Да, с ремеслом, конечно, имеются проблемы. Вот театр рискнул поставить на малой сцене пьесу молодого автора. Из восьми персонажей трое появляются на сцене на пяток минут. Три реплики – и сиди за кулисами, жди выхода на поклоны. Ни тебе образа, ни даже монолога завалящего. Представляете, как, сидя за кулисами, исполнители таких ролей костерят и пьесу, и её создателя?.. А ещё финал достоин особого упоминания – классический образец Deus ex machina. Героиня всю дорогу не любит героя, но стоило ему показать ей под занавес фокус – в прямом смысле слова, натурально, цирковой, – мгновенно влюбляется. Неоспоримо влияние сериального мышления. Но не всеми же пишущими оно окончательно завладело?..

Теперь переходим к самому главному – к позиции театра. Московские завлиты пьесы провинциальных авторов не читают в принципе, будучи твёрдо уверенными, что Ломоносовых от драматургии быть не может. Завлиты периферийные от столичных коллег отличаются мало. Если автор будет назойливо ходить и ходить, требуя ответа, так ли прекрасно его творение, как он себе представляет, ему в конечном счёте милостиво черкнут пару строк, что-нибудь вроде «Мало действия».

Автор оторопело молчит, представив, что бы сказал на это такой драматург, как, к примеру, Беккет или Ионеско. Ему как-то не хочется доказывать, что поиск физических действий персонажей – это всё-таки прерогатива режиссёра. А задача его, автора, – наивозможно большая плотность перипетий. Плюс яркий по возможности образный язык. Но доказывать что-либо давнишней выпускнице филфака местного пединститута и нет особой нужды – автор ведь прекрасно понимает, что дело вовсе не в «действии».

А в том, что это только при советской власти обком ежегодно требовал постановки спектакля на современную тему. Сейчас никто не командует – зачем же мучиться? Да и как работать с автором, если театр, допустим, находится в Омске, а драматург живёт в Калининграде? По Интернету? А он будет при этом цепляться за каждую свою реплику, твердя, что это в пьесе самое важное. Да ещё и гонорар ему плати. Куда проще взять «молчаливо-покладистого» Островского.

Говорят, что зрители в театре якобы хотят видеть ответы на жгучие вопросы современности. Перехочут! Нам деньги дают, на зарплату худо-бедно хватает, ползала зрителей набирается – чего же ещё желать?..

Театральная афиша в провинции в подавляющем числе случаев неизменна и лапидарна, как «Аз, буки, веди», в особенности в ТЮЗах. Шекспир, Чехов, Островский, Гоголь… Ну Лопе де Вега, сказки для малышей, круг которых опять-таки не блещет разнообразием, и что-нибудь «увлекательное» для школьников типа «Острова сокровищ». Молодёжи в театрах, почти сплошь и рядом поименовавших себя «театрами для детей и молодёжи», смотреть решительно нечего. Времена «Дорогой Елены Сергеевны» скрылись в тумане перестройки. А о том, что «Гамлет» или «Без вины виноватые» откликаются на животрепещущие проблемы бытия современных юношей и девушек, думать наивно. И потому спектакли посещают лишь записные театралы. Для остальной массы народа нынешний театр кафедрой не является. Хотя по определению должен. И мог бы.

Цепь между современным театром и зрителем – нет, не порвана, – но ток по ней не течёт. Хотелось бы верить, что такое положение когда-то изменится. Лет через пять?.. Десять?.. Пятнадцать?

А до тех пор хочется сказать коллегам, перефразируя великих: «Никогда не пишите пьес, особенно комедий. Они никому не нужны. Кроме народа».

Лев БЕРДОН, РОСТОВ-НА-ДОНУ

Литературная газета