«Я спросил Кирилла Серебренникова, о чем этот спектакль»

Режиссер Вадим Абдрашитов — о ремейках своих картин, дефиците хорошей драматургии и о том, почему нам пока не видать «новой русской волны».

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Анна Исакова

29 августа IV международный фестиваль «Край света» в Южно-Сахалинске подвел итоги. Накануне церемонии закрытия корреспондент «Известий» встретился с председателем жюри — классиком отечественного кино Вадимом Абдрашитовым.

— На пресс-конференции перед открытием фестиваля вы сказали, что надеетесь «увидеть много достойного кино». Ваши ожидания сбылись?

— Безусловно! Мне очень понравилось, как Алексей Медведев (программный директор фестиваля. — «Известия») составил программу. Не погрешу перед истиной, если скажу, что нам не хватило призов, чтобы отметить все картины, которые этого заслуживали. Было много интересных фильмов, чрезвычайно разных и по стилю, и по содержанию. Я видел живых людей, это самое главное. Именно их присутствие, их жизнь на экране и может по-настоящему волновать. Если говорить обо мне как о зрителе, мне важно поставить себя на место персонажа. Только когда возникает эмоциональный интерес, я начинаю анализировать отдельно работу режиссера, оператора или сценариста.

— Примерно половина конкурса фестиваля — это российские картины. Сейчас говорят, дела в нашем кино стали чуть лучше. Ваше мнение?

— Есть прорывы смысловые и творческие, но лично у меня нет ощущений, что образуется новая волна или какое-то направление, объединенное общей художественной идеей. Каждый работает сам по себе — и это нормально для художника.

Тем более дефицит литературно-драматургического материала (а это главная проблема нашего кино) всё равно остается. С одной стороны, сама текучесть, сложность современной жизни мешает работе драматурга. Но не менее важно, что сейчас кинематограф и театр чрезвычайно инфантилизированы. Законодательство таково — люди с хотя бы минимальным жизненным опытом, то есть уже имеющие за плечами одно высшее образование, не могут получить бесплатно второе высшее образование и обходят ВГИК и ГИТИС стороной. Мы (я сейчас говорю от лица преподавателей этих вузов) пытаемся эту ситуацию изменить, но пока безрезультатно.

— Грубо говоря, режиссеры и сценаристы настолько молоды, что не могут снимать хорошее кино?

— Типичный абитуриент ВГИКа сейчас — это вчерашний школьник. К нам приходят молодые, симпатичные, толковые ребята, иногда даже талантливые. Но их жизненного опыта не хватает, чтобы осмыслить происходящее вокруг. В этот период жизни каких-нибудь 5 лет — это колоссальная разница. Когда мы учились, на смыслообразующие специальности — режиссуры и сценарного дела — поступали уже взрослые, состоявшиеся люди. Мне было тогда 25 лет, и я был далеко не самым возрастным... Обучение может помочь воспользоваться накопленным багажом знаний и чувств, но не искусственно обогатить учащегося. Пока мы эту проблему не решим, никаких нам новых волн не видать.

— Есть ли сейчас наследники вашего с Миндадзе социально-психологического кино?

— Честно говоря, я не понимаю, что такое «социальное кино». Любую картину, которая адекватно описывает нашу реальность, а не выдуманные авторские миры, можно назвать социальной. Безусловно, такие фильмы у нас есть, в том числе и в программе фестиваля «Край света».

— Многие среди последователей кино Абдрашитова–Миндадзе называют Алексея Мизгирева. Он, к слову, взял Гран-при здесь, на Сахалине, 2 года назад.

— Да, мне рассказали. Весьма шумная была победа (смеется). Мне кажется, Мизгирев (даже когда учился у меня в мастерской) был и остается отдельной самостоятельной фигурой. Всё, что он делал и делает, —это одна и та же последовательная и оригинальная художественная стратегия. Если и есть какое-то влияние наших с Миндадзе картин, то оно скорее косвенное.

— Оксана Бычкова («Питер FM», «Еще один год») давно работает над ремейком вашей картины «Слово для защиты». Как вы к этому относитесь?

— Благожелательно, конечно. Это же вечная тема — две истории любви пересекаются где-то в одной точке и меняют траектории друг друга. И если у Оксаны получится не просто пересказ старого сюжета, а рассказ о конкретных людях в конкретное время, наполненный обстоятельствами сегодняшнего дня (а именно это интересовало нас тогда с Миндадзе), то я буду только рад.

— Вы знаете, что в «Гоголь-центре» готовится постановка по мотивам вашего фильма «Плюмбум, или Опасная игра»?

— Да, конечно. Когда еще только затевалась эта история, я задал Кириллу Серебренникову, худруку театра, вопрос: «О чем будет этот спектакль?» — «Про того же мальчика Руслана, но в наши дни». Но это всего лишь сюжет. Сам этот очень условный мальчик не так уж важен, как те смыслы, которые за ним стоят. Что это будут за смыслы в новой версии? Серебренников обещал, что режиссер Глеб Черепанов разберется. Насколько мне известно, работа над спектаклем затормозилась. Наверное, на вопрос «о чем?» пока найти ответа не удалось.

— У «Гоголь-центра» был удачный пример такого рода — спектакль «Братья» по мотивам «Рокко и его братья» Висконти органично перенес сюжет в наши дни.

— «Братьев» делал как раз Мизгирев — я видел эту постановку. Действительно, фильм и спектакль говорят про совершенно разные вещи — времена, страны и людей. Хотя сюжет остался тот же — семейная сага про провинциалов. Знаете, в последнее время ремейков появляется всё больше и больше. И не всегда из-за каких-то финансовых соображений. Молодые режиссеры просто не находят способа драматургического выражения современности, берутся за проверенную схему. Иногда что-то из этого получается, но далеко не всегда.

— В феврале в одном из интервью вы обмолвились, что у вас в разработке два режиссерских проекта. Что с ними сейчас?

— Один, более дорогостоящий, на сегодняшний день никак не обеспечен финансово. Что в отношении второго — в течение осени должно решиться. В обоих случаях это современный материал и в основе имеет прозу современных писателей.

Николай Корнацкий

Известия

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе