Место для сдвига

Два года назад театральная Европа пережила тектонический сдвиг: сменилось руководство Авиньонского фестиваля — законодателя мод и вершителя судеб, крупнейшего и самого влиятельного театрального форума Старого Света. Возглавлявшие фестиваль с начала нулевых Венсан Бодрийе и Ортанс Аршамбо превратили почтенный, но порядком подрастерявший к миллениуму связь с актуальной художественной повесткой Авиньон в форпост передового театра, ориентированного на международный контекст, на максимальную широту стилистической и жанровой палитры, на междисциплинарный диалог со смежными искусствами. Программная политика Бодрийе — Аршамбо на ура воспринималась европейским театральным сообществом и тысячами культурных туристов, ежегодно наводнявших узенькие улочки средневекового Авиньона, но достаточно сдержанно оценивалась в самой Франции — едва ли не самой консервативной театральной стране мира.

Тандему кураторов доставалось прежде всего за то, что деньги налогоплательщиков они тратили на поддержку зарубежных компаний, а вовсе не на прославление национальной театральной школы. В 2014 году кресло худрука занял режиссер Оливье Пи, предсказуемо присягнувший на верность отечественному производителю и первую же свою афишу сверставший в основном из спектаклей французских театров. Он сделал ставку на респектабельность и громкие актерские имена (похожий сценарий повторяется из года в год на другом статусном французском фестивале — в Канне). Ключевыми событиями прошлогодней программы предлагалось считать спектакли, сочиненные специально для Изабель Юппер и Фанни Ардан. Этим летом билетов не достать на премьеру спектакля "Проклятые" по киносценарию Лукино Висконти, поставленного голландцем Иво ван Хове в парижской Comedie-Francaise, не выступавшей в Авиньоне с середины 1990-х годов: историческое воссоединение главной французской труппы и главного французского фестиваля проходит в эти дни на его центральной площадке, в курдонере Папского дворца.

Довольно скоро выяснилось, что политика импортозамещения не так уж восторженно принимается широкой публикой, заговорившей о провинциализации фестиваля и мигрировавшей в соседний Экс-ан-Прованс на оперный форум, ставший домом для отверженных Авиньоном звезд европейской режиссуры — от англичанки Кейти Митчелл до поляка Кшиштофа Варликовского. Выступив год назад с программной декларацией "Я другой", этим летом Пи не отказался от популярной во властных кругах профранцузской ориентации программы, но уравновесил ее курсом на открытие новых имен, на расширение географии за счет стран, традиционно представленных в авиньонской афише (а значит, и на мировой фестивальной сцене в целом). Весь лучший театр из Западной Европы в Авиньон успели вывезти в нулевые, так что Пи оставалось лишь двигаться на Восток.

О сегодняшнем дне российской сцены европейский зритель не знал почти ничего со времен последней масштабной манифестации отечественного театра на Западе — "Русского сезона", прошедшего в Авиньоне в 1997 году

"Проклятые", режиссер Иво ван Хове

Фото: Christophe Raynaud de Lage / Festival d'Avignon/ Ivo Van Hove

Именно по такой квоте вместе с другими странами бывшего советского сектора входной билет на Авиньонский фестиваль получила и Россия. О сегодняшнем дне российской сцены европейский зритель не знал почти ничего. Со времен последней масштабной манифестации отечественного театра на Западе — "Русского сезона", прошедшего в Авиньоне в 1997 году — прошло почти 20 лет, и с тех пор единственным нашим режиссером, регулярно выступавшим на фестивалях класса "А", долгое время оставался русский европеец Анатолий Васильев. Ситуация начала постепенно меняться лишь в последние два-три года, когда постановщики из России вошли в число резидентов престижного Wiener Festwochen, хотя Вена всегда была исторически ориентирована на восточноевропейскую культуру. Как ни крути, по-настоящему этапным событием на пути интеграции русского театра в западный контекст стал именно прошлогодний авиньонский ангажемент "Гоголь-центра", прошедший настолько успешно, что столичная труппа тут же была приглашена принять участие в программе фестиваля нынешнего года.

Популярность того или иного спектакля в Авиньоне определяется по количеству объявлений о поиске лишнего билета, вывешенных на легендарной доске у центрального фестивального офиса — в этом году в фаворитах вместе со спектаклями польского мэтра Кристиана Люпы и гуру современного танца Сиди Ларби Шеркауи значатся и "Мертвые души". Двухлетней давности спектакль Кирилла Серебренникова — идеальный экспортный продукт, и дело тут в особой оптике режиссерского взгляда на мир гоголевской поэмы. У Серебренникова не милейший Павел Иванович объезжает угодья помещиков, а сами они проходят кошмарным парадом-алле перед остолбеневающим от этого загробного коловращения протагонистом: в "Мертвых душах" "Гоголь-центра" Россия — пространство метафизической пустоты, пугающее своей абсолютной иррациональностью — увидена полными ужаса глазами если не иностранца, то уж, по крайней мере, чужака.

За те десятилетия, что Запад не интересовался российским театром, у нас выросло целое поколение режиссеров, способных разговаривать с современным зрителем на одном языке — и не так уж важно, зритель ли это Москвы, Авиньона или Вены. А значит, хороших новостей в ближайшее время стоит определенно ждать и из других европейских театральных столиц: многообещающих дебютантов у нас хватит на добрый десяток европейских фестивалей высшей лиги.