Всего несколько слов в честь Анатолия Эфроса

Один из лучших его телеспектаклей назывался  «Всего несколько слов в честь господина де Мольера». 
Всего несколько слов скажу и я – в честь…  нет, не 90-летия постановщика этого спектакля, отмечаемого сегодня (это только повод), – в честь того искусства, которое он нам подарил. 

Несколько очень личных слов, потому что спектакли Эфроса, его книги были обращены не вообще к зрительному залу, а к каждой личности отдельно, сердцу, душе.

Первым моим эфросовским спектаклем был «Мой бедный Марат» по пьесе Арбузова... Три молодых лица во весь задник, три лика времени. На сцене тоже трое молодых – Марат, Леонидик и Лика. Ленинградская блокада, 1942 год. Любовь, классический треугольник. С первых же реплик ухо улавливало какую-то общую, раньше не слышанную нигде ни у кого интонацию спектакля. Какую-то странную, но завораживающую мелодию. Недаром многие потом говорили, что спектакли Эфроса – это как музыка. Их нельзя рассказать.

...Война кончается, а любовь не уходит, и оказывается, что всё ещё сложнее, чем в ту романтическую пору на фоне трагических событий. Это был спектакль о поколении наших родителей. Про то, как сложно, запутанно всё было у них. Ну, почти как у нас теперь. Режиссёр вместе с актёрами – Алексеем Збруевым, Ольгой Яковлевой и Львом Круглым – вынимал на поверхность такие потайные кружева человеческих отношений, от которых невозможно оторваться. Это была совершенная правда жизни, ни ноты фальши и в то же время высокая лирика, пронзавшая навылет. При этом было непонятно, в чём секрет этого слияния. Швы отсутствовали, что и приводило в восторг...

А потом удалось посмотреть «104 страницы про любовь» Эдварда Радзинского с незабываемой Ольгой Яковлевой, «Снимается кино» того же Радзинского с непривычно драматичным Александром Ширвиндтом и, наконец, потрясающего булгаковского Мольера, который через несколько лет превратится в легендарный телеспектакль «Несколько слов в честь...» с Юрием Любимовым в главной роли. Это были  разные постановки, которые объединяло одно – человечность. И я в числе сотен и тысяч зрителей стал, как теперь говорят, фанатом театра Эфроса, которого вскоре... уволили с должности главного режиссёра московского Театра имени Ленинского комсомола.

Партийные идеологи его не любили. Хотя он не был диссидентом, не давал острых интервью, не модернизировал классику. Но он был чужим и чуждым. И не был дипломатом, не умел налаживать контакты с начальством. Умел только одно – ставить спектакли.

Ему милостиво разрешили взять с собой с десяток близких ему актёров и перейти очередным, но не главным режиссёром в театр с менее обязывающим названием – Театр на Малой Бронной. И тут снова не могу обойтись без личных впечатлений, потому что пережил в этом зале самое большое потрясение в своей зрительской жизни. Это была гоголевская «Женитьба». С первых же реплик в зале возник смех. Оказывается, Гоголь – это очень смешно! И публика хохотала, и я вместе с ней. Но чем дальше, тем чаще смех замирал, потому что Агафья Тихоновна Ольги Яковлевой была вовсе не сдобной купеческой дурочкой, засидевшейся в девках. И нелепые до смешного женихи существовали каждый со своей болью и тоской. А потом возник знаменитый эфросовский финал, изображающий неосуществившуюся свадьбу. Зазвучали колокола, и невеста в подвенечном платье, и жених во фраке, и все остальные персонажи с нарядными детишками впереди стали медленно и торжественно двигаться к авансцене. И в этот момент стало так пронзительно жаль всех этих несчастных со всеми их жалкими, но такими человеческими мечтами и стремлениями! И не только их, но и всё человечество, которое каждый день запутывается в своих страстях, глупостях, комплексах. И комок подскочил к горлу, и слёзы было невозможно удержать. Пришлось выбежать из зала, не дождавшись шквала аплодисментов. Стыдно же – взрослый мужчина... Теперь не стыдно. Потому что это были такие «гоголевские» слёзы, вызванные спектаклем гениального Эфроса...

 
// Александр Урес, театровед
Автор
// Александр Урес, театровед
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе