Фото предоставлено НП АМКП Арт Интерфорум
В Центре имени Вс. Мейерхольда прошли выступления Пекинского театра современного танца. Гастроли, организованные министерствами культуры России и Китая при поддержке посольства КНР, вошли в программу Фестиваля китайской культуры в России.
Фрагменты из спектаклей и короткая одноактовка «Пропасть» оказались зрелищем увлекательным. Прекрасно подготовленные, эмоционально яркие танцоры одинаково свободны и в contemporary dance, и в традиционном китайском танце, но содержания сюжетных миниатюр с трудом поддавались толкованиям.
Основной идеолог и хореограф Пекинского театра современного танца госпожа Гао Яньцзиньцзы видит свое творческое кредо в синтезе новейших течений и драгоценной архаики. Эти противоположные начала переплетены так тесно, что человек со стороны, имеющий о китайской мифологии и философии самые общие представления, не в состоянии адекватно оценить гастроли китайской труппы.
Таинственный характер мероприятия усугубило отсутствие программок с названиями и разъяснениями. Зрители не узнали не только имен исполнителей, но и постановщицы (между прочим, мировой знаменитости, сотрудничавшей с такими гранд-дамами современного танца, как голландка Анук ван Дайк и немка Пина Бауш). Организаторы ограничились лишь буклетом Фестиваля китайской культуры, где Пекинскому театру современного танца (почему-то названному ансамблем) досталась одна страничка.
Часть секретной информации раздобыть все же удалось. Выяснилось, что первый фрагмент, самый близкий к среднестатистическому европейскому танцу модерн, был отрывком из балета «Освобожденное путешествие» в хореографии Ху Лэй. Артисты, одетые в черные шальвары и прозрачные водолазки, двигались беспокойно и взвинчено, то взрывая воздух закрученными прыжками, то резко застывая на месте.
Нервоз сменился полным умиротворением «Ночного разговора». Фрагмент постановки «Путешествие на Восток» исполнили его автор, Гао Яньцзиньцзы и танцор Гун Чжунхуэй. В сложных перевитиях тел виделось что-то вековое и мудрое — то ли заговор воды, то ли поклонение таинству супружеской близости.
Тема воды развивалась и дальше. Два фрагмента из постановки Яньцзиньцзы «Среди цветов — 24 солнечных часа» не соединились. Первый напомнил эстрадную подтанцовку красивых девушек с громадными листьями фикуса в руках, второй — экспрессивное высказывание о несчастном изгое, затравленном диким племенем (о чем речь в этом балете, не знаю, но аналогии с «Весной священной» напросились сами собой).
Завораживающим трюком предстал еще один «водный номер». Архипластичный танцор Лю Минда на несколько минут повис на подвижной перекладине, затейливо извиваясь в образе неведомого насекомого, наверняка чтимого китайцами не меньше, чем драконы и человекоптицы.
Главным номером программы стала одноактовка «Пропасть». В постановке, считающейся лучшим образцом китайского современного танца, Гао Яньцзиньцзы и ее мама Ло Лили с убедительной наглядностью представили свои взгляды на искусство.
Солидная дама в роскошном кимоно и по-спортивному стройная танцовщица в обтекаемых прозрачных шелках вели нескончаемый спор о старом и новом. Тело апологетки contemporary dance вилось, как нить, переходя от пластических всхлипов к пластической истерике. Высказывание народной танцовщицы звучало сильнее — внутреннее равновесие, полная гармония, глубокое спокойствие.
Манящие жесты, поющие взгляды, теплая энергетика матери победили тревогу дочери. Во взаимоотношения традиции и современности властно вступила тема почитания старших. Указаний божества в кимоно ослушаться невозможно. Ведь в отличие от абстрактных модерн-движений каждый старинный жест что-нибудь да значит.
Елена Губайдулина
Известия