Водевиль Соллогуба «Сотрудники» постигла странная судьба: его просто проигнорировали после премьеры в 1855 году в Александринском театре. Впервые после долгого забвения пьеса была извлечена на свет лишь в 1996 году — ее инсценировали под «коммерческим» названием «Столичные любовники» в антрепризном театре «МЕЛ» (постановка «жива» до сих пор). В 1998 году водевиль был поставлен на сцене Щукинского театрального училища. Да, ещё, кажется, водевиль ставился в одном из подмосковных драмтеатров… Вот, пожалуй, и всё.
Пролежав под спудом забвения полторы сотни лет, пьеса свежести не утратила. Она симпатична как комедия положений. Но в постановке «вольтерь- янца» Валерия Сторчака этот водевиль приобрел чистую огранку маленького драматургического шедевра.
Почему же такой благодатный материал, как «Сотрудники», до сих пор был обойден вниманием режиссеров? Манкирование Соллогуба, плодовитого и талантливого писателя, не понятно, если не принимать во внимание одно обстоятельство. Владимир Соллогуб имел удовольствие жить в пору, когда литература вместе с реализмом начала обретать модную «социальность» и обличительность, демократизм наступал — чтобы вытеснить аристократизм. В ту эпоху разлома граф Соллогуб, как истинный аристократ, остался верен себе. Пережил славу, равную славе Пушкина, Лермонтова и Гоголя. Пережил и литературное бесславие — под прессом демократической критики. Пушкин погиб на дуэли, Лермонтов повторил его судьбу. Чем закончилась принципиальная размолвка Гоголя с набравшей силу демократической журналистикой, мы знаем… Писательское имя Соллогуба еще при жизни и после смерти старательно стиралось из анналов. Сегодня обывателю его имя почти неизвестно.
Режиссёрский «раскоп» Валерия Сторчака не просто вынул скелет литературного произведения — случилась явная реабилитация крупного писательского таланта. Соллогуб, очевидно, был к тому же прозорлив. Водевильное «простодушие» в его саркастических афористичных текстах — лишь дань литературной форме.
В постановке «Пьеса для Аделаиды» в Камерном театре соблюдено равновесие: лирике и дискуссиям отмерено поровну.
О сюжете вкратце. Аделаида (актриса Татьяна Губанова) — дама сентиментальная, легкомысленная, но не чересчур. Она тайно и платонически встречается с модным петербургским журналистом Ухаревым (Сергей Вершинин). Муж Аделаиды, Грознов (Олег Курлов) — чиновник. И ему, как уж в России заведено, «по карману» любая блажь, коль уж он решает ради жениных именин пригласить двух сотрудников — Ухарева и Олеговича (Николай Басканчин), московского литератора, в качестве «литературных рабов». Написать-то нужно безделицу: «…шутку, водевильчик или картинку с куплетами». Но не учел «заказчик», что приглашенные «борзописцы» — непримиримые антагонисты. Питерец Ухарев — «западник», демократ, либерал, интеллигент, и, кажется, еврей. А москвич Олегович — «славянофил», патриот, «охотнорядец», коллективист и, возможно, русский. Конфликт обостряется двумя факторами: полной литературной несостоятельностью «сотрудников» и захватившей всех любовной неразберихой. Поскольку в имении, находящемся ровно между Петербургом и Москвой, проживает еще и юная сестра Аделаиды — Ольга (Наталья Качалкина). Катализатором интриги становится любовное письмо. Попадая не в те руки, путает все карты. И — пошло-поехало…
В сценическое действие введены рыжий петух породы «маран» и целый выводок цыплят-переростков. Споры литераторов, таким образом, переходят в область веры: что появилось раньше, курица или яйцо? Да как вам будет угодно! Забавно наблюдать, как некоторые сцены дают «равнение» на дрессированного петуха, в то время как эта рыжая бестия с намерениями, понятными одному лишь Богу да режиссёру, прохаживается вдоль первого ряда, а то и прямо вскакивает на колени к ошарашенным зрителям. Публика понимает: постановка с эффектом интерактива.
Темп спектакля искусственно непостоянен, с растущей динамикой. Действие начинается — занавес неуклюже падает на пол. Зритель почти раздражен: что за ерунда?! Занавес движениями фокусника «прибирает» приказчик Грознова Прохор (Андрей Исаенков). Публика отмирает: ну, ладно, ловко обыграли заминку. Пошёл спектакль: Аделаида кормит цыплят, ведет женский тет-а-тет с сестрой Ольгой, все кажется как-то вяло, сбивчиво… Вот является Грознов — личность незаурядная в том смысле, что чует, где можно потрафить, а где нужно взять за грудки… Действие переходит на новый виток: «курятница» Аделаида меняется на глазах, вот она уж и — грозная владычица, а муж-то ее, чиновник — домашний подкаблучник… А Ольга, вчерашняя институтка, искусством обмана, оказывается, владеет не хуже любой кокотки. Да и Аделаида — не промах, супруга оплести ей не трудно даже в такой щекотливой ситуации, когда любовник, по собственной фантазии мужа — как подарок на именины: с доставкой на дом.
Любовно-семейные перипетии истории, при всей их водевильной глупости, увлекают страшно. Захватывающе интересен каждый актёрский образ и весь ансамбль в целом. То ли кастинг чрезвычайно удачный, то ли режиссёр смог вытащить из труппы Якунина ровно столько, чтобы в результате сложений-умножений получился стопроцентно — идеальный персонаж для идеальной буффонады… Интересно наблюдать и за развитием «идейной» линии: в спорах «западника» и «славянофила» истина не рождается, а вот юмор высекается крупными искрами. Для труппы и режиссёра текст Соллогуба — просто «море разливанное». Графу хвала: он был мастером речевых портретов. Чего стоит реплика Олеговича: «Тут трудолюбивый селянин, потомок славных варягов (подумав) … а может, и чуди… а может, и веси… а может, и мери… как бы то ни было… русский селянин нагнулся над сохой, и шепчет себе народные, коренные, неиспорченные слова»…Или летучая фраза в устах Ухарева: «А вы думаете, что бездарность ученая — не та же бездарность? ».
Веселиться — так на всю катушку! Чего только нет в этом спектакле: и цирк с бутафорией, и виолончелистка, и эксцентрика (Олегович, предлагая кулачный бой, подворачивает рукав — а рука по локоть — в наколках), и оглушительная пальба из пистолетов… И вот уж вихрь спектакля совсем закружил публику, подводя к итогу: все эти разговоры и интрижки — одна лишь неизбывная пошлость, господа…
Но финальная сцена — как прыжок в космос. Здесь все: и наши, и не наши, и уж совсем-совсем не наши, поющие звучный мусульманский нашид, сливаются в одном гармонично аранжированном вокализе. Тема — «Ой, цветет калина». Красиво… Занавес.
Автор Владимир Соллогуб и режиссёр Валерий Сторчак выступили «сотрудниками», говорящими на одном языке. Театральное взаимопонимание достигнуто — через полторы сотни лет.
Татьяна Короткова
Газета "Завтра"