Похождения провинциала в столице, или Кое-что о сферической тригонометрии

(Публикуется в авторском варианте) В "Бешеных деньгах" маменька просит своего зятя Василькова помочь дочери Лидии с образованием. - Всей душой рад служить вам, - отвечает Савва, - но чему же я могу учить Лидию Юрьевну? Сферической тригонометрии? но для чего ей сферическая тригонометрия?..

Сферическая тригонометрия действительно существует как наука, с ее помощью спутниковые антенны (!) получают верное направление, определяются точные координаты небесной сферы, происходит преобразование одной системы координат в другую…. Надо полагать, Островский опередил Булгакова, и упоминание сферической тригонометрии в "Бешеных деньгах", конечно, не случайно. Как правило, "Бешеные деньги" режиссеры читают в привычных измерениях, с привычным морализаторским уклоном – как сюжет об "укрощении строптивой" Лидочки Чебоксаровой Саввой Васильковым, взнуздавшим норовистую лошадку.

Александр Кузин, приглашенный на постановку "Бешеных денег"  в Саратовский театр драмы (гастроли которого только что завершились в Ярославле),  не забывает ни о сферической тригонометрии, ни о пятом измерении  Михаила Булгакова. Помните, как Коровьев объяснял Маргарите тайны художественной магии: "Тем, кто хорошо знаком с пятым измерением, ничего не стоит раздвинуть помещение до желательных пределов. Скажу вам более, уважаемая госпожа, до черт знает каких пределов! Я, впрочем, знавал людей, не имевших никакого представления не только о пятом измерении, но вообще ни о чем не имевших никакого представления…"

Александр Кузин блестяще преобразует систему координат пьесы, уводя спектакль от привычных постановочных штампов, наработанных сценой за полтора века.  Преобразует и саратовских актеров, открывая в разнообразной и пестрой труппе истинные таланты, организуя действо в комедийный ансамблевый спектакль. 

 При внешней традиционности постановки драйв спектаклю сообщает изобретательный вектор игровой поэтики. Островский нарушил основной миф русской литературы о герое, который, явившись из столицы, покорял сердце деревенской красавицы. Но и похождения провинциала в столице – сюжет весьма распространенный.  Лидия Чебоксарова (Зоя Юдина) - не сельский дичок, не пушкинская Татьяна и не  "бедная Лиза",  а опытная холодная околостоличная "штучка" в кругу поклонников, охотница на богатого жениха. Рядом с ней  Савва Васильков – грубый, неотесанный варвар, чухломской мужик. Кузин намеренно акцентирует провинциализм, патриархальную отсталость  Василькова в начале спектакля.  Сюжет о провинциале в столице он повернет по-своему.  Два светских жуира, Телятев и Глумов (Александр Каспаров и Андрей Седов)  видят в  Василькове шута горохового, эфиопа, не наученного светскости. На самом деле, настоящие шуты - они, Глумов и Телятев.  Развлекаясь, они задумают "вставить Савву в комедию", выставить его водевильным неудачником, разыгрывая свой сценарий, выдав вахлака из захолустья за владельца золотых приисков. Чем не завидный кандидат в женихи для дочки и маменьки Чебоксаровых?

В начале спектакля нескладный, несуразный Васильков – Александр Кузьмин похож на булгаковского Коровьева, паяца в клетчатых брюках. Клетчатые брюки к концу века давно выходят из моды, являя собой признак сниженного вкуса, либо клоунады. Вспомним, как Чехов не принимал модного красавца Тригорина-Стансилавского в элегантной белой тройке. Чехов заметил, что его Тригорин носит клетчатые панталоны.  И усилил травестию клетчатыми брюками Шарлотты. Потому не все так просто в истории влюбленного предпринимателя Саввы Василькова. "Эфиоп" с высшим образованием, знающий толк в сферической тригонометрии?  Варвар, отлично владеющий французским, знающий  по-гречески и по-татарски, бывающий в Лондоне по делам, осваивающий достижения инженерной мысли на Суэцком канале?!!   Вряд ли предприниматель Васильков разгуливал по Лондону в клетчатых брюках.

Савва – Александр Кузьмин - в спектакле Кузина простодушен только с виду. Он честен, открыт, но играет куда профессиональнее, чем его шулеры-спутники. С каждой картиной внешний вид Василькова меняется, как меняется и он сам. Аляповатость исчезает, манеры становятся изящными, костюм отмечен стилем и вкусом, в отличие от помятых и пыльных арлекинов Телятева и Глумова. Столь же последовательно, как и хозяин, меняется хитроватый камердинер Саввы, на деле, управляющий его делами Василий (Василий Ерофеев), точно опытный актер, меняющий свои костюмы – от лакейской ливреи, кожаной куртки и галифе автомобилиста до фрака с бабочкой.

В Савве бушуют эмоции и порывы. Он наделен обаянием и огромной внутренней стихийной силой, которой покоряет и захватывает зрителей герой Александра Кузьмина. Он может взгромоздить на свои плечи и доставить лакея старшей Чебоксаровой по ее первому требованию, или устроить из ревности дуэль на пистолетах с Кучумовым или Телятевым… Он стреляет, сбивая с головы Кучумова котелок. Что это? Игра страстей? Порывы? Или комедия, которую разыгрывает Савва? Комедия, в которой исчезают остатки его  пылкой натуры.  Он умеет взнуздывать свои страсти. "Будь, что будет, но из бюджета я не выйду". Это его охранительный талисман. 

Телятев и Глумов – арлекины сцены, джокеры, игроки, конферансье…Так кто же попадет в комедию? Савва, или арлекины-джокеры, ее задумавшие? Их профанирующий смех сопровождает зрителей вплоть до финала.  По замыслу режиссера, это бесы, создающие провокативное пространство. Шуты без бубенчиков.  Есть и третий шут – князь Кучумов (Виктор Мамонов), мягкий, добродушный, любвеобильный сладострастник, пребывающий в непрерывном "дядюшкином сне". Вся троица взялась не иначе, как из свиты Воланда (и роли легко расходятся! – Телятев – Азазелло, Глумов – не ложный Коровьев,  Кучумов – Бегемот).  Но и  Кузин – как постановщик и профессор сферической тригонометрии - не менее хитроумный провокатор, который держит зрителя в постоянном напряжении.

Глумов, герой "Мудреца" и "Денег" -  шахматный игрок, «наперед просчитывающий свои шаги». Но ведь и Васильков «шутит и играет с человеческими страстями и слабостями». Впрочем, в спектакле страсть к «розыгрышу, игре и комедии» живет в каждом. И в маменьке, иронично и тонко сыгранной Евгенией Торгашовой, и в камердинере Саввы.  Живые человеческие чувства для Саввы  предмет разве что романтических любовных историй. Он окончательно освобождается от них.  Очаровательная жена нужна ему не как душа и собеседница, но как необходимый предмет для его презентаций в обществе. Впрочем, несмотря ни на что, зрители давно полюбили Савву всей душой, им нравится даже его "бюджет", его благотворительность под маской сурового урока. Жену-мотовку надобно хорошенько проучить. И Савва - с ног до головы в белом, в черных очках, новоевропейский делец  (зал охотно схватывает этот пародийный облик) приходит как судия и спаситель к своей разорившейся женушке.  Вот он, урок сферической тригонометрии, который Савва  дает Лидии Чебоксаровой! 

Лидочка привычно  каялась в финале "Бешеных денег"и соглашалась исправиться в чухломской деревне.  Кузин нисколько не верит ни в ее покаяние, ни в ее перевоспитание. Вот Лидочка (Зоя Юдина) покорно и жертвенно повяжет крестьянский платок, склонит перед мужем поверженную голову, произнесет  заученные слова об ошибках юности. Чем не покаяние? Однако Островский, как сегодня отчетливо видно,  вовсе не сентиментален, и даже  в своих нравоучительных монологах он  жесткий ироник. Финальный монолог Лидочки  -  абсурд сентимента и путь к женскому рессентименту. 

    Мне нужно о многом поплакать! О погибших мечтах всей моей жизни, о  моей  ошибке,  о  моем  унижении.  Мне надо поплакать о том, чего воротить  нельзя.  Моя  богиня   беззаботного  счастия  валится  со  своего пьедестала,  на  ее  место становится грубый  идол  труда и промышленности, которому имя бюджет.  Ах, как мне жаль бедных, нежных созданий, этих милых, веселеньких  девушек!  Им  не  видать  больше изящных, нерасчетливых мужей! Эфирные  существа,  бросьте  мечты о несбыточном счастье, бросьте  думать о тех, которые изящно проматывают, и выходите за тех, которые  грубо наживают и называют себя деловыми людьми… 

А через секунду вполне деловито добавит, что ей выгодно предложение Василькова, подчеркнув слово выгодно.Кузин  ставит финальную сцену как фарс. Игра не кончена. Властный жест, которым Лидия подхватит Василькова под  руку, уводя его в "даль светлую", достаточно саркастичен.

Есть в спектакле и скрытый биографический отсвет. В какой-то мере Кузин ставит спектакль и о себе, провинциале, покорившем  театральные столицы, ставшем известным в стране и мире, ставящем в Петербурге, за рубежом. И  совсем  немного в Ярославле. Если бы его Васильков жил в нашем городе, он наверняка бы сказал, сославшись на известного героя:  «Нас, ярославских, голыми руками не возьмешь!"…

  Маргарита ВАНЯШОВА, доктор филологических наук, профессор Ярославского театрального института.

Северный край

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе