Выставка в Третьяковке – начало пути по открытию релизиозной живописи Васнецова.
Фото РИА Новости
Ведь имя Васнецова было хорошо известно как в дореволюционной России, так и во времена советской власти, однако эта известность имела свою особую специфику.
До революции его знали в первую очередь как религиозного художника. Позже этот аспект отступил на второй план и художника стали воспринимать исключительно как автора былинно-сказочных сюжетов и исторических полотен. Им он, несомненно, также являлся, выразив в своих произведениях мощь, эпическое величие, творческую энергию русского народа, воплощенную в народном искусстве – былинах, песнях, исторических сказаниях, сказках. Хорошо известны его монументальные шедевры на исторические и сказочные сюжеты, такие как «После побоища Игоря Святославовича с половцами», «Витязь на распутье», «Битва русских со скифами», «Бой Добрыни Никитича с семиглавым Змеем Горынычем» и многие другие.
Образец монументального искусства – живописный фриз «Каменный век», исполненный им для Исторического музея в Москве в 1883–1885 годах. Работы мастера также украшали фасад Третьяковской галереи и должны были оформлять залы Пушкинского музея (тогда Музея изящных искусств имени Императора Александра III). Хорошо известна и деятельность Васнецова в области оформления театральных постановок. Для частной оперы Саввы Мамонтова он создал декорации и костюмы к опере Римского-Корсакова «Снегурочка». Для театра был написан портрет Ивана Грозного, ставший одним из основных изображений русского царя. Однако главным поприщем Васнецова оставалась религиозная живопись, которой он посвятил много лет. Он верил, что «нет на Руси для русского художника святее и плодотворнее дела, как украшение храма – то уже поистине дело народное, и дело высочайшего искусства». «Мое искусство, – писал художник, – свеча, зажженная перед ликом Господа».
Выставки религиозно-церковной живописи Васнецова в дореволюционной России устраивались неоднократно в Москве и Петербурге. От этих экспозиций художник лично себе почти не оставлял дохода. Так, после выставки религиозных работ в Историческом музее в 1910 году весь доход был пожертвован художником на нужды музея по приобретению предметов искусства.
Религиозная живопись художника украшала в дореволюционные годы православные церкви как в России, так и за рубежом, в частности, храмы Марии Магдалины в Дармштадте и Александра Невского в Болгарии. Трагическая судьба постигла храм Александра Невского в Варшаве, взорванного польскими властями в 1926 году, где также находились работы Васнецова. О трагической судьбе многих работ Васнецова писал в свое время Михаил Нестеров, которому удалось спасти некоторые васнецовские шедевры, в частности его полотна для храма в Гусь-Хрустальном. В 1920–1930-е многие живописные творения Васнецова на религиозные темы срывали в храмах, бросали в сараи или запасники музеев. Позже работы были отправлены из Русского музея в провинциальные собрания, судьба многих произведений до сих пор неизвестна.
Только в годы перестройки были предприняты первые попытки познакомить публику с сохранившимися полотнами Васнецова. А в мае 2009-го российскому зрителю впервые была представлена одна из работ Васнецова – композиция «Евхаристия», выполненная в 1911 году для собора Александра Невского в Варшаве. Пролежавшая на протяжении всего советского периода в запасниках ГИМа трехчастная композиция для мозаик апсиды находилась до реставрации в плачевном состоянии. Свернутая в рулон, она деформировалась, утратились целые куски тканей, наблюдались изломы холста. Масштабная реставрация и историко-художественное исследование вернули работу в постоянную экспозицию музея.
Поэтому выставка, которая сегодня проходит в Третьяковской галерее, – лишь первая попытка, возможно, начало решения вопроса по организации большой выставки полотен русского живописца. Его творческое наследие требует сегодня более бережного и глубокого научного изучения (в нашей стране даже не издано ни одного альбома с работами Васнецова). Будем надеяться, что в будущем один из самых плодовитых и больших русских художников конца XIX – начала XX века получит в Третьяковке отдельный зал.
Юлия Кудрина
Независимая газета