Выдающееся антиискусство

Заметки умного дурака о тоталитарном искусстве: кого иметь в виду под классиками советского реализма?


В Третьяковке открылась выставка Дейнеки. Непременно посмотрю. А возможно, и нет. Кто будет отрицать талант Иогансона с его инфернальным заводом и сладкой грёзой о допросе коммуниста, который себя изобразил в виде садиста-белогвардейца? Теперь видно, что иные наши художники 30-х предвосхитили мировые тенденции. К примеру, нимфетки-пионерки Чернышёва заметно перекликаются с фантазмами ныне модных Бальтюса и Пьера Клоссовски.


В Третьяковке открылась выставка Александра Дейнеки — его графика из запасников курского музея. Неизвестный Дейнека — это интересно. Непременно посмотрю. А возможно, и нет.

Помню, как когда-то геройски выстоял трёхчасовую с гаком очередь на Сезанна, причём в лютый холод. Не уверен, что сейчас отважился б на такой подвиг.

Да и вообще я теперь хожу на выставки с большим разбором. Может, пресыщен искусством, может, стал более взыскателен, может, с годами ленив и нелюбопытен.

И Дейнека всё-таки ведь не Сезанн.

Этот советский классик, если честно, моим любимцем никогда не был. Но оценить победную мощь им воспеваемой плоти я всё же способен.

Впрочем, его гимн вечно даёт какую-то фистулу, сбоит на самой патетичной ноте. Временами делается столь чрезмерно громкоголосен, что уже сомневаешься в его искренности.

Подчас не веришь простодушию автора, впадаешь в сомнение: не карикатуры ль это, от которых притом веет угрозой, как от мухинских «Рабочего с колхозницей», которые тебя, не заметив, раздавят, будто муравья, в своём вдохновенном марше?

Да нет, я всё ж уверен в благонамеренном сталинизме художника, но его слегка подводит талант, который он, как ни старался, до конца не угробил.

Культуролог Борис Гройс когда ещё убедил весь мир в исключительной ценности советского тоталитарного искусства.

Я вполне уважаю Гройса, даже едва ль не первый в России опубликовал его текст на данную тему в тогда ещё только мной затеянном журнале «Комментарии».

В ту пору этот новый взгляд произвёл, можно сказать, переворот в художественном сознании, хотя германское аналогичное искусство уже было в чести.

Живописцы, дружно осмеянные, подчас даже самой коммунистической властью спрятанные в запасники, вдруг вновь обрели актуальность.

Но ведь кого иметь в виду под классиками советского тоталитаризма? Ясное дело, почитать скопом так же неверно, как и отметать скопом. Многие сталинские живописцы и не нуждались в реабилитации.

Доказывать исключительный талант того же Дейнеки, который, кажется, никто и не отрицал, значит ломиться в открытую дверь.

Хотя он-то, несмотря на ему оказанную державную честь, вроде так и не стал стопроцентным каллиграфом тоталитарного искусства — его, бывало, и поругивали.

А кто будет отрицать талант Иогансона с его инфернальным заводом и сладкой грёзой о допросе коммуниста (если для кого новость: это он себя изобразил в виде садиста-белогвардейца)?

Или даже позабытого Кацмана с его кружевницами, главы проклинаемого поныне РАПХа? Теперь видно, что иные художники той поры, так сказать, предвосхитили мировые тенденции.

Лактионов сейчас неплохо смотрится как предшественник фотореализма. А, к примеру, нимфетки-пионерки совсем уж забытого Чернышёва заметно перекликаются с фантазмами ныне модных Бальтюса и брата его Пьера Клоссовски.

Отстаивать значение подобных им художников даже для конца 80-х — вряд ли парадокс и культурная новация.

Но речь шла в том числе и о самых кондовых, эталонных соцреалистах, вроде Бродского, Ефанова и прочих, с их вождями на прогулках, партийными съездами и торжественными открытиями каких-то там ГЭС.

Знаете, при всём уважении к Гройсу, даже если не только он один, а все искусствоведы мира мне дружно крикнут в ухо, что названные авторы — действительно творцы, всё равно не поверю.

Останусь при своём мнении, что это не искусство. Однако НЕ тут не просто отрицание, не отсутствие чего-либо, а мрачное утверждение.

Да, это мрак кромешный — выдающееся антиискусство, присвоившее, надо признать, свойства искусства подлинного, разумеется, в искажённом и перевранном виде.

Там и простота (которая хуже воровства), и миф (но угрюмый, державный, на крови), и пафос (ложный), и окрылённость (мнимая). А в целом, может быть, как раз та дьяволическая посредственность, о которой твердил Мережковский.

Кстати сказать, если сравнить сталинское искусство с гитлеровским, то последнее, наверно, было честней. Пропагандистские изображения немецких вождей сейчас иногда смотрятся явными карикатурами.

Попробуй такое у нас — не сносить бы головы. Недаром сказано: в гестапо пытали, чтоб добиться правды, в НКВД — лжи. Это я, понятно, не к тому, чтоб восславить гестапо.

Согласно диалектике, отрицанию отрицания, на руинах тоталитаризма возник соц-арт, хотя и пародирующий, будто попирающий символику павшего режима, но иногда с энтузиазмом, достойным истинного соцреализма.

Игра со зрительными штампами советской эпохи оказалась столь упоительной, что российская живопись ей предаётся уж сколько там десятилетий.

Это можно понять: искусство 30—40-х — последняя вспышка большого стиля, явление общественное, — сквозь навязанные им образы воспринималась эпоха.

Помню, как репродукции соцреалистических творений ещё и в 50-х украшали домкомы и прачечные. Потом они куда-то исчезли, но гигантское полотно как раз Дейнеки и много позже осеняло городской Аэровокзал. (Я прежде туда ходил выпить пива с похмелья, но уже много лет не заглядывал. Думаю, его давно уже припрятали в какой-нибудь запасник.)

Затем же изобразительные искусства стали делом сугубо частным, камерным — либо лакомством продвинутых эстетов, либо предметом всякой мелочной возни: звания, премии, никому не нужные выставки, госзакупки и т.п. Я это знаю не понаслышке — когда-то мне довелось чуть поработать в российском, но тогда ещё советском Худфонде.

Впрочем, о соц-арте, как и о соцреализме, уж столько понаписано, что тут смолкну. Лучше расскажу, как я когда-то лажанулся, в доказательство, что чересчур взыскательный художественный вкус так же вреден, как избыточный ум.

Надо ж такому случиться, что меня занесло в мастерскую Комара и Меламида где-то примерно через год после того, как ими был провозглашён соц-арт. То есть оказался в нужное время в нужном месте.

И как я воспользовался удачей?

Тогда они были рады всякому посетителю и мне предложили купить их картины рублей за… точно не помню… но, кажется, от пятидесяти до двухсот.

Суммы вообще-то значительные для студента, у которого в кармане даже десятка водилась только в день стипендии. Но окажись я проницательней, уж смог бы перехватить у богатых родственников сотню-другую-третью. Не скажу, что их произведения мне совсем не глянулись, а сама идея и вовсе показалась великолепной.

Но в ту пору я увлекался Кандинским, Филоновым, Поллоком, Руо (которых, правда, знал только по репродукциям, как ещё?), то есть загнал планку качества просто в поднебесье. А теперь вот рву на себе волосы, читая сводки художественных аукционов. Нет, арт-дилера из меня б точно не получилось, им вообще художественный вкус противопоказан.

Да, такая очень грустная история…

Но как-то я вдруг увлёкся и упустил тему.

Начал ведь с Дейнеки. Так вот: в Третьяковку, наверно, всё-таки схожу.

Может, там и повстречаемся.

Александр Давыдов

CHASKOR.RU

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе