Президент и совладелец глобального агрегатора российских и мировых аукционов Bidspirit рассказал «Культуре» об итогах прошлого года, потенциале арт-рынка в российских регионах и мифах об отмене русских торгов за рубежом.
— На платформу Bidspirit сегодня приходится 90 процентов аукционных торгов в России. Тема не менее мы видим взрывной рост онлайн-торговли искусством. Не боитесь конкурентов?
— Я бы сказал, что на нас приходится больше — 99 процентов онлайн-торгов российским искусством. При этом нужно понимать, что Bidspirit — аукционная площадка, а не маркетплейс, поэтому конкурентов в мире у нас не так много — всего около пяти международных аукционных агрегаторов. Bidspirit прежде всего основывается на технологии: работу нашей платформы обеспечивают инженеры и математики. Это не просто сайт, как считают многие. Маркетплейсов, где искусство продается по фиксированным ценам, действительно немало, но это совершено другая история. Мы присутствуем в России с 2012 года, и примерно каждые два года появляются новости об очередной технологической платформе — потенциальном отечественном конкуренте Bidspirit. Срок жизни подобных компаний — от полугода до двух лет, потом они сдуваются. Надо четко понимать, почему это происходит. Обычно подобные платформы создаются участниками рынка — галеристами, искусствоведами либо самими аукционными домами, которые не понимают, что на первом месте должна стоять технология. Вся моя команда, например, выросла из телекоммуникаций, поэтому соревноваться с Bidspirit с этой точки зрения сложно. Мы любим, чтобы торги проходили динамично, чтобы время реакции было коротким и клиентам не приходилось ждать. Так что мы готовы к конкуренции: в ней нет ничего плохого, просто пока отсутствуют достойные игроки. Поэтому мы прекрасно себя чувствуем. Последние пять лет каждый месяц запускаем минимум по две аукционные площадки. А после того, как российский рынок искусства оказался заперт в своих границах, появились новые возможности. Галереи и антиквары, которые придерживали шедевры на черный день, теперь открывают свои закрома, и все больше интересных вариантов выходит на рынок. Это тенденция последнего сезона.
— В одном из интервью вы говорили, что многие после февраля 2022 года начали придерживать шедевры — пока на рынке царила неопределенность. Теперь ситуация изменилась?
— Да, поскольку стало ясно, что все это не на один день. Вообще мир меняется повсеместно — не только в России. Люди понимают — нет смысла что-то держать. При этом нужно отметить, что основные шедевры были куплены в 2000-е, причем достаточно дорого. Их придерживали в надежде, что рынок вот-вот разогреется и можно будет выручить десятки и сотни миллионов долларов. Но этого, скорее всего, не произойдет, и, наверное, все это понимают. Поэтому на рынке появляются вещи, которые держали более 10 лет. Это касается не только живописи, но и других сфер коллекционирования, в том числе нумизматики и даже филателии. В конце концов, коллекционеры становятся старше, а их потомки не всегда проявляют интерес к собирательству — молодое поколение часто не интересуется антиквариатом. Поэтому на рынок выходят коллекции, которые берегли долгое время.
— Поделитесь главными цифрами 2023 года.
— За прошлый год на Bidspirit было проведено 1533 аукциона. Общий оборот составил 97 миллионов 680 тысяч долларов, количество проданных лотов — 265 тысяч. При этом за 2022 год оборот составил 88 миллионов долларов.
— Можете назвать ценовые рекорды за прошлый год?
— Это произведения российских классиков — например, Айвазовского — которые были проданы в диапазоне от 25 до 50 миллионов рублей. Подобный уровень цен — тенденция последних четырех лет: раньше рекорды фиксировались в районе 12-20 миллионов рублей.
— Какие сегменты — например, филокартия или филателия — выросли за прошедший год, а какие просели?
— Просевших областей нет, потому что люди сейчас предпочитают вкладываться в искусство — чтобы сохранить деньги. За 10 лет сегмент антикварной книги вырос на 30 процентов стоимости — это, безусловно, много. Речь в основном идет о нашей классике, о первых изданиях, особенно подписных, хотя последние встречаются на рынке довольно редко. Нумизматика выросла на 40 процентов. Что касается филателии — молодежь сейчас ею мало интересуется, хотя мое поколение с увлечением собирало, например, монгольские марки. Теперь же возрастной ценз российских филателистов — в основном 60+. Тем не менее есть марки, которые стоят 8-10 миллионов рублей, что привлекает внимание к торгам, и число их участников постоянно растет. Впрочем, скорее всего, не за счет нового поколения коллекционеров: просто Bidspirit становится все более популярным у филателистов. Раньше эти вещи нередко уходили за границу и продавались на западных аукционах, а теперь они сконцентрированы в России. Поэтому если вы сделаете фильтрацию по торгам филателии, увидите, что это один из самых популярных сегментов.
— Сколько у вас представлено аукционных домов?
— Нужно четко понимать, что мы считаем аукционным домом. Если говорить о площадках, которые проводят аукционы, то их больше 200, однако не все из них — аукционные дома. Мы прекрасно понимаем, что аукционный дом — это организация, которая живет исключительно за счет проведения аукционов, поэтому нужно четко разделять аукционные площадки и аукционные дома. Аукционных домов около 40, все остальное — галереи, антикварные салоны, магазины разных сфер коллекционирования, кураторские группы, если говорить о современном искусстве. Этим компаниям Bidspirit дал новый виток развития — представил новый способ зарабатывания денег: можно не ждать клиентов в галереях, а, пользуясь нашими технологиями, проводить аукционы. И не только продавать искусство, но и привлекать в свое пространство — галерею или магазин — новых покупателей.
— Я читала, что основная часть ваших покупателей — дилеры, а коллекционеры — в меньшинстве. Изменилась ситуация за последние годы?
— Нет, все по-прежнему, причем это не чисто российская особенность: так происходит во всем мире. Аукцион — это действо, привлекающее тех, кого раньше «обидно» называли спекулянтами: покупающих подешевле и продающих подороже, то есть дилеров, у которых есть пул конечных клиентов, чьи вкусы и предпочтения они хорошо знают. Дилеры готовы предложить предмет, который они купили дешевле, за более дорогую стоимость, и на этом строится их маржинальность. Так что на всех мировых торгах дилеры составляют 70 процентов и лишь 30 процентов приходится на конечных покупателей. Иногда бывает соотношение 80 на 20: в любом случае дилеры побеждают.
— Я задала этот вопрос, поскольку сейчас происходит смена поколений коллекционеров — появляется все больше молодых людей, и они привыкли покупать онлайн.
— Точно так же становится больше молодых дилеров. Онлайн для многих — привычная и удобная среда: можно сидя дома подключиться к большому экрану и участвовать в аукционе. Так проще «не светиться», тем более даже на живом аукционе люди стараются делать ставки скрытно, чаще всего — через представителей: очень редко конечный покупатель сам участвует в торгах. К тому же обладатели больших денег, как правило, очень заняты, и за них делают ставки их помощники и представители.
— Хотелось бы узнать ваше мнение насчет прозрачности нашего арт-рынка. В начале нулевых он находился в черной зоне, но сейчас, наверное, уже в серой? Впрочем, процесс Дмитрия Рыболовлева против Sotheby's, вероятно, показал, что «обеление» арт-рынка — сложное дело не только в России, но и на Западе.
— Sotheby's — компания, существующая почти 300 лет, с отработанными правилами и традициями торгов, и процесс, о котором вы говорите, показал, что в той ситуации не было ничего криминального. На мой взгляд, с самого начала эта идея была несколько провальной: в данном случае нельзя говорить о каком-то заговоре — все происходило у всех на виду, это был изначально «белый» процесс. Аукционный дом может предлагать одну и ту же вещь разным людям по разным ценам — в этом нет никакого криминала. Но в России, конечно, все устроено немного по-другому. После революции, как известно, произошла национализация, в результате чего большинство произведений оказались в музейном фонде, и вплоть до начала нулевых произведения искусства если и циркулировали, то в основном на черном рынке. Выход из этой ситуации оказался довольно долгим. Известно, что деньги любят тишину: российские покупатели стараются не привлекать к себе внимания, как, впрочем, и продавцы — боятся налоговых органов, которые могут начать задавать вопросы об источниках нажитых денег. Поэтому рынок пока находится в серой зоне. Bidspirit как раз демократизирует его: благодаря нам многие вещи становятся прозрачными, торги проходят у всех на виду, хотя обязательно сохраняется анонимность покупателей — ее мы ставим во главу угла. Впрочем, аукционные дома часто просят скрыть результаты — это тенденция последних лет. Тем не менее опыт Bidspirit в целом позитивно повлиял на рынок. Прежде всего, аукционы перестали быть развлечением элит — раньше они напоминали междусобойчик, а теперь торги открыты для бесконечного пространства интернета. Однако в последние годы — в основном из-за геополитики и глобального закручивания гаек — люди не хотят светиться. Вот такая непростая ситуация на рынке.
— Некоторые коллекционеры считают, что арт-рынок в российских регионах будет расти и у него огромный потенциал. Другие настроены скептически и утверждают, что он продолжит развиваться только в Москве и Петербурге: в регионах нет ни коллекционеров, ни денег, ни институций. Хотелось бы услышать ваше мнение.
— Надо понимать, что такое рынок. Самая высокая покупательная способность, конечно, в Москве. Сегодня около 75 процентов наших покупателей из столицы, примерно 15 — из Петербурга, остальные — из регионов. Будет ли меняться эта парадигма — не могу сказать. Вполне возможно, что да: многие наши клиенты открывают офисы в регионах — например, аукционный дом «Литфонд», у которого появился офис в Екатеринбурге. Я надеюсь, эта тенденция будет продолжаться. В регионах, как минимум, есть материал: это можно проследить по географической разбросанности площадок на Bidspirit. На нашей платформе есть площадки из Перми, Екатеринбурга, Сочи, Владивостока, Ростова-на-Дону, Астрахани, Крыма. В принципе, я вижу развитие российского аукционного бизнеса именно за счет регионов — но не с точки зрения покупательной способности, а с позиции привлечения новых площадок. Потому что в каждом городе есть галерея, антикварный магазин, фонды искусства — классического и современного. Все они — потенциальные клиенты Bidspirit.
— Крупные западные аукционные дома — вроде Sotheby's и Christie's — больше не проводят «русские торги». Как это повлияло на заграничный рынок российского искусства?
— На самом деле это миф — об отмене торгов российским искусством. Просто подобные лоты во многих аукционных домах теперь входят в торги западноевропейским или восточноевропейским искусством. Кроме того, во Франции до сих пор часто проходят русские торги. Правда, до них практически не допускают русских покупателей — если у тех нет европейского гражданства и возможности оплатить со счета европейского банка. И гайки все время закручиваются: российским коллекционерам становится все труднее покупать произведения искусства — приходится прибегать к помощи представителей. Тем не менее за рубежом хватает покупателей хорошего русского искусства, они никуда не делись. Просто о русских торгах сегодня слышно гораздо меньше. И все же я постоянно мониторю рынок, и поверьте — и в Америке, и в Европе продается много русского искусства. Только это происходит завуалированно, под другой вывеской.