Татьяна Юденкова: «Все картины Репина были дерзкими»

Куратор выставки Ильи Репина, которая откроется в Государственной Третьяковской галерее 16 марта, надеется, что эта экспозиция поможет зрителям посмотреть на работы большого русского художника без предубеждения.
Татьяна Юденкова. 
Фото: Государственная Третьяковская галерея


Татьяна Юденкова
Доктор искусствоведения, заведующая отделом второй половины XIX — начала XX века Государственной Третьяковской галереи. Автор научных статей и нескольких книг, в том числе монументального труда «Братья П.М. и С.М.Третьяковы: мировоззренческие аспекты коллекционирования во второй половине XIX века» и «Русская живопись второй половины XIX века», книг о художниках Иване Крамском и Илье Репине. Куратор музейных выставок.


Александр Бенуа в тексте на смерть Репина писал, что это был замечательный художник, но время его прошло. С тех пор минуло еще 100 лет, и время Репина прошло, мне кажется, уже многократно. Старшему поколению его картины знакомы с «Родной речи», но не молодым людям.

Вы знаете, Репин считал, что современники его не понимают. И он очень спокойно и здраво относился к критикам, которые его постоянно осуждали. Все его главные вещи были приняты неоднозначно.

Простите, но разве он не был безумно популярен? Особенно у демократически настроенной публики.

Да, он был популярным, культовым художником. Но уже первое его самостоятельное произведение, «Царевну Софью», не приняли ни критики, ни близкие ему люди. Осудили и Стасов, и Мусоргский, и художник Павел Чистяков. Поддержку он получил только в лице Крамского. С «Не ждали» и с «Крестным ходом в Курской губернии» то же самое. Его обвиняли в антипатриотизме, в антирусскости. Говорили, что в «Не ждали» идиотский сюжет. А «Торжественное заседание Государственного совета...», заказанное Министерством императорского двора, было не принято заказчиком, поскольку Репин там соединил несколько событий в одно. Как художник он заботился о композиции, ему важны были вертикали, диагонали, а не то, кто с кем сидел. Будучи художником-реалистом, он, изображая конкретное событие, всегда совмещал несколько событий в одно, нарушал ту самую материю действительной жизни.

Он строил картину — как иначе?

Он строил картину и многое переиначивал, давал свою интерпретацию события и свое видение. Поэтому и вызывал так часто отрицательную реакцию. Все его картины сопровождали споры. Репин очень любил провоцировать и сознавал, что выступает провокатором. Все его картины были дерзкими, поэтому они и собирали толпы на передвижных выставках. Репин говорил: «Меня, может быть, поймут приблизительно через 50 лет».


Илья Ефимович Репин в своей мастерской в «Пенатах» (Ленинградская область). 
Фото: Архив ТАСС / Петр Оцуп


В советское время как раз и оценили.

В советское время, в годы идеологизированной науки, Репин был превращен в образец для подражания. В 1930-е было, как говорили, три «Р»: Рембрандт, Рубенс и Репин. Видимо, у поколений, которые формировались в 1960-е, 1970-е, даже в 1980-е годы, Репин, так же как у мирискусников, вызывал активное отторжение. Существовали и есть некие штампы, преодолеть которые эти поколения уже не могут. Я это чувствую, общаясь с людьми. Но сегодня, когда мы смотрим на Репина и вообще на все искусство второй половины XIX века, на передвижников, они открываются нам с другой стороны.

Очевидно, вы хотите на выставке показать такого Репина, очищенного от штампов?

Я не знаю, насколько у нас это получится, удастся ли донести новые смыслы, которые раньше не открывались. Например, в Третьяковской галерее есть представление об очень многих портретах как о неудачных. Оно пошло еще от Грабаря. Но если вы посмотрите внимательно на «Портрет Тургенева», то увидите в стилистике этого портрета, в композиции, в том, как взята сама фигура, как разработано колористическое решение, старых мастеров, Веласкеса. В «Портрете отца» из Русского музея — Рембрандта, которого Репин обожал. Он очень подробно и долго изучал старых мастеров и в Эрмитаже, и в Лувре, и в Мадриде, и в Дрездене. Почему-то в начале ХХ века о Репине говорили как о художнике неумном, как о художнике без рефлексии, этаком интуите, а он был очень образованным человеком. По воспоминаниям современников, он был самым образованным художником. Много читал, знал Ницше, Шопенгауэра, цитировал Данте, Шекспира и Пушкина и неслучайно привлекал к себе интеллектуалов. Общался в 1870–1880-е годы с критиком Стасовым, хирургом Пироговым, с писателем Писемским, поэтом Фетом, в 1890-е — с литераторами Мережковским, Гиппиус и философом Владимиром Соловьевым. Был желанным гостем в московских и петербургских салонах. 

Он всегда находился в центре политических дискуссий, у него очень много ярких, резких высказываний в письмах и публицистике. Он все время поддерживал оппозицию. Когда Льва Толстого отлучили от церкви, он написал картину «Толстой босой на молитве». И люди, приходившие на выставку, клали к ногам Толстого букеты цветов. Портрет пришлось снять, потому что он вызывал, так сказать, нездоровое отношение. Репин всегда вызывал нездоровое отношение, был провокатором. 


Илья Репин. «Манифестация 17 октября 1905 года». 
Фото: Государственный Русский музей


И нет другого художника в истории русского искусства с такой биографией. Он прожил 86 лет. Родился еще при Николае I, умер за три года до прихода в Европу национал-социализма. Он был современником Тютчева и Гоголя, а также Пикассо и Дюшана.

Ему пришлось пережить свое время. 

И он с достоинством его пережил. Очень остро и тонко реагировал на современность. Он давал свои ответы на важные, актуальные вопросы каждый раз, в каждое новое десятилетие. 

В том числе на революцию. Многим запомнилась его картина «Большевик» на выставке «Некто 1917».

Да, «Большевик, отнимающий хлеб у ребенка», и у этого большевика неслучайно нога козлиная. Картина напоминает Босха или Гойю, сам Репин ее называл карикатурой. Вообще, это очень интересная тема: Репин и революция. Всегда писали, что он восторженно принимал революцию. У него есть слова, что он мечтает, чтобы революция шла по планете, очищала, оздоровляла, освобождала людей и так далее. Но при этом у него есть, например, картина «Манифестация 17 октября 1905 года», где эта манифестация интеллигенции — дамы в шляпах, гимназисты, Стасов и историк искусства Прахов — изображена как шествие абсолютно полоумных людей. Василий Розанов, который одно время жил в Куоккале и очень тесно общался с Репиным, дает подробный анализ каждого человека на этой картине. Розанов же ядовитый такой, едкий на язык писатель. И прочитав его и посмотрев на эту картину, понимаешь, что Репин приветствовал манифестацию, приветствовал возможность создания городской думы и свободу слова — но и эту воодушевленную толпу он написал пророчески, увидел ее гнилую суть, как мы сейчас ее видим, с высоты XXI века. На выставке этот раздел о революции будет называться «Окаянные дни». Репин очень любил Бунина. В 1920-е годы в Пенатах к нему по традиции по средам приходили гости (не те, что раньше, но ему было важно общение, восхищение), и там читали Бунина, воспоминания Толстого. И Репин этим жил.

Жил в эмиграции, но при этом был почитаем советской властью. Как так?

Его очень звали вернуться, приглашали на его выставку 1924 года, которая прошла в Москве, а потом в Ленинграде. Но Репин прекрасно понимал, что происходит в России, не хотел возвращаться, при этом вел очень гибкую политику. Он же был хитрый, умел и приврать. 

Дело в том, что ему надо было вытащить большую семью младшей дочери. Они жили в Здравнёво (усадьба на территории современной Витебской области в Белоруссии. — TANR), в его бывшем имении, и подвергались репрессиям, над ними просто издевались. Многие люди ставят себе в заслугу, что помогли этой семье выбраться. Задействованы были Ворошилов, Горький, Луначарский, художники. В сентябре 1926 года Репин ведет переписку с Ворошиловым, желая помочь дочери. Ворошилов направил его письмо Сталину, тот оставил на нем резолюцию: «Я думаю, что советская власть должна поддержать Репина всемерно». И в октябре Ворошилов пишет Исааку Бродскому: «Действуйте, как хотите, но так, чтобы Илья Ефимович был перемещен к себе на родину». Ему предлагали звание народного художника и персональную пенсию, но Репин отказался. Он, как я сказала, очень хитро себя вел. Когда к нему приехала делегация художников во главе с Бродским, он как будто и не отказывался, сделал дар — подарил портрет Керенского, эскиз к «Манифестации».

Мы почти ничего не знаем как раз о картинах, написанных в эмиграции.

До сих пор у историков искусства, музейщиков сохраняется негативное отношение к позднему Репину. А у него очень много интересных поздних картин, потрясающих. В 1920-е, в эмигрантский период, он заканчивает тему современной жизни, он ее не видит. Он пишет картины на евангельские сюжеты. Сильнейшие вещи! Он же воцерковляется в 1920-е. А что в Финляндии тогда происходило с православной церковью? Мы узнаем из переписки Репина, что финны заставляли священников не носить рясы, не надевать кресты, стричься, отмечать праздники по новому стилю. А Репин всегда был на стороне униженных и оскорбленных. И он поет в церковном хоре, хотя в тот момент, когда Толстого отлучили от церкви, он дал себе слово на порог туда не ступать. Но вера в Бога его не покидала, я в этом глубоко уверена. 

Автор
ОЛЬГА КАБАНОВА
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе