Время назад

Обозреватель «Известий» Сергей Уваров — о том, как Третьяковка возвращает забытые имена.


Утонченные дамы, виды Парижа, меланхоличные русские пейзажи в пастельно-зеленоватых тонах, изысканная книжная графика... Эстетика Серебряного века, воцарившаяся на третьем этаже Инженерного корпуса Третьяковской галереи (ГТГ), идеально созвучна и погоде за окном, и нынешней эпохе, в которой ностальгия по прошлому и стремление жить как ни в чем не бывало перечеркиваются тревогой из-за будущего. Если смотреть на сами работы, новая выставка вполне могла бы стать очередным блокбастером ГТГ (по крайней мере в «мирные» годы), но, поскольку их автор — малоизвестная фигура, Мария Якунчикова-Вебер, рассчитывать на массовый успех не приходится. Впрочем, тем интереснее.


У Третьяковки на осень были масштабные планы. Но почти все они оказались скорректированы пандемией. Ретроспектива Фалька перенеслась на декабрь, долгожданный международный проект «Многообразие/Единство» и вовсе отложен до 2021-го... В этих условиях экспозиция к 150-летию со дня рождения Марии Якунчиковой-Вебер автоматически берет на себя роль флагмана выставочной деятельности. И для истории искусства это прекрасно, поскольку музей фактически возвращает нам забытое имя. Причем не между делом, в ряду других, а полновесно — отдав под работы целый этаж и выпустив массивный каталог.

Мария — дочь крупного московского купца Василия Якунчикова. Его имя осталось в истории прежде всего благодаря солидному пожертвованию на создание Московской консерватории. Кстати, выросла девушка в доме, который сегодня находится непосредственно за Большим залом (тогда БЗК еще не построили).

В родственниках Якунчиковых были Савва Мамонтов, Василий Поленов и — Павел Третьяков, в доме которого Мария Васильевна проводила много времени в детстве. Так что для Третьяковки эта фигура не чужая.

Но дело, конечно, не только в родословной. Творчество Якунчиковой — квинтэссенция русского искусства конца XIX века. В ее работах видны переклички и с Коровиным, и с Головиным, и с мирискусниками, а особенно — с Борисовым-Мусатовым. Тот же пастельный колорит, основанный на приглушенном зеленом и голубом, та же меланхолия. Вот, например, холст 1897 года «Из окна старого дома. Введенское». На переднем плане — колонны подмосковного имения, вдали — пейзаж. Созвучие фиолетового, темно-зеленого, серого тонов настраивает на лирическое созерцание, но утро ли это, день или вечер — не разобрать. Время остановилось.

Прекрасна пастель «Рассвет» (1892). На ней изображена девушка, в задумчивости сидящая на кровати. Но основную часть композиции занимает пол комнаты, освещенный солнечными лучами из дальнего окна. Выглядит это совершенно нереалистично — будто не свет, а вода заполняет всё вокруг. И непосредственной радости от начала нового дня здесь нет. Якунчикова — певец прошлого, а не будущего.

Нельзя сказать, что ее стиль по-настоящему индивидуален — едва ли получится выделить те черты, которые присущи только ей и больше никому. Но зато она сконцентрировала и обобщила эстетику эпохи во всем многообразии. Здесь и модерн, и символизм, и даже ростки экспрессионизма. Пример последнего — цветной офорт «Страх» (1893–1894), представленный в нескольких вариантах. На нем мы видим девушку с полубезумным взором, бегущую по ночному лесу прямо на зрителя. Параллель с Мунком очевидна, хотя не факт, что Якунчикова была знакома с творчеством норвежского гения.

Художница работала практически во всех жанрах — это и живопись на холсте, и графика, и тиражное искусство (включая книжную иллюстрацию, обложки для журнала «Мир искусства»), и даже вырезание по дереву. Всё это плюс сделанные ее мужем фотографии и архивные документы можно увидеть на выставке в Лаврушинском переулке. Но главный «экспонат» здесь — сама история жизни Марии Васильевны, трагическая и типичная для эпохи.

Родившись в 1870 году в Германии и проведя детство в самом центре Москвы, она уже в возрасте 19 лет уехала в Европу на лечение и в Россию возвращалась лишь летом. А в 1902-м ее не стало. Как это похоже на судьбу Борисова-Мусатова! Будучи ровесником Якунчиковой, он пережил ее всего на три года. И хотя они принадлежали к разным сословиям, главная тема у них общая. Будто предчувствуя грядущие перемены, два юных мастера запечатлели увядающую красоту прежнего уклада жизни, печальную гармонию опустевших дворянских усадеб. Спели колыбельную тому миру, которому не нашлось места в XX веке. Как и им самим.

Но Борисов-Мусатов остался в веках, а Якунчикова-Вебер была забыта. Сегодня Третьяковка исправляет несправедливость. Возможно, и другим музеям России стоит подумать о том, чтобы в условиях невозможности организации международных проектов сделать акцент на собственное наследие, в том числе малоизвестное публике? И сменить наконец коммерческие цели, теперь все равно недостижимые, на просветительские.


Автор — кандидат искусствоведения, заместитель редактора отдела культуры «Известий»

Автор
Сергей Уваров
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе