Архитекторы, урбанисты и психолог — о том, каким должен быть город для детей и родителей
15 августа 2022 ● Афиша Daily
Дети в Москве: что не так.
Фото: AFA
Архитекторы, урбанисты и психолог — о том, каким должен быть город для детей и родителей
Для счастья человеку важна правильная городская среда. В рамках спецпроекта о жизни в Москве с детьми в 2022 году мы поговорили с архитекторами, психологом и исследователями города о том, как строятся комфортные городские пространства для детей и родителей.
Мария Соколова
Детский психолог AFA, инициатор проекта «Хочу гулять»
Тамара Варламова
Архитектор, директор по развитию AFA Consulting
Даниил Хлебников
Главный архитектор проектов Strelka CA
Екатерина Гольдберг
Cоосновательница студии Orchestra Design
Александра Бочавер
Директор Центра исследований современного детства, Институт образования НИУ ВШЭ
Как изменилось взаимодействие детей и города за последние десять лет?
Александра Бочавер: Окружающие пространства (и природа, и город) в разные исторические периоды играют для детей и подростков разную роль. Мои сверстники, например, вспоминают себя в детстве прыгающими по крышам гаражей, а нынешним городским детям такой способ проводить время совсем не близок.
Сейчас подростки получают возможность проводить время отдельно от родителей, и они либо ходят в кафе, если на это есть деньги, либо сидят в теплых торговых центрах, подсоединяясь к бесплатному вайфаю. Иногда гуляют по обустроенным паркам, которых в Москве стало так много. При этом исследовательское поведение тинейджеров на улицах практически не реализуется.
Мы опрашивали взрослых людей о том, чем они занимались на улицах в свои 14–15 лет, когда начали гулять по городу одни. И они рассказывали, например, как мастерили самодельные самокаты из того, что нашли на помойках. Для современного подростка это абсолютно нетипично. Процесс по «окультуриванию» и присвоению неочевидных пространств — чердаков, заброшек, подвалов — как будто сходит на нет.
Есть противоположный крен в сторону присвоения подростками культурно-образовательных или потребительских пространств, которые предлагают какие‑то приятные и безопасные стимулы. Это могут быть музеи, ТЦ, магазины или кафе.
Похоже, что детское представление о безопасности в городе радикально изменилось по сравнению с тем, что было 20 лет назад.
Есть впечатление, что совладание с вызовами раньше было ценнее для подростков, казалось более привлекательным. Сейчас дети будто более пугливы и меньше хотят рисковать. Что важно, они не хотят ничего портить — вандализма на улицах стало меньше, мы практически не видим разрушенных детских площадок, испорченных автомобилей и прочего. Из этого можно сделать вывод, что подростковая агрессия сменяется подростковой депрессией и саморазрушающим поведением. И эта тенденция, на мой взгляд, отчасти видна и во взаимодействии с городской средой.
В целом окружение подростков стало более упорядоченным и разнообразным. Такого многообразия структурированного досуга, как сейчас, раньше не было. Сейчас детям зачастую неинтересно играть на улице.
Как создать пространство, где будет интересно и детям, и взрослым?
Мария Соколова: «Мы давно мечтали создать пространство, где и детям, и взрослым будет интересно проводить время вместе, — с того момента, когда увидели, что есть запрос на осознанный детский досуг, который может быть в удовольствие не только ребенку, но и взрослому. В этот момент возникла потребность в исследованиях. Сначала нужно найти ответы на вопросы: как ребенок вообще развивается во время прогулки? Что на площадках является развивающим, а что не работает? Нужен ли там ландшафт и можем ли мы это доказать?
Такие вопросы задавались со всех сторон, поэтому появилась потребность все это аккумулировать, установить взаимопонимание и коммуникацию с родителями и заказчиками. И какие‑то вещи, в которых мы уже убедились как ученые, транслировать дальше в архитектурные решения. Так появился проект «Хочу гулять». Там собраны и серьезные научные исследования, и какие‑то легкие вещи, которые вдохновляют на качественный совместный детско-родительский досуг.
Когда мы начали проектировать детские площадки, то столкнулись с тем, что потребность в движении взрослых и детей там реализуется, а потребность в эксперименте — нет. Мы начали думать, как это можно исправить.
Еще на площадках часто бывают всякие приспособления для игры, но очень мало объектов для совместной деятельности взрослого и ребенка или детей разных возрастов.
И для этого мы придумывали игровое оборудование, в которое ребенок не может поиграть один, — ему нужен партнер.
Тамара Варламова: Когда мы проектируем и строим главную площадку микрорайона, то на уровне зонирования закладываем решения, которые способствуют общению и совместной деятельности. Например, водные зоны — это как раз то место, где происходит больше всего взаимодействий с помощью взрослых. Именно там, на ручье, можно встретить папу, который изначально должен был помочь ребенку, а в итоге сам так увлекся, что играет. Так реализуется принцип взаимодействия и диалогичности, когда устанавливается контакт между различными возрастами и интересами.
Даниил Хлебников: Сегодня набирает популярность плейсмейкинг. Активно развиваются краудсорсинговые программы, ориентированные на создание пространств для детей. Например, при разработке стратегий пространственного развития для городов мы вовлекаем жителей с помощью краудсорсинговой платформы «Чего хочет город». Люди делятся идеями о том, как сделать среду комфортной и интересной для каждого. Многие предложения касаются потребностей детей и родителей. Жители хотят видеть больше районных детских площадок и досуговых центров, а также удобный общественный транспорт для поездок с коляской.
Помимо перечисленных инициатив, повысить комфорт детей и родителей поможет понимание специфики жизни в районе. Решения можно найти через партисипаторное проектирование или процедуру Шаретт — мозговой штурм, когда идеи одной группы передаются для обсуждения следующей группе и так далее.
Как родительская тревожность влияет на отношение детей с городом?
Александра Бочавер: Сегодня родители находятся под очень сильным социальным давлением. Им постоянно говорят: того, что ребенок одет, обут и накормлен, уже недостаточно, чтобы быть хорошим отцом или матерью. Нужно формировать надежную привязанность, базовое доверие, быть вовлеченным и эмпатичным, уважать ребенка, понимать, с кем он или она общается, как учится и как проводит свободное время, в какие игры играет и какие сайты посещает и так далее.
Большое количество подобных идей настойчиво предлагается современным родителям из самых разных источников. Это не может не порождать тревогу насчет своего родительства, особенно у тех взрослых, кто действительно старается.
Медиа и рынок предлагают инструменты, чтобы эту тревогу снять. Например, говорят: «Город очень опасный, с вашим ребенком может случиться все что угодно, а вы даже не будете знать, где он. Но у нас есть решение: приложение, которое можно установить на телефон ребенку и всегда отслеживать, где он находится. Смотрите, как удобно и безопасно».
Тревога родителя сначала искусственно усиливается, а потом предлагаются способы для ее снижения.
Независимая мобильность детей тесно связана с тем, как воспринимают свой район родители, — считают ли они его опасным или безопасным. Если им район представляется небезопасным (из‑за поведения водителей, соседей, по другим причинам), то ребенка позже и с большим беспокойством отпускают гулять одного. И это влияет на то, как дети воспринимают городское пространство. Тревожность подростка тоже возрастает. Они становятся более бдительными и, следовательно, менее активными.
Как формируется детское восприятие городской среды?
Александра Бочавер: С определенного возраста ребенок начинает ходить из школы домой, затем — на кружок, подготовительные курсы или занятия спортом. Если семья не очень ориентирована на образование, эти перемещения будут больше связаны с поддержанием отношений, друзьями, досугом. А там, где высока ценность образования, у ребенка со временем появляется интенсивная культурная и образовательная жизнь в каждой локации. Улица же для него становится похожей на тоннель между точками A и B.
В результате к подростковому возрасту дети нередко воспринимают город как промежуточное пространство между значимыми местами.
Например, мой пятнадцатилетний ребенок и его друзья не знают толком названий улиц, по которым ходят, притом что они активно пользуются общественным транспортом и навигатором. Современные дети не задумываясь делегируют гаджетам часть задач, которая им неинтересна. В то же время у них могут быть любимые места, про которые они знают все.
Чего ждут от города подростки?
Мария Соколова: Почему в городе так много площадок для детей? Они буквально в каждом дворе. Потому что дети еще слишком маленькие, чтобы уходить от дома далеко самостоятельно. С нуждами подростков все уже не так очевидно. Кажется, что им никакая специальная инфраструктура не нужна, — они гуляют по городу и ищут приключения себе на голову вполне самостоятельно. До недавнего времени нам вообще не очень было понятно, что им нужно на самом деле: пространства для занятий спортом, места для общения или для игры?
Мы по-прежнему мало понимаем, какими должны быть пространства для подростков, но сегодня очевидно, что они нужны.
За последние пять лет появилось несколько прекрасных проектов, которые решают этот вопрос, создают пространства для подростков по всей России с участием самих ребят. Соучаствующее проектирование — это вообще-то очень подростковая история. Никто лучше подростка не подскажет вам, что именно ему нужно.
В Казани есть очень крутой центр экстремальных видов спорта «Урам», созданный с участием подростков, спортсменов и других будущих пользователей. Эти подростки уже выросли, и теперь они сами ведут этот проект. Они не просто менеджеры, а люди, которые выросли на этой истории. И они в результате действительно хорошо понимают, как работать с подростковой аудиторией.
Какие города в России и в мире самые комфортные для детей и родителей?
Даниил Хлебников: Некоторые регионы России достигли больших успехов в благоустройстве. Можно выделить Нижний Новгород и Ивановскую область, в частности города Палех, Кинешму, Юрьевец. И таких примеров становится все больше, потому что они не только создают комфортную среду для местных жителей, но и привлекают туристов в регионы.
Мария Соколова: Самый яркий пример города, дружелюбного к родителям и детям, — Фрайбург
.
Сейчас в этом городе невозможно купить квартиры. Но не потому, что недвижимость там супердорогая, а потому что оттуда просто никто не переезжает.
Они изначально взяли все важнейшие критерии для детско-родительской среды, заложили их в проект и строили город уже с учетом этих вещей.
Тамара Варламова: Там есть несколько экспериментальных кварталов, где как раз учитываются все главные критерии качества жизни для детей и родителей: безопасность, наличие инфраструктуры, связанной со здравоохранением и образованием, партиципация (возможность детям участвовать в принятии решений, которые их касаются). Следующий критерий — это игра, культура и досуг. Затем — доступность в значении инклюзии. А завершает все экологичность и близость к природе. Это подразумевает не только экологичность материалов, но еще и возможность непосредственного контакта с природой.
Мария Соколова: Эти идеи реализуются не только во Фрайбурге. Есть такие прекрасные примеры, как Вена, Цюрих, Оттава, Веллингтон, Ванкувер. Но открывает топ дружелюбных городов для детей и родителей все же Фрайбург, потому что этот город изначально создавался с учетом потребностей детей и родителей. К тому же там регулярно проводятся замеры — как работают конкретные решения. Это позволяет разрабатывать и улучшать городскую инфраструктуру. Например, в результате одного из исследований выяснилось, что родители голосуют за введение водного оборудования на придомовых площадках, и вот в пятилетний план развития города заложены водные площадки в каждом новом дворе.
Что дадут детям инклюзивные проекты в регионах?
Екатерина Гольдберг: Мы сейчас работаем над проектом инклюзивного детского сада в Белебее, в Республике Башкортостан. При его создании мы хотели более подробно поработать с темой образовательного ландшафта.
Так получилось, что на территории исторического квартала, в котором будет располагаться наш садик, всегда развивались прогрессивные форматы образования. Белебей находится на Сибирском тракте, старинном сухопутном маршруте, который пролегал через Сибирь и достигал Китая. Из‑за его выгодного географического положения туда приезжали купцы из других регионов России. Они запускали проекты, которые покрывали нужды местного населения в медицине, просвещении и культуре.
Например, чтобы решить проблему качественной медицины в отсутствие университетов, они приглашали известных врачей из Казани и запускали короткие курсы по подготовке медицинского персонала. Потом они решали вопрос женского образования, потому что в те времена еще не предполагалось, что женщины могут посещать гимназии. В доме народных собраний начали показывать спектакли, в издательстве выпускать материалы про районные здравницы для путешественников.
Нас очень вдохновило, что Белебей был таким прогрессивным.
Мы почувствовали, что можем поработать с направлением Learnscape, где общественные пространства превращаются в места для образования, и продолжить эту традицию белебейских купцов.
Весь квартал у нас становится зеленой средой для неформального образования. На площади расположится павильон для проведения школьных занятий, мастер-классов белебейских мастеров и культурно-просветительской программы; в зеленой зоне инклюзивный сад для отдыха, игр и общения, в пространстве старого стадиона — современная спортивная зона.
Инклюзивный сад стал важной частью проекта, потому что в шаговой доступности от проектной территории много образовательных учреждений, во всех них есть инклюзивные классы. А еще рядом есть интернаты для особенных детей.
Мы хотели создать пространство, где дети с особенностями развития интегрируются в образовательную среду города.
Первая задача была в том, чтобы эти школы с инклюзивными классами могли проводить часть занятий на природе. Второе — чтобы дети из обычных школ и интернатов могли вместе заниматься. И третье — сделать так, чтобы семьи с особенными детьми могли проводить время на этой детской площадке. Самая главная цель — это пригласить родителей с особенными детьми в общественные пространства. Они часто себя чувствуют некомфортно, не знают, как правильно организовать взаимодействие своих детей с внешним миром. И нам было очень важно показать через свой проект, что есть НКО и педагоги, которые готовы работать не только на близлежащие детский сад и школы, но и на более удаленные районы, поскольку город небольшой. К сожалению, не в каждом городе есть такая возможность, но мы надеемся, что Белебей создаст хороший опыт, который может использоваться и другими городами.
Разумеется, в Москве уже есть хорошие инклюзивные проекты. Но их все еще недостаточно. Например, есть инклюзивные площадки в саду Баумана или на ВДНХ, но это все должно работать локально, на уровне каждого района.
Есть программа «Мой район». По ней может быть проделана работа по адаптации учебных пространств для нужд разных детей.
Сейчас нам очевидно, что инклюзивных учреждений не хватает во всех городах.
Поэтому и было так удивительно, что в Белебее инклюзивные классы есть абсолютно в каждой школе. Очень важно, чтобы для таких проектов было государственное финансирование, ведь сейчас большая часть таких инициатив реализуются только на частные пожертвования.
Как эффективно работать с горожанами при создании детско-родительской среды?
Даниил Хлебников: Предлагая решение по обустройству какого‑либо общественного пространства, важно узнавать мнение всех горожан, которые могут стать пользователями этого места. Ориентируясь лишь на одну группу людей, можно получить городской конфликт.
Например, в одном проекте по благоустройству дворовой территории мы спросили жителей, нужна ли лавочка и урна у подъезда. Мнения разделились, потому что у людей разные сценарии жизни и использования конкретного пространства. Кто‑то считал, что у лавочки будет собираться молодежь и мешать спать, другие — что на лавке будет удобно ждать такси.
То же самое — при строительстве детской площадки у жилых зданий: нужно узнать мнение всех, потому что кому‑то важно иметь место для прогулок с детьми, а кому‑то будет мешать шум под окнами. Поэтому в своих проектах мы стремимся разрабатывать компромиссные решения, которые будут учитывать потребности и интересы всех горожан.
Архитекторы, урбанисты и психолог — о том, каким должен быть город для детей и родителей
Для счастья человеку важна правильная городская среда. В рамках спецпроекта о жизни в Москве с детьми в 2022 году мы поговорили с архитекторами, психологом и исследователями города о том, как строятся комфортные городские пространства для детей и родителей.
Мария Соколова
Детский психолог AFA, инициатор проекта «Хочу гулять»
Тамара Варламова
Архитектор, директор по развитию AFA Consulting
Даниил Хлебников
Главный архитектор проектов Strelka CA
Екатерина Гольдберг
Cоосновательница студии Orchestra Design
Александра Бочавер
Директор Центра исследований современного детства, Институт образования НИУ ВШЭ
Как изменилось взаимодействие детей и города за последние десять лет?
Александра Бочавер: Окружающие пространства (и природа, и город) в разные исторические периоды играют для детей и подростков разную роль. Мои сверстники, например, вспоминают себя в детстве прыгающими по крышам гаражей, а нынешним городским детям такой способ проводить время совсем не близок.
Сейчас подростки получают возможность проводить время отдельно от родителей, и они либо ходят в кафе, если на это есть деньги, либо сидят в теплых торговых центрах, подсоединяясь к бесплатному вайфаю. Иногда гуляют по обустроенным паркам, которых в Москве стало так много. При этом исследовательское поведение тинейджеров на улицах практически не реализуется.
Мы опрашивали взрослых людей о том, чем они занимались на улицах в свои 14–15 лет, когда начали гулять по городу одни. И они рассказывали, например, как мастерили самодельные самокаты из того, что нашли на помойках. Для современного подростка это абсолютно нетипично. Процесс по «окультуриванию» и присвоению неочевидных пространств — чердаков, заброшек, подвалов — как будто сходит на нет.
Есть противоположный крен в сторону присвоения подростками культурно-образовательных или потребительских пространств, которые предлагают какие‑то приятные и безопасные стимулы. Это могут быть музеи, ТЦ, магазины или кафе.
Похоже, что детское представление о безопасности в городе радикально изменилось по сравнению с тем, что было 20 лет назад.
Есть впечатление, что совладание с вызовами раньше было ценнее для подростков, казалось более привлекательным. Сейчас дети будто более пугливы и меньше хотят рисковать. Что важно, они не хотят ничего портить — вандализма на улицах стало меньше, мы практически не видим разрушенных детских площадок, испорченных автомобилей и прочего. Из этого можно сделать вывод, что подростковая агрессия сменяется подростковой депрессией и саморазрушающим поведением. И эта тенденция, на мой взгляд, отчасти видна и во взаимодействии с городской средой.
В целом окружение подростков стало более упорядоченным и разнообразным. Такого многообразия структурированного досуга, как сейчас, раньше не было. Сейчас детям зачастую неинтересно играть на улице.
Как создать пространство, где будет интересно и детям, и взрослым?
Мария Соколова: «Мы давно мечтали создать пространство, где и детям, и взрослым будет интересно проводить время вместе, — с того момента, когда увидели, что есть запрос на осознанный детский досуг, который может быть в удовольствие не только ребенку, но и взрослому. В этот момент возникла потребность в исследованиях. Сначала нужно найти ответы на вопросы: как ребенок вообще развивается во время прогулки? Что на площадках является развивающим, а что не работает? Нужен ли там ландшафт и можем ли мы это доказать?
Такие вопросы задавались со всех сторон, поэтому появилась потребность все это аккумулировать, установить взаимопонимание и коммуникацию с родителями и заказчиками. И какие‑то вещи, в которых мы уже убедились как ученые, транслировать дальше в архитектурные решения. Так появился проект «Хочу гулять». Там собраны и серьезные научные исследования, и какие‑то легкие вещи, которые вдохновляют на качественный совместный детско-родительский досуг.
Когда мы начали проектировать детские площадки, то столкнулись с тем, что потребность в движении взрослых и детей там реализуется, а потребность в эксперименте — нет. Мы начали думать, как это можно исправить.
Еще на площадках часто бывают всякие приспособления для игры, но очень мало объектов для совместной деятельности взрослого и ребенка или детей разных возрастов.
И для этого мы придумывали игровое оборудование, в которое ребенок не может поиграть один, — ему нужен партнер.
Тамара Варламова: Когда мы проектируем и строим главную площадку микрорайона, то на уровне зонирования закладываем решения, которые способствуют общению и совместной деятельности. Например, водные зоны — это как раз то место, где происходит больше всего взаимодействий с помощью взрослых. Именно там, на ручье, можно встретить папу, который изначально должен был помочь ребенку, а в итоге сам так увлекся, что играет. Так реализуется принцип взаимодействия и диалогичности, когда устанавливается контакт между различными возрастами и интересами.
Даниил Хлебников: Сегодня набирает популярность плейсмейкинг. Активно развиваются краудсорсинговые программы, ориентированные на создание пространств для детей. Например, при разработке стратегий пространственного развития для городов мы вовлекаем жителей с помощью краудсорсинговой платформы «Чего хочет город». Люди делятся идеями о том, как сделать среду комфортной и интересной для каждого. Многие предложения касаются потребностей детей и родителей. Жители хотят видеть больше районных детских площадок и досуговых центров, а также удобный общественный транспорт для поездок с коляской.
Помимо перечисленных инициатив, повысить комфорт детей и родителей поможет понимание специфики жизни в районе. Решения можно найти через партисипаторное проектирование или процедуру Шаретт — мозговой штурм, когда идеи одной группы передаются для обсуждения следующей группе и так далее.
Как родительская тревожность влияет на отношение детей с городом?
Александра Бочавер: Сегодня родители находятся под очень сильным социальным давлением. Им постоянно говорят: того, что ребенок одет, обут и накормлен, уже недостаточно, чтобы быть хорошим отцом или матерью. Нужно формировать надежную привязанность, базовое доверие, быть вовлеченным и эмпатичным, уважать ребенка, понимать, с кем он или она общается, как учится и как проводит свободное время, в какие игры играет и какие сайты посещает и так далее.
Большое количество подобных идей настойчиво предлагается современным родителям из самых разных источников. Это не может не порождать тревогу насчет своего родительства, особенно у тех взрослых, кто действительно старается.
Медиа и рынок предлагают инструменты, чтобы эту тревогу снять. Например, говорят: «Город очень опасный, с вашим ребенком может случиться все что угодно, а вы даже не будете знать, где он. Но у нас есть решение: приложение, которое можно установить на телефон ребенку и всегда отслеживать, где он находится. Смотрите, как удобно и безопасно».
Тревога родителя сначала искусственно усиливается, а потом предлагаются способы для ее снижения.
Независимая мобильность детей тесно связана с тем, как воспринимают свой район родители, — считают ли они его опасным или безопасным. Если им район представляется небезопасным (из‑за поведения водителей, соседей, по другим причинам), то ребенка позже и с большим беспокойством отпускают гулять одного. И это влияет на то, как дети воспринимают городское пространство. Тревожность подростка тоже возрастает. Они становятся более бдительными и, следовательно, менее активными.
Как формируется детское восприятие городской среды?
Александра Бочавер: С определенного возраста ребенок начинает ходить из школы домой, затем — на кружок, подготовительные курсы или занятия спортом. Если семья не очень ориентирована на образование, эти перемещения будут больше связаны с поддержанием отношений, друзьями, досугом. А там, где высока ценность образования, у ребенка со временем появляется интенсивная культурная и образовательная жизнь в каждой локации. Улица же для него становится похожей на тоннель между точками A и B.
В результате к подростковому возрасту дети нередко воспринимают город как промежуточное пространство между значимыми местами.
Например, мой пятнадцатилетний ребенок и его друзья не знают толком названий улиц, по которым ходят, притом что они активно пользуются общественным транспортом и навигатором. Современные дети не задумываясь делегируют гаджетам часть задач, которая им неинтересна. В то же время у них могут быть любимые места, про которые они знают все.
Чего ждут от города подростки?
Мария Соколова: Почему в городе так много площадок для детей? Они буквально в каждом дворе. Потому что дети еще слишком маленькие, чтобы уходить от дома далеко самостоятельно. С нуждами подростков все уже не так очевидно. Кажется, что им никакая специальная инфраструктура не нужна, — они гуляют по городу и ищут приключения себе на голову вполне самостоятельно. До недавнего времени нам вообще не очень было понятно, что им нужно на самом деле: пространства для занятий спортом, места для общения или для игры?
Мы по-прежнему мало понимаем, какими должны быть пространства для подростков, но сегодня очевидно, что они нужны.
За последние пять лет появилось несколько прекрасных проектов, которые решают этот вопрос, создают пространства для подростков по всей России с участием самих ребят. Соучаствующее проектирование — это вообще-то очень подростковая история. Никто лучше подростка не подскажет вам, что именно ему нужно.
В Казани есть очень крутой центр экстремальных видов спорта «Урам», созданный с участием подростков, спортсменов и других будущих пользователей. Эти подростки уже выросли, и теперь они сами ведут этот проект. Они не просто менеджеры, а люди, которые выросли на этой истории. И они в результате действительно хорошо понимают, как работать с подростковой аудиторией.
Какие города в России и в мире самые комфортные для детей и родителей?
Даниил Хлебников: Некоторые регионы России достигли больших успехов в благоустройстве. Можно выделить Нижний Новгород и Ивановскую область, в частности города Палех, Кинешму, Юрьевец. И таких примеров становится все больше, потому что они не только создают комфортную среду для местных жителей, но и привлекают туристов в регионы.
Мария Соколова: Самый яркий пример города, дружелюбного к родителям и детям, — Фрайбург
.
Сейчас в этом городе невозможно купить квартиры. Но не потому, что недвижимость там супердорогая, а потому что оттуда просто никто не переезжает.
Они изначально взяли все важнейшие критерии для детско-родительской среды, заложили их в проект и строили город уже с учетом этих вещей.
Тамара Варламова: Там есть несколько экспериментальных кварталов, где как раз учитываются все главные критерии качества жизни для детей и родителей: безопасность, наличие инфраструктуры, связанной со здравоохранением и образованием, партиципация (возможность детям участвовать в принятии решений, которые их касаются). Следующий критерий — это игра, культура и досуг. Затем — доступность в значении инклюзии. А завершает все экологичность и близость к природе. Это подразумевает не только экологичность материалов, но еще и возможность непосредственного контакта с природой.
Мария Соколова: Эти идеи реализуются не только во Фрайбурге. Есть такие прекрасные примеры, как Вена, Цюрих, Оттава, Веллингтон, Ванкувер. Но открывает топ дружелюбных городов для детей и родителей все же Фрайбург, потому что этот город изначально создавался с учетом потребностей детей и родителей. К тому же там регулярно проводятся замеры — как работают конкретные решения. Это позволяет разрабатывать и улучшать городскую инфраструктуру. Например, в результате одного из исследований выяснилось, что родители голосуют за введение водного оборудования на придомовых площадках, и вот в пятилетний план развития города заложены водные площадки в каждом новом дворе.
Что дадут детям инклюзивные проекты в регионах?
Екатерина Гольдберг: Мы сейчас работаем над проектом инклюзивного детского сада в Белебее, в Республике Башкортостан. При его создании мы хотели более подробно поработать с темой образовательного ландшафта.
Так получилось, что на территории исторического квартала, в котором будет располагаться наш садик, всегда развивались прогрессивные форматы образования. Белебей находится на Сибирском тракте, старинном сухопутном маршруте, который пролегал через Сибирь и достигал Китая. Из‑за его выгодного географического положения туда приезжали купцы из других регионов России. Они запускали проекты, которые покрывали нужды местного населения в медицине, просвещении и культуре.
Например, чтобы решить проблему качественной медицины в отсутствие университетов, они приглашали известных врачей из Казани и запускали короткие курсы по подготовке медицинского персонала. Потом они решали вопрос женского образования, потому что в те времена еще не предполагалось, что женщины могут посещать гимназии. В доме народных собраний начали показывать спектакли, в издательстве выпускать материалы про районные здравницы для путешественников.
Нас очень вдохновило, что Белебей был таким прогрессивным.
Мы почувствовали, что можем поработать с направлением Learnscape, где общественные пространства превращаются в места для образования, и продолжить эту традицию белебейских купцов.
Весь квартал у нас становится зеленой средой для неформального образования. На площади расположится павильон для проведения школьных занятий, мастер-классов белебейских мастеров и культурно-просветительской программы; в зеленой зоне инклюзивный сад для отдыха, игр и общения, в пространстве старого стадиона — современная спортивная зона.
Инклюзивный сад стал важной частью проекта, потому что в шаговой доступности от проектной территории много образовательных учреждений, во всех них есть инклюзивные классы. А еще рядом есть интернаты для особенных детей.
Мы хотели создать пространство, где дети с особенностями развития интегрируются в образовательную среду города.
Первая задача была в том, чтобы эти школы с инклюзивными классами могли проводить часть занятий на природе. Второе — чтобы дети из обычных школ и интернатов могли вместе заниматься. И третье — сделать так, чтобы семьи с особенными детьми могли проводить время на этой детской площадке. Самая главная цель — это пригласить родителей с особенными детьми в общественные пространства. Они часто себя чувствуют некомфортно, не знают, как правильно организовать взаимодействие своих детей с внешним миром. И нам было очень важно показать через свой проект, что есть НКО и педагоги, которые готовы работать не только на близлежащие детский сад и школы, но и на более удаленные районы, поскольку город небольшой. К сожалению, не в каждом городе есть такая возможность, но мы надеемся, что Белебей создаст хороший опыт, который может использоваться и другими городами.
Разумеется, в Москве уже есть хорошие инклюзивные проекты. Но их все еще недостаточно. Например, есть инклюзивные площадки в саду Баумана или на ВДНХ, но это все должно работать локально, на уровне каждого района.
Есть программа «Мой район». По ней может быть проделана работа по адаптации учебных пространств для нужд разных детей.
Сейчас нам очевидно, что инклюзивных учреждений не хватает во всех городах.
Поэтому и было так удивительно, что в Белебее инклюзивные классы есть абсолютно в каждой школе. Очень важно, чтобы для таких проектов было государственное финансирование, ведь сейчас большая часть таких инициатив реализуются только на частные пожертвования.
Как эффективно работать с горожанами при создании детско-родительской среды?
Даниил Хлебников: Предлагая решение по обустройству какого‑либо общественного пространства, важно узнавать мнение всех горожан, которые могут стать пользователями этого места. Ориентируясь лишь на одну группу людей, можно получить городской конфликт.
Например, в одном проекте по благоустройству дворовой территории мы спросили жителей, нужна ли лавочка и урна у подъезда. Мнения разделились, потому что у людей разные сценарии жизни и использования конкретного пространства. Кто‑то считал, что у лавочки будет собираться молодежь и мешать спать, другие — что на лавке будет удобно ждать такси.
То же самое — при строительстве детской площадки у жилых зданий: нужно узнать мнение всех, потому что кому‑то важно иметь место для прогулок с детьми, а кому‑то будет мешать шум под окнами. Поэтому в своих проектах мы стремимся разрабатывать компромиссные решения, которые будут учитывать потребности и интересы всех горожан.