Валерий Чтак выступил сразу в двух ипостасях: как художник с персональной выставкой «ПГТ» и как куратор экспозиции «30.000».
Как объяснить в двух словах, кто такой художник Чтак?
Например, можно вспомнить, что ему всего 41 год, настоящая фамилия — Учанов (Чтак — творческий псевдоним, со временем перенесенный в паспорт) и что он объявлен художником года на проходящей сейчас ярмарке современного искусства Cosmoscow (где показывают его «Выставку одинаковых картин»). А можно сказать, что Чтак — по возрасту вписывающийся в миллениальские рамки — по духу принадлежит к другой эпохе: тому времени, когда ценности, декларируемые в творчестве, стремились воплотить в жизнь. Правда, это больше касалось рок-звезд, следовавших лихому девизу Live fast, die young. Нынешние художники больше думают об условиях контракта, а тогда кумирами были не расчетливые дельцы, а рок-н-рольные безбашенные безумцы. Каждый пишет, как он дышит: эти слова, казалось бы, безнадежно устарели, однако Чтак — которого можно назвать панком от современного искусства — им по-прежнему следует. Но почему же панк? Дело вовсе не в каких-то бесчинствах: просто художник предлагает взглянуть на искусство как на экзистенциальный опыт, а это сегодня большая редкость. Он напоминает: каждый день может стать последним, а, значит, и выставка — как для создателя, так и для зрителя — должна на всякий случай восприниматься как итоговая. Жить «набело», дышать полной грудью, смотреть во все глаза. И это не слепой восторг перед жизнью: Чтак постоянно напоминает зрителю о том, что жизнь бессмысленна, а порой даже пуста и ужасна. Первыми это поняли древние греки, и они же искали способы ужиться с этим метафизическим кошмаром: не так ли появились древнегреческая философия и античное искусство… Чтак в духе дадаистов жонглирует абсурдными надписями: порой это выглядит как автоматическое письмо, когда записывается неотрефлексированный поток мыслей. И все это лишь подчеркивает абсурдность жизни. Как, например, установленный на окраине Новосибирска лозунг, имитирующий стиль советского официоза: «Да здравствует то, благодаря чему мы — несмотря ни на что!» Есть ли за надписями на картинах Чтака («Я не знаю, я из Москвы», «Любовь топора не требует») какой-то скрытый смысл? На этот вопрос придется ответить уже зрителю.
Работы художника воспринимаются как личное высказывание — он сторонится громких общественных или политических тем. Не стал исключением и проект «ПГТ» в ЦТИ «Фабрика». Пгт — это аббревитура, «Поселок городского типа»: что-то небольшое, затерянное на бескрайних российских просторах. Чтак соорудил в зале «Оливье» картонные улицы и дома: черные силуэты многоэтажек с редкими светящимися окнами. Получился безликий и универсальный образ постсоветского пространства. Попасть внутрь лабиринта нельзя: можно лишь смотреть на него сверху. Точно так же нельзя попасть и в чужое воспоминание, однако можно присвоить его — как стихотворение, когда слова лирического героя начинаешь чувствовать, как свои. Эту работу художник тоже оставляет зрителю: как и попытки расшифровать разноязыкие надписи на «стенах» — например, французские. В его проектах бывали и сербские — с глухим и страшным «смрт» — и немецкие, и красивая грузинская вязь. Ведь писать по-английски — слишком пошло, плоско и коммерчески беспроигрышно. И Чтак, хорошо чувствующий слово, это прекрасно знает.
В кураторском проекте «30.000» он показывает художников, тоже исследующих абсурдность бытия. Вероника Актанова еще в 2019-м решила запечатлеть комнаты своих знакомых, и этот проект оказался провидческим: вскоре наступила пандемия, и вся жизнь ее героев сосредоточилась в небольшом пространстве. Заметки художницы под картинами переносят нас уже в 2022-й: одни знакомые развелись, другие уехали из страны, третьи по-прежнему вместе, хотя комментарии из 2025-го могут оказаться совсем иными. Другой художник, Никон Филиппов, словно отсылает к 1970-м или 1980-м: эпохе «Звездных войн» и расцвета советской фантастики. Его персонажи — неведомые кентавры, плод любви живого существа и машины. Страницами средневекового бестиария, кажется, вдохновлялась Саша Пучкова: драконы, ящеры, летающие диковинные рыбы — так воображали мир люди, отделенные от нас мраком столетий. Как нарисовать то, чего ты никогда не видел, чей облик неизвестен тебе достоверно? А как увидеть в привычном что-то странное и необычное? На этот вопрос отвечает художница Элина Марусова, исследующая соотношение плоскостей и пространства — на ее картинах изображены каменные глыбы. Наконец, Евгений Уваровский предлагает зрителю мысленно соединить изображение на картине с обозначенной на ней же статьей УК. Легко ли справиться с этой задачей? Не проще, чем ломать голову над надписями на работах Чтака. А тот еще издевается в интервью: мол, не понимаешь по-сербски или по-грузински? Учи язык.