж на войне нашел свою любовь….В пьесе Вл. Гуркина "Саня, Ваня, с ними Римас" сплетены оба варианта. Важно, как Национальный Коми-Пермяцкий театр имени М. Горького из Кудымкара передает эту историю, как оценивает героев, как приводит их к всепониманию и прощению. Александра (Саня) – Галина Кудымова дает Ивану (Анатолий Попов), уходящему на фронт, обет верности. Окончилась война, о Ване нет известий, проходит после войны еще шесть лет. Саня все-таки решается обрести женское счастье с удивительным литовцем – Римасом, когда-то спасшим ее мужа и его друга от клеветы, доноса и верной тюрьмы. Но на пороге – вернувшийся из небытия Иван.
Начало спектакля - вольное счастье вольного же существования, которое было бы, кажется, вечным и неизбывным, если бы не война. Есть высокая поэзия жизни близких людей в северной, затерявшейся в тайге, деревеньке. И театр, и герои спектакля живут неторопливой, даже замедленной жизнью. Мыслимое и немыслимое идеальное бытие и столь же идеальные люди. В длительности бесед, диалогов, немудреных игр, в застолье и проводах на фронт рука об руку идут любовь и разлука.
Театр из Кудымкара выступает хранителем редкого способа актерского существования, которое сегодня можно назвать реликтовым, или почти первобытным по степени подлинности и достоверности проживания каждого мгновенья жизни. Поразительны способы передачи непосредственности народного мировосприятия. Режиссер Сергей Андреев ведет спектакль от простого быта к некоему сверхбыту. Актеры словно бы не играют, а погружаются в живую жизнь, утопают в ней, живут в предлагаемых обстоятельствах со степенью наивного волшебства и простодушия. Живут на земле и – самое необычное,- в пространстве высокой философии… Прошлое обращено к настоящему, жизнь возникает в своей первозданной чистоте и незамутненности. Зло вынесено за пределы сцены. А на сцене живут и действуют люди, предельно честные и чистые в своих помыслах. Римас (Александр Власов) не станет отнимать счастье Александры и Ивана. Театр романтизирует и приподнимает человека. Благородство Римаса высекает слезы у зрителей.
Саня не просто выслушает исповедь мужа, но выстрадает его боли. И о прощении ли речь? Идиллический вариант человеческих взаимоотношений, но и желанный. Театр хранит и воссоздает этот мир, обращая его к сегодняшнему человеку, и делает это со скромным душевным изяществом.
КАПЛЯ ПОТА И КАПЛЯ КРОВИ. "РАССКАЗЫ ШУКШИНА"
"Рассказы Шукшина" Театра Наций без преувеличения, явились апофеозом Волковского фестиваля. Спектакль основан на народной смеховой культуре, связан с карнавальностью. с гротеском, пародийностью. Карнавал в спектакле Херманиса – мировоззрение. Думаешь о том, что русскую жизнь удалось многоаспектно показать Алвису Херманису, латышу, художнику совсем не с русской ментальностью. Оказалось, что ему виднее ее особенности и глубины.
- Мы ехали в Сростки, - рассказывал Евгений Миронов, - для того, чтобы актеры перестали "играть", а дали в спектакле ту подлинную жизнь ,которая предстала перед нами. Но Миронов хитрит. Экспедиция актеров в село Сростки на родину Шукшина - лукавое путешествие. Актеры не перестали играть. И не превратились в реальных крестьян. Они увидели несовпадение жизни, как она есть и как она представляется из столичного далека. Они не стали заниматься подражанием. Единственное, что они переняли – музыкальную песенную стихию. Она стала народной музыкальной основой спектакля – с песнями лирическими, свадебными, прощальными, с частушками, с мелодиями баяна…
Постоянное место действия "Рассказов Шукшина" — открытое, незамкнутое пространство, располагающее к особой доверительности и ис-кренности. Деревенский мир, где все распахнуто настежь, улица, наполненная людьми, людный магазин, больница, все это и сцена, и карнавальная площадь, где герои устраивают непрерывный и постоянный экзамен себе и окру-жающим. Здесь испытывают истину. Здесь стоят на пороге жизни и смерти. Испытания истины не обходятся без скоморошества и лицедейства.
Кто герой новеллы "Микроскоп"? "Ошеломленный наукой недотепа", "ботаник", "подкаблучник", - пишут критики, посмеиваясь над неграмотностью и темнотой героя, решившего покорить Монблан науки. Можно сколь угодно смеяться над наивной неосведомленностью деревенского чудака, но важно почувствовать глубинную усмешку автора. Шукшин – великий пересмешник и лицедей, и не менее великий мудрец. Это понимают Херманис и актеры. На стеклышке микроскопа – капля пота и капля крови. Склонившись над микроскопом, герой Миронова неистово думает о неких микробах, что проникают везде и всюду, «пролезают в организм и, как только он чуток ослабнет, берут верх». Как их уничтожить? «Хана, сынок, в кровь пролезли!» В глазах героя отчаяние. Микробы, о которых идет речь, способны убить человека бесшумно и бескровно. Метафора Шукшина сложнее. Пот и кровь испокон веков олицетворяют самую жизнь человека — в ее труде и творчестве, в одержимости и горении. Но микробы, обнаруженные Шукшиным почти полвека назад, предупреждали о грядущей угрозе творчеству, горению, таланту, неповторимости человека. Миронов - бенефициант в этом спектакле не только потому, что меняет десятки масок, создавая на лету многоликие типы и характеры, выдавая фейерверк трансформаций. Именно он несет в своей игре отчетливое авторское начало. И в финале "Микроскопа" горький взгляд героя обращен в зрительный зал.
В новелле "Срезал!" супруги, "кандидаты наук" приехали в деревню проведать мать. Мужики ведут к гостям своего «ставленника», неимоверно толстого, раздувшегося от своих познаний Глеба Капустина. И Глеб начинает поединок. — Как насчет первичности? – Как всегда, - заученно отвечает кандидат. - Мате¬рия первична... — А дух? — наступая, спрашивает Глеб. — А дух вторичен! А что? . Глеб в этом рассказе — первый скоморох, однако и зрители, и критика до сего времени склонны к оценке обиженного "кандидата"- "типичный демагог". . В финале – Капустин – Миронов взглянет на нас мудрым и горьким шукшинским взглядом. – Что с нами происходит?
Вопрос о вторичности духа Шукшина не просто тревожил. Он кричал миру о самом больном, о том, что уходит из народной жизни. Шукшинские мужики думают именно о "духе", о живой жизни, о нелепой дистанции, которую установили "кандидаты" между своим и народным миром.
Но ведь шукшинские "кандидаты" – и наши чиновники, и депутаты, и члены правительства, и бизнесмены. Они – отдельно, а народ - отдельно. Вот почему Глеб "срезает" знатных гостей. После спектакля я говорила с Евгением Мироновым именно о Глебе Капустине. Евгений сказал, что в Сростках до сего времени жив Глеб Капустин, реальный мужик, в котором есть что-то от шукшинского персонажа. - Народ и "кандидаты" . – сказал Миронов, - разные существа," кандидаты" с Луны свалились и смотрят на народ, как инопланетяне… "- Готовы ли мы понять друг друга?" Тоже вопрос…
Видеть в Шукшине лишь талантливого бытописателя неверно. Шукшин сложнее, противоречивее, глубже. Стремление шукшинского героя «выкобениваться» и актерствовать Херманис и Миронов понимают как резкое несоответствие истинной сущности и изломанной судьбы. И в герое Шукшина, которого играет Евгений Миронов, происходит соединение «разнонаправленных сил».
Херманис выступает противником молитвенного отношения к тому, что есть "народ". Любить народ - значит видеть его достоинства и недостатки, великое и малое, его взлеты, и его падения. Путь к истине у героя оказывается трагедийным. Херманис ведет спектакль от ностальгии по теплому человеческому чувству ("Сапожки"), от утопии – к трагедийности. В характере героев Евгения Миронова концентрируется тип русской ментальности, с импульсивностью поступков, непосредственностью и непредсказуемостью. В сюжетах новелл спектакля возникает трагический, противоречивый узел. Многие герои Шукшина-Миронова живут у черты, под созвездием Топора… Так обнажена и болит его душа. Дважды в спектакле герой замыслит кровопролитие. Почти раскольниковская, "достоевская" страсть – топор…. Герой крайностей и надрывов, он смотрит на топор с ужасом… И резким ударом отрубит себе два пальца ("Беспалый").. Сила боли героя Миронова и отчаяние столь грандиозно, космично, что он не выдерживает этой границы бытия и небытия (так не вынес лжи и подлости и свел счеты с жизнью Колька Паратов, – "Жена мужа в Париж провожала").
Рядом с Мироновым в спектакле его постоянная спутница - Чулпан Хаматова и вереница, череда, галерея ее героинь. От затюканной жизнью матери, которой нежданно-негаданно муж привез царский подарок – белые сапожки на каблуках! Великолепие сапожек перевернуло и душу, и жизнь Сергея Духанина. Для матери – Чулпан – сапожки – побег в сказочное царство. Разные миры – сапожки и бедная жизнь. Но важнее бедности и богатства – сердечность и забота. Чулпан меняет лики и облики столь же стремительно, как и Евгений Миронов. Лисья шапка медсестры ("Беспалый"), липкая неверная улыбка – рисуют характер. Городская портниха, "заточенная" на деньгах, и сгубившая своего мужа. Или быстрая, как Катунь, легкая, как горный ветер стихия ("Игнаха приехал"), танцующая душа мира… И самая пронзительная – в финале всего спектакля - деревенская немая, застывшая в безмолвном крике, в мычании, в плаче по брату Степке, которого участковый уводит в тюрьму. И обретающая голос и речь….
Обрести человеческий голос и речь – вот то послание, которое Театр Наций с "Рассказами Шукшина" адресует зрительному залу.