История хрущевки

Историк архитектуры Николай Ерофеев о самом масштабном проекте социального строительства
В послевоенные годы у моей прабабушки в Москве была квартира, окна которой выходили на Моховую. Дед, пользуясь кремлевскими связями, выхлопотал ей помещение во флигеле музея М.И. Калинина. 

Но воды и газа в доме не было, сквозь подгнившие половые доски сквозило, туалет был во дворе, а из-за строительства метро дом просел и пол перекосило. Поэтому когда появилась возможность переехать в отдельную квартиру, пусть и меньшей площади, на Ленинградском проспекте, в свеженькой, только что построенной хрущевке, прабабушка согласилась не думая. Ей жилось там комфортнее, хотя, по воспоминаниям родственников, для нее, привыкшей к жизни в центре, это было все равно, что ссылка в деревню.

Хрущевка — собирательное название для типичных советских пятиэтажных панельных домов, без которых не обходится не только редкий город пост-советского пространства, но и редкий квартал. За 25 лет было построено 10% всего жилфонда страны — так быстро и много, как в период хрущевской индустриализации в СССР, не строили никогда.

Хотя cталинские высотки и были новаторскими постройками, назвать экспериментальными их сложно. Зато хрущевка, при всей очевидности своей конструкции,— действительно экспериментальный социальный жилищный проект.

Отдельные опыты экспериментального блочного жилого строительства осуществлялись еще до войны: уже в 1927 году в Москве было построено два шестиэтажных жилых дома, стены которых сложены из крупных офактуренных блоков. Тогда не все усматривали в этих первых экспериментах перспективные тенденции формообразования. Щусеву разрезка фасадов на блоки напоминала «складирование мешков с мукой». Однако в 1930-е велись активные эксперименты по внедрению заводских методов разработки типовых жилищных проектов. А. Буров в соавторстве с Б. Блохиным старались упростить производство и максимально типизировать детали домов.

Их знаменитый «Ажурный дом», построенный в 1940–1941 годах на Ленинградском проспекте можно рассматривать как важный этап перехода от блочного к панельному строительству. Впервые блоки, из которых складывался дом, стали специализированными. Блоки первого типа, высотой в целый этаж, образовывали простенки, между которыми устанавливались низкие подоконные блоки второго типа. Следующим шагом стала разработка единой панели, образующей всю внешнюю стену комнаты, это будет сделано после войны, но уже на другой базе, а опыт довоенного крупноблочного строительства в послевоенные годы оказался практически невостребованным.

В послевоенное время за разработку панельных жилых домов взялась мастерская М.В. Посохина. В первом конкурсе на проект крупнопанельного дома участвовала c шестью вариантами различной этажности и конфигурации и мастерская-школа Ивана Жолтовского. Характерная особенность проектов состояла в том, что все нестандартные элементы были сконцентрированы в нижнем и верхнем ярусе зданий, кроме того, здесь впервые применялись открытые панельные стыки.

Крупный экспериментальный проект того времени —дом на Хорошевском шоссе в Москве. Построили его Михаил Посохин и Ашот Мндоянц всего через три года после того, как в 1949 году по их же проекту закончилась стройка высотки на площади Восстания (ныне Кудринской). Инженером дома на Хорошевском выступил В. Лагутенко, впоследствии—главный строитель хрущевок. Тут им была разработана собственная система: каркас для домов изготавливали в металлических формах прямо на строительной площадке. Заводской базы пока еще не было, и все строительно-монтажные работы велись полукустарным способом. Тем не менее, после первого экспериментального дома в том же районе «поточно-скоростным методом» было возведено в две очереди 15 жилых домов этого конструктивного типа. За декором дома на Хорошевском шоссе не сразу можно распознать хрущевку. Дом украшен навесными деталями—гирляндами, расположенными под окнами, — а пилястры в простенках закрывают швы между плитами. Как писал тогда М. Посохин «Каркасно-панельные жилые дома должны иметь те же черты, которые присущи жилищу советского, социалистического типа, то есть обладать гармоничными пропорциями, отличаться добротной и красивой отделкой и, в зависимости от градостроительных условий, иметь балконы, эркеры, лоджии. Новые методы строительства не должны обеднять архитектуру. Наоборот, они могут и должны обогащать ее».

Возможно, хрущевки могли бы выглядеть как дом на Хорошевском шоссе, не будь принято знаменитое хрущевское постановление «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве». После этого профессиональная пресса стала смотреть на посохинский дом совершенно другими глазами: «Серьезным недостатком домов на Хорошевском шоссе является применение навесных архитектурных деталей — обрамлений окон, гирлянд под окнами и др. Мы воспринимаем эти детали не только как архитектурные излишества — они органически противопоказаны самой природе заводского домостроения».

Эстетико-пластические проблемы теперь предлагалось решать в связи со свойствами самих панелей: «Разумеется, было бы неправильно сводить все богатство особенностей композиционного построения фасада крупнопанельного здания только к выбору приема разрезки стен на панели. Архитектор обязан тщательно продумать и пластику самих панелей, их величину, фактуру, цвет, рельеф стены, способ обработки стыков между панелями. Многократная повторяемость основных элементов стены — панелей, а следовательно, и стыков между ними, придает особое значение характеру архитектурно-художественной обработки швов между панелями. Этим в значительной мере определяются выразительность фасада здания, его стилевая характеристика».

Позже коллективом Посохина были построены дома на Песчаной улице. Эти дома выполнены уже без излишеств: «Фасады зданий не имеют каких-либо надуманных, дорогостоящих украшений», — хвалил свою работу Посохин. Конструктивно они являлись первыми панельными домами с поперечным стальным каркасом.

Каркас возводился из железобетона, а панели для этих домов изготавливали в металлических формах прямо на строительной площадке. Строительно-монтажная площадка во многом напоминала сборочный цех крупного современного завода. На практике же их строительство выходило много дороже, чем строительство обычных «сталинок»—этот метод стал тупиковой ветвью развития. Тем не менее, это был первый эксперимент по созданию крупнейших в нашей стране каркасно-панельных домов высотой в шесть-десять этажей.

Пока Посохин и его коллеги на Песчаных улицах доводили до блеска каркасно-панельную схему, совсем рядом, на Октябрьском поле, другой коллектив во главе с архитектором Н. Остерманом и инженером Г. Кузнецовым выстроили сборный семиэтажный дом, панели которого не нуждались ни в каком каркасе – они несли себя сами. Эта работа проигрывала посохинскому дому почти по всем статьям, но все-таки будущее было за ней. Бескаркасная схема обещала существенное сокращение количества деталей, упрощение работ и гибкость планировки.

Теперь задача состояла в том, чтобы поставить метод на поток. Коллектив Посохина опирался на французские разработки, предполагавшие сборку домов на заводе. Французский инженер, разработчик панельного домостроения Раймон Камю трижды приезжал в Москву по приглашению советского правительства. Он подписал контракт на поставку запатентованных им линий по производству строительных панелей и давал консультации по организации строительства. У компании Camus купили лицензию на первую систему по массовому производству бетонных изделий для строительства, но в итоге она была переработана советскими специалистами.

Эксперименты по поиску единой типологии продолжались, пока, наконец, не была построена серия К-7, которая стала первым проектом массового строительства.

Проект пятиэтажного дома типа К-7 был разработан Виталием Лагутенко. Главное достоинство его дома было в дешевизне и простоте — минимальный размер квартир, отсутствие подвала. Зато дом был предельно прост для изготовителей, собирался как этажерка и монтировался методом «без раствора». Он весь состоял всего из двух десятков наименований изделий и строился комплексной бригадой, работающей в три смены— сантехники, электрики, штукатуры и столяры работали параллельно с монтажниками. Через два года отработки этого метода четырехсекционный пятиэтажный дом К-7 монтировался за рекордные сроки – всего 12 рабочих дней. Именно такой проект лучше всего соответствовал требованиям времени.

Эта была одна из первых серий, поставленных на конвейер. После принятия в 1954 постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О развитии производства сборных железобетонных конструкций и деталей для строительства» было возведено 402 заводов (ДСК) по производству железобетонных конструкций и 200 площадок полигонного типа. В масштабах всего Союза был развернут крупнейший производственный цикл – осуществлялся «перевод страны на индустриальные рельсы».

Проект хрущевок мыслился в первую очередь как социальный, в нем наглядно проявилась первичность строительства по отношению к архитектуре. При этом подчеркивался временный статус домов—они должны были простоять до наступления коммунизма в 1980 году. Но даже следуя задачам максимальной рационализации, архитекторы стремились внести в проект нечто дополнительное. Например, на улице Гримау хрущевки увенчаны плитами с цветочным орнаментом.

Идея была в том, что каждый отдельный завод может отливать только один тип панели, но этот тип может быть уникальным. Тем не менее, этот метод не прижился, и вскоре эксперименты по созданию фигурных плит были свернуты. Для хрущевок типологическое единство оказалась принципиальным—все они очень похожи. Но было ли это вопросом идеологической борьбы с излишествами, или дело было в экономическом стремлении к экономии? Архитектор Нина Крайняя, строившая район Беляево, отвечает на это так: «Мы были увлечены самой новизной задачи, считали, что отражение в архитектуре одинаковой комфортности жилья для всех и есть новая эстетика».

Хрущевки уравнивали условия жизни на огромной территории. Конечно, эти условия были далеки от идеала. Но тогда никому и в голову не приходило критиковать новостройки за отсутствие балконов, совмещенные санузлы, тонкие стенные перегородки. Все это были мелочи по сравнению с той колоссальной переменой в образе жизни советских людей, которая произошла благодаря новой строительной программе. Панельный дом открыл спасительную возможность расселения переполненных коммуналок.

Дома серии К7 в своей первоначальной модификации строились до 1966. Это была самая знаковая, но, конечно, не единственная серия. Появлялись и новые серии хрущевок, а позже им на смену пришли брежневки. С 1959 по 1985 год в СССР было построено 290 млн. кв. метров общей площади. Это примерно 5.8 млн. квартир, 10% нынешнего жилого фонда. Заводская линия ДСК в своем готовом виде, то есть, вместе с линией заводов, стала «экспортным товаром». Она экспортировалась во Вьетнам и в Китай, ее подарили Кубе, где те же хрущевки (с минимальными изменениями) смотрят окнами на Карибское море. Хрущевками «заделывали дыры» в разбомбленных послевоенных городах западных республик СССР. Хрущевки строились за полярным кругом. Благодаря хрущевкам стало возможным возводить военные и индустриальные города в труднодоступных местностях. Хрущевки стали первой альтернативой баракам и палаткам, в которых в чудовищных условиях жили рабочие и строители индустриальных моногородов. И, главное, везде они обеспечивали единые жизненные стандарты, одновременно давая людям возможность наладить свой личный быт.

Хрущевки— проект, решивший важную социальную задачу и придавший городской жизни особое звучание, которое отчетливо слышится до сих пор. Ориентируясь на корбюзианские пропорции, хрущевка установила новый компактный масштаб современного урбанистического существования. Ей соответствовала аскетичная модернистская мебель и предметы интерьера, а также малолитражный автомобиль Москвич.

До сих пор по приблизительным подсчетам в советских пятиэтажках живет 8,6 млн россиян. Хрущевки выработали свой срок службы, и теперь их сносят. Что и где сносится можно уточнить тут. В Москве осталось снести около 300 пятиэтажек.

Николай Ерофеев—искусствовед, специалист по архитектуре советского модернизма.

Источник: Открытая левая
Автор
Николай Ерофеев
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе