Однако задолго до экономического кризиса иллюзии начали рассеиваться. Игра на рынке старинных произведений оказалась ничуть не менее драматичной, нежели игра на бирже. Здесь тоже все зависит от котировок, спроса, диктуемого конъюнктурой, степени вовлеченности в оборот вещей. Появились свои "пирамиды" - целая серия скандалов с фальшивками, которые благодушно принимали за подлинники даже сотрудники Третьяковской галереи. До сих пор тянется дело антикваров Преображенских, которые оказались "крайними" в длинной цепи криминальных махинаций. Но даже эти неприглядные стороны арт-рынка не поколебали народную веру в денежную силу старинного искусства. "Какие инвестиции являются сегодня лучшими?!" - риторически восклицает Мэри Диссуа, владелица одной из самых больших американских коллекций столового фарфора XIX века. Ну, конечно, все в те же мейсенские супницы, парижские вазы для фруктов и веджвудские кофейники. Госпожа Диссуа рекомендует обратить свой взор на неординарные вещи - от нестандартных украшений (бижутерии 60-х) до совсем уж безумного хлама с чердаков.
В блогах отечественных антикваров довольно сложно отделить пиар от описания реальной ситуации. Хотя иногда встречаются очень ценные наблюдения. Так, многие арт-дилеры заметили, что запросы сегодняшних покупателей вместе с котировками откатились лет на десять назад. Неожиданно выросли в цене иконы, монеты и ювелирный ширпотреб начала ХХ века. Среди новых тенденций - на рынке усилились восточные "мотивы". Китайская посуда и антикварные среднеазиатские ковры за полгода подорожали примерно в пять раз. Особый раздел - букинистические издания. По данным последнего антикварно-букинистического аукциона, проходившего 24 октября, стартовая цена старинных книг увеличивалась примерно в семь раз (самую большую цену дали за "Камень" (1913) Мандельштама - он ушел за 350 тысяч рублей при стартовых 37 тысячах).
Более сдержанные оценки и цифры звучали на завершившемся в конце октября XXV Антикварном салоне в ЦДХ. Все издания облетела фраза директора салона Натальи Корень насчет того, что "настроение у участников было мрачным". Это взгляд со стороны продавцов, которые не скрывали своего разочарования: публика либо ничего не покупала, либо требовала едва ли не 50-процентных скидок. Никто не скрывал и тот факт, что при оплате наличными владельцы галерей скидывали-таки до 40 процентов. Однако главный итог салона таков: хорошо продаются очень дорогие и дешевые вещи. Ситуация, похожая на ту, что происходит с человеческими ресурсами - кризис вымывает средний класс.
Что же такое "дорого" по московским меркам на конец октября? Это, например, картины поставангардиста 1920-1930-х годов Константина Истомина (галерея "Ковчег") - они уходили по цене свыше 100 тысяч долларов. За коллекцию западноевропейских витражей просили 850 тысяч евро, и она как будто вызвала интерес, но продана не была. Но в основном "дорогие вещи" уходили примерно за 30 тысяч долларов. Это, без сомнения, откат в 1990-е. Можно, конечно, говорить, что результаты антикварного салона не очень показательны. Ведь даже те, кто не слишком вовлечен в арт-рынок, заметили, что и продавцы, и коллекционеры в Москве заняли выжидательную позицию. Однако события на крупнейших мировых аукционах подтвердили тезис о том, что "средняя ценовая категория" оказывается невостребованной.
С 3 по 5 ноября в Нью-Йорке прошли торги аукционов "Сотби" и "Кристи". Продавали импрессионистов и модернистов, включая русских (Кандинский и Малевич). Это самый дорогой сектор, в котором каждый раз устанавливается ценовой рекорд. Итоги аукционов обсуждались не менее горячо и яростно, чем биржевые сводки. В конце концов, именно эти результаты торгов на "Сотби" и "Кристи" определили кризисное состояние антикварного рынка.
На продажу были выставлены "картины года". Набор "Сотби" изначально рекламировался как шедевральный. Почти все 70 картин посетили Москву в расчете на российских покупателей. К тому времени стало ясно, что азиатские олигархи сильно сдали.
С десяток сотбисовских картин заслуживали цены свыше 20 миллионов долларов, а значит, сразу попадали в историю. В авангарде шли Малевич (его "Супрематическая композиция" была отсужена родственниками у амстердамского музея "Стеделик" и сразу выставлена на продажу), великолепный Дега, эротико-инфернальный "Вампир" Мунка (еще одна сенсация), "Арлекин" раннего Пикассо, который всегда в фаворе, чаемый в России Модильяни, классический Моне (один из его знаменитых соборов) и великолепные вещи сюрреалиста Магритта. У "Кристи" состав был менее представительный, но и там не обошлось без многомиллионного Пикассо с Кандинским.
Директора аукционных домов в один голос заявляли о значении представленных коллекций - мол, ценности вечные не зависят от экономических неурядиц. Оказалось, зависят. Ведь именно кризисом те же ответственные лица оправдывали потом результаты продаж. Из семидесяти сотбисовских картин не были проданы двадцать пять (больше трети), у "Кристи" половина из восьмидесяти двух вещей не нашли покупателей. Кроме того, едва ли не все топовые лоты, которые имели спрос, только-только дотянули до эстимейта - то есть отданы за начальную цену. Дега - 37 042 тысячи долларов, Мунк - 38 162 тысячи, Магритт - 2098 тысяч. Искать закономерности - почему продано или не продано - нет никакого смысла. Вряд ли кто-то ответит, отчего за бортом оказался "Арлекин" Пикассо, портреты Модильяни, живопись Сезанна и Писсаро. Объяснить это можно не уровнем работ, а оттоком тех игроков на арт-рынке, для которых участие в аукционе - вопрос инвестиций. По дружному признанию экспертов, импрессионисты оказались заложниками собственной славы - цены на них дошли до предельного уровня и в условиях спада ничего выгадать здесь уже невозможно.
Отдельно стоит сказать о "русской бомбе" - Малевиче, проданном за 60 миллионов долларов (теперь его "Композиция" - самая дорогая из русских картин). Этот прорыв очень напоминает меры, что предпринимают государства во имя спасения своего банковского сектора - искусственное вкачивание миллиардов. Еще до аукциона стало известно, что на Малевича имелся гарантированный покупатель. В лучшие времена картину могли бы снять с торгов (как это произошло с яйцами Фаберже, купленными оптом господином Вексельбергом). Но психологическая атмосфера требовала шоу с рекордом - оно, однако, не вполне удалось.
Если говорить кратко, в начале ноября на мировой сцене произошло примерно то же самое, что у нас в начале 2000-х, - переформатирование рынка, пересмотр приоритетов. В России это вылилось в ценностную (и как результат - ценовую) реформу. Пейзажистов XIX столетия (Айвазовский, ставший притчей во языцех, и иже с ним) и сладкий модерн (Бенуа с Сомовым) потеснили сначала авангардисты круга Малевича, а потом и более рафинированные мастера первой половины ХХ века. Антиквариат "омолодился" и потребовал больших знаний. Если говорить просто, картины стали покупать не для украшения стены, а для коллекции. В этом - в фильтрации игроков - несомненный плюс всякого кризиса. Сегодня уже мало выставить на продажу Пикассо - этот Пикассо по меньшей мере должен быть уникален. Минус столь же очевиден - усиление монополий, корпораций, вымывание той самой средней ценовой категории, о которой сегодня сокрушаются галеристы.
В итоге, как у нас, так и на Западе, происходит своего рода "зависание". Меняются лидеры и тренды, инвесторы уходят от старых вещей к новым. Они обращаются к тем сферам, где еще возможны маневры и биржевые спекуляции, - к современному искусству, к еще не освоенной азиатской и ближневосточной экзотике. Правда, на московский расклад восточная тема почти не влияет: в столице только одна-две галереи профессионально торгуют индийским или китайским антиквариатом, что составляет менее процента от общего числа. Один из самых популярных и активных сегментов - торговля русскими картинами XIX века, по которой обычно и судили о состоянии арт-рынка, - показывает резкий спад. Цены оказались на уровне 2006 года. Здесь, впрочем, стоит оговориться: антикварный мир в оценке произведений никогда не переходил на рубли, и с 90-х годов оценка производилась с учетом будущего роста стоимости. Поэтому зафиксированный сегодня откат назад можно считать просто возвращением к "реалистичным" ценам. В условиях, когда на картины нет спроса, они не то чтобы дешевеют - скорее избавляются от накруток (об этом во всеуслышание заявили "Сотби" с "Кристи", буквально за считаные дни до торгов опустившие цены на 20 процентов). Правда, остается еще надежда на скромных собирателей фарфора XIX века или открыток начала ХХ. У этих вещей самый высокий потенциал роста - они могут принести почти тысячу процентов годовых.
Сергей Соловьев
С передовой
Мария Салина , директор галереи "Проун":
- Как и все другие рынки, антикварный тоже испытал влияние кризисной ситуации. С одной стороны, сегодня на рынке появляются предметы искусства, которые ранее не могли бы появиться в свободном обращении. Люди, нуждающиеся в свободных средствах, стараются продать имеющиеся у них произведения. С другой стороны, искусство остается одним из возможных способов вложения денег. Отсюда большой интерес к шедеврам. В данный момент хорошо продаются именно дорогие вещи. Наибольшей популярностью пользуются художники первой величины и работы самого высшего качества. Что касается предметов антиквариата среднего звена, то интерес к ним падает.
Ринальдина Власова , директор галереи "Школа":
- Месяца полтора назад мы с тревогой ждали аукционов "Сотби" и "Кристи". Но они показали, что русское искусство продается сегодня лучше, чем западное. На последних торгах цены были достойные. Несмотря на все опасения, Малевич продан за рекордную цену. Вообще обвала не случилось. Я допускаю, что "проседание" возможно на рынке современного искусства. Там цены подняты максимально. Но если говорить о вещах качественных, известных, то рост цен только слегка притормозится, зато потом будет двойной-тройной скачок. На самом деле сейчас наступило очень хорошее время для коллекционеров. Можно купить отличные произведения за приемлемые деньги. Через год-два цены вырастут неимоверно. История кризисов, которые мы пережили за последние 10-15 лет, это показывает… Искусство - пожалуй, единственная область, куда можно вкладывать деньги безбоязненно. Это не золото, не акции, не нефть, которые зависят от общей экономической и политической ситуации в мире. Между прочим, в связи с кризисом появилась масса новых людей, которых мы не видели среди коллекционеров. Они не являются собирателями, но у них появились свободные деньги. Их надо куда-то вложить.
На последнем московском Антикварном салоне людей было меньше, чем обычно. Хотя, насколько я знаю, у многих галерей продажи были хорошие. Там цены - от 5 до 50 тысяч долларов: на продажу работ в этой ценовой категории кризис не повлиял. Несколько наших крупных сделок сорвалось из-за того, что люди не знают своего будущего. С другой стороны, некоторые надеются, что еще подождать - и все вообще станет "бесплатно". Но произведения искусства не акции, никто не будет продавать их с большими для себя потерями. Думаю, ситуация неопределенности продлится до февраля - марта.
Итоги.RU